Брусций не знает, что ответить, и кивает ей. Женщина улыбается, и он знает, что она будет дорожить этим воспоминанием до конца своих дней.
Ультрадесантники стали эталоном надежды, живым доказательством того, что Калт вновь поднимется, а его жители однажды вернут все, что у них отняли. Это был позорный опыт и заметное напоминание о том, во имя чего в первую очередь велся Великий крестовый поход.
Женщина протягивает руку, и Брусций видит, что на ладони лежит маленькая подвеска в виде аквилы.
— Возьми, — произносит она. — Прошу. Ты должен.
Ультрадесантникам отдан приказ не принимать подарков от гражданских. Несмотря на это, их пункты сбора и вооружения окружены подношениями, знаками благодарности и рукописными посланиями, где говорилось о готовности сражаться за Калт.
— Благодарю, но это запрещено, — говорит он и разворачивается, чтобы направиться дальше.
— Прошу, — более настойчиво повторяет женщина. — Ей нужно, чтобы ты это взял.
Что-то в ее голосе заставляет капитана остановиться и снова обернуться.
— Кому нужно, чтобы я это взял? — спрашивает он.
Женщина наклоняет голову вбок, словно вопрос смутил ее.
— Святой, — произносит она, едва не плача. — Ты должен увидеть. Пока еще не поздно.
Брусций обнаруживает, что тянется за аквилой, хотя и знает, что этого не следует делать. Женщина вздыхает, как будто из легких вырвался задержанный вдох. Она поднимает на него глаза, и, хотя Брусцию нелегко распознавать обычные выражения лиц людей, капитан видит ее удивление от пребывания лицом к лицу с космическим десантником.
Рука сжимается на серебряной подвеске, и постчеловеческое тело захлестывает боевая реакция, когда химические шунты доспеха заполняют организм стимуляторами. Болтер резко поднимается вверх, а на визор моментально накладываются тактические схемы, пространственные обозначения и топографические данные.
Между ним и боевыми братьями мгновенно открывается вокс-канал.
Брусций понятия не имеет, что спровоцировало реакцию. Женщина пятится в ужасе, когда герой-спаситель в мгновение ока превращается в смертоносного биомодифицированного убийцу. Капитан выискивает признаки угрозы и тут же замечает моторизованную тележку, набитую коробками с административными документами и прочим в том же роде.
Сразу ясны две вещи.
Первое — тележка нагружена тяжелыми коробками, но направляется к регистрационным будкам.
Второе — на водителе форма Армии, но она плохо сидит и явно принадлежит не ему.
Брусций бежит к тележке, крича людям убираться с дороги. Капитана заполняет ужасное предчувствие. Водитель замечает его приближение, ухмыляется с фанатичной яростью и останавливает тележку посреди пещеры.
Брусций плотно прижимает болтер к плечу. Сетка целеуказателя фиксируется на центре тяжести человека. Она мерцает красным, ожидая смертельного выстрела. Мужчина встает и вопит во весь голос, высоко поднимая винтовку и кинжал с черным клинком.
— Услышьте Слово Лоргара!
Больше он ничего не успевает сказать. Массореактивный снаряд Брусция разносит ему грудь и всю верхнюю часть тела влажным взрывом мяса. Люди приседают за укрытия, освобождая проход Брусцию, пока его воины приближаются к нему.
— Назад! — кричит Брусций, ударом ноги сбивая останки мертвеца с водительского сиденья и сбрасывая коробки с задней части тележки. Как он и опасался, под ними что-то спрятано — длинная, грубо сработанная трубка из толстого металла. На обоих концах сварные швы, оттуда торчит множество закрытых разъемов, электробуферов и ложных проводов. По ту сторону панели из кристалфлекса Брусций видит пару полированных стальных ящиков с символикой своего Легиона.
Его доспех фиксирует жгучий скачок радиации, но больше Брусций не успевает получить никаких предупреждений.
Спустя секунду украденные ядерные заряды взрываются, заполняя пещеру атомным огнем, распространяющийся по всему убежищу CV427/Праксор и убивающий все живое внутри.
Это первая бойня из трех, которые в одну ночь унесут жизни двух миллионов гражданских.
Вентана до сих пор забавляет, что его поспешная пометка на карте из вощеной бумаги стала синонимом защитников Калта. Когда Ланшир был разрушен орбитальными батареями, обороняющимся потребовалось место сбора. Почти все информационные машины планеты погибли, и Вентан сделал пикт-скан своей карты, на которой отметил точку сбора черным пеплом.
Этот скан разослали на все гражданские пикт-приемники и планшеты Легиона в окрестностях Ланшира, и оплот сопротивления получил имя.
Аркология Х.
Два торопливых перекрещенных мазка по карте — и географический элемент стал частью истории.
Символом сопротивления и талисманом перед лицом врага.
В пещерах царит полумрак. Расход энергии тщательно контролируется. Немногочисленным адептам Механикума еще предстоит стабилизировать связь с геотермальной сетью в сердце Калта.
С кирпичных опор на скрученных кабелях, словно джунглевые лианы, свисают мерцающие осветительные сферы в защитной обрешетке. В такой близости от поверхности архитектура носит военный характер, но с каждым подуровнем становится все более гражданской и практичной.
На стенах вытравлены символы «Х» высотой в несколько метров. Еще сотни на каждой арке и перемычке. Среди них Вентан видит настенные рисунки, змееподобных существ с темными крыльями и клыкастыми пастями. Драконы. Он отмечает детское исполнение выцарапанных линий и гадает, не изобразили ли эти ужасы на стенах, чтобы прогнать их прочь. Это воспоминания о чудовищах, вызванных гнусными сделками Несущих Слово, или же образы из кошмаров, которые нередки после нападения?
Новости об операции Вентана уже достигли Аркологии Х, и возвращение Четвертой встречают ликованием и громким «ура!» тысяч гражданских, собравшихся на обширных подуровнях. Кто-то выкрикивает слово «спаситель», и вопль подхватывает множество обитателей пещер. Он следует за воинами по уровням, пока они спускаются все глубже и глубже в скальные горизонты Калта.
Сиданс ждет их у прохода на административные уровни.
Его кобальтово-синий доспех чист и отполирован. Некоторые в Легионе дали обет не счищать пыль и кровь, пока Калт не будет отбит, но Лирос Сиданс, как и Вентан, хочет показать Несущим Слово, что Ультрадесантники все еще царственные Короли-Воины Макрагга.
Никакое предательство и несчастье никогда этого не изменит.
