Одного за другим, всех шестерых уложили в братскую могилу. Присыпали сырой, влажной землёй. Сверху поставили камень. Ворчун на том камне вырубил несколько гномьих рун. Мол, лежат здесь славные трампские порубежники, кто зайдёт, пусть помянет их добрым словом. Хорош гномий письменный язык – ничего в нём лишнего! Двадцать рун всего, и каждая массу понятий имеет. Но не иероглифы, не запутаешься.
- Пошли, – прихватив журнал, чтобы ещё раз полистать его на досуге, велел Ян. – Мы и так тут задержались порядком…
И вид при этом имел самый мрачный. Так что даже Ворчун не посмел с ним спорить.
Они на пару спустились с холма, а вот Вилли подзадержался. Догнал их уже у подножья, с тяжело гружёным мешком за плечами. На молчаливый вопрос пояснил сердито:
- Им больше не потребуется.
И больше до самого прама никто рта так и не раскрыл.
Их ждали в великом нетерпении, молча. А как вернулись, Наката спросил лишь:
- Все мертвы?
Ян кивнул:
- Все. Все шестеро…
- Шестеро? – удивился милсдарь Джерард, подходя ближе. – Почему шестеро? Их семеро должно быть. Или у вас живут не по уставу? Людей не хватает? Золота?
Трапперы переглянулись, испытывая смешанные чувства. Но основными были – смущение и изумление. Выходило так, что их только что ткнули рожами в дерьмо. И хорошенько в том дерьме вывозили.
Мгновение, и Ян уже спрыгнул на берег. Наката и Вилли если и уступили вожаку, то вряд ли намного. Строри, застрявший в канате, ругался бешено, как только гном и может ругаться. Но поделать ничего не мог. Его и на этот раз оставили на праме – присматривать за остальными.
- Наката, ты направо. Вилли, во-он в ту рощицу загляни. Я вдоль берега пойду. И глядите, осторожней там! Не только порубежник может оказаться, но и орк недобитый…
- Ещё неизвестно, кто для нас опасней, - пробурчал Вилли, и снова оказался прав.
Нередко случалось, что попав в переплёт, люди «съезжали с катушек» - сходили с ума стало быть. Такое случалось почти со всяким – мало кто мог выдержать напряжение серьёзного стресса сколь-нибудь долго. Если порубежник сохранил хотя бы один заряд, хотя бы кинжал или палаш, может и кровь пролиться.
Сам Ян ни на миг не забывал про осторожность. Тем паче и дорогу себе выбрал самую тяжёлую – вдоль болотистого берега Великой, усеянного корягами, поваленными гнилушками древесных стволов, плавником. Поверх рос колючий кустарник, ветви которого были покрыты длинными что твой кинжал шипами. Пока на полсотни шагов продрался, пробираясь к предполагаемому месту дозора, порвал себе штанину и расцарапал колено. Пришлось останавливаться и проверять, не отравлена ли колючка.
В этих лесах всякое случалось, и далеко не каждая ветка лишь хлестала. Вот в шаге от выбранной им тропы растет низкий и широкий розовый куст. Всем он хорош, а в иные сезоны – просто прекрасен. И безопасен. Но не в Сезон дождей!
Ныне к нему опасно было даже просто прикасаться. Не успеешь глазом моргнуть, как тысячи мелких, почти невидимых колючек немедленно пронзят кожу – человека ли, орка, - все едино. Пронзят, и тогда – конец всему. От яда болотной розы противоядия пока никто не выдумал, хоть и искали – давно и долго.
Переведя дух и убедившись, что рана безвредна, Ян перелез через очередное поваленное дерево и сделал еще несколько шагов, внимательно вглядываясь в заросли. Если бы постом командовал он, то именно здесь разместил бы секрет.
И почти обрадовался, что не ошибся, когда чей-то безжизненный голос позвал его:
- Эй, траппер…
6.
Всякое говорили про Хироши Якамуру, но никто и никогда не называл его трусом. До сегодняшнего утра. Когда такое про себя сказал он сам.
Хироши не был в секрете или дальнем дозоре. Он ходил к источнику за чистой питьевой водой, а когда вернулся, увидел приближающихся к посту орков. Их было только пятеро. Хироши немедленно их атаковал и убил троих, а ещё двоих обратил в бегство.
Но прорваться к посту не смог. На него бросились со всех сторон, и порубежник вынужден был отступить к реке. Он сумел оторваться и укрыться, а орки вряд ли выделили серьёзный отряд для его поимки. Все их силы стягивались к холму, на котором располагался пост.
А потом, укрывшись неподалеку, Хироши слышал и видел бой. До него отчётливо доносился треск штуцерных выстрелов и взрывы гранат – боезапаса на посту хватало. Бойцы же были вполне достойные, умелые, прослужившие в Порубежной страже не один год.
К тому времени Хироши смог перевязать раны, и, хотя был измождён бессонной ночью и долгим лежанием в холодной грязи, намеревался встать и отправиться к месту последней схватки своих товарищей. Не сейчас – позже! Пользы от такого поступка было бы немного, но он мог хотя бы умереть человеком. И воином!
Вместо этого он валялся в яме, полной воды и грязи, совершенно обессиленный, замёрзший и разочарованный. Лежал, и мутным взглядом смотрел перед собой. Настал черёд умирать или нет?...
Умирать Якамура не хотел. Хоть и происходил из ниппонцев, где смерть всегда стоит выше бесчестья. Вместо этого он приготовил арбалет с последним заложенным в канавку болтом, и неверными, трясущимися от холода руками выцеливал колеблющуюся неподалеку ветку.
Он знал, был уверен, что здесь, в этой яме его не найдут, но не собирался рисковать. Если врагов будет хотя бы двое, он даст им уйти. Но если один – тогда рискнёт. У орка обязательно при себе будет – не может не быть! – кусок мяса вяленого мамука, а то и рисовая лепёшка с баклажкой пива. А если и этого не окажется, тогда можно будет разжиться хотя бы неплохим орочьим арбалетом. И волчьей безрукавкой!
Согреться хотелось столь же сильно, как и поесть. Сезон дождей, пусть даже в конце своей власти, совсем не время для грязевых ванн.
Как же он обрадовался, увидев не орка, но траппера, да к тому же – человека! Траппер был настороже, и Хироши испугался, что не выдержит и выстрелит в этого высокого, сильного воина, крадущегося по лесу с грацией лесного хищника. Точный выстрел вряд ли бы удался – к вечеру грязь уже начала затвердевать и сковывала движения.
Он рискнул, и позвал на помощь. Этого оказалось достаточно. Траппер среагировал мгновенно – развернулся и поспешил на выручку.
Порубежник лежал на боку – грязный и такой полудохлый, что страшно было даже просто смотреть. Человек. Не гном, не гоблин. Эльфы же и не бывали никогда в порубежниках – здесь для них было слишком грязно и опасно.
Ян сразу заметил нацеленный ему в живот взведенный арбалет с наложенным болтом и поспешно сместился в сторону, уходя из зоны обстрела. Потом уже, убедившись, что порубежник так закоченел, что почти не ощущает собственных рук, подошёл и склонился, намереваясь помочь хоть чем-то.
