его. Что ты делаешь?! Ты специально так ходишь, чтобы быстрее проиграть?
– Я же сказала, что плохо играю.
Подполковник хватает Еву за косу и тянет к себе. Ева выворачивается на стуле и из-под стола бьет по ногам Подполковника, тот вспрыгивает на стол, пинком сметает шахматные фигуры. Ева быстро опускает голову и выходит из-под стола, оказавшись в противоположной стороне. Учителя на столе нет, его вообще нигде нет. Ева удивленно оглядывается.
– Кухня в правом крыле, – доносится из угла комнаты, словно по радио, голос Подполковника. – Поешь, отдохни, завтра подъем в пять утра.
В углу стоит усилитель. Учитель действительно говорил по радио.
Ева сидит на своей кровати и смотрит на горы. Вынимает из сумки яблоко, ест. То, что приготовил Подполковник, несъедобно. Больше всего это похоже на корм для кур.
Она очень устала. Ложится, смотрит на потолок и засыпает.
Через несколько часов ее будит радиоголос:
– Подъем!
Цифры на камнях изменены. Нужно прыгать, ориентируясь на них. Это почти невозможно. Ева, подбоченившись, бродит вокруг камней.
– Вы хоть представляете себе, как прыгать по нарисованным цифрам?
– Так и прыгать, – говорит Подполковник, лежа под деревом.
Ева становится на один камень и смотрит на следующий. Между ними три метра. Следующий камень расположен высоко и косо. Прыжок. Она упала и повредила бедро.
Подполковник осматривает ушиб: ничего страшного, нужно завершить задание. Когда Ева допрыгивает до последнего камня, ее ноги сплошь в ушибах и синяках.
После утренней пробежки девушка устала, она задыхается. Выяснилось, что учитель изменил маршрут. Нужно было пробежать через каменистую чащобу колючего кустарника без намека на зелень, к тому же за время, назначенное учителем. Она спешила, чтобы успеть. Руки расцарапаны, лицо тоже.
– Ты не концентрируешься, поэтому наносишь себе увечья, – утверждает Подполковник, – твои мысли тебе мешают. Они просто захламляют твою голову. У тебя нет своего «я». Если тебе кажется, что это не так, ты очень ошибаешься. Ты то, что тебе дали. У тебя нет способности к анализу. Что ты сделала со своими ногами? Куда ты смотрела при беге? Я просто поражаюсь, как ты выжила. Если ты решила брать заказы, помогать людям, нужно уметь нести ответственность за это. Представь, что ты собираешь себя заново, как пазл. Начни с нуля. Собери для себя новый образ. Наполни свою пустую голову новыми вещами. Подвергни сомнению все, что знаешь. Твои стереотипы утомительны. Ты хочешь заплакать? Начни сначала. Бегом. Перепрыгивай через камни. Думай. Это ужасно, Ева. Ты плохо играешь, Ева, ты не умеешь драться, ты не концентрируешься, Ева, ты ужасно слаба. Ты какой-то суррогат воина. У тебя критические дни? Меня это не интересует. Болеутоляющего нет, можешь биться головой о стенку. И ты плохо вычистила туалет. Да, это тоже входит в твою переподготовку. Завтра осмотрю раны на твоих ногах, если их будет больше, чем сегодня, ты пойдешь домой. Клянусь твоими косами, ты долго не протянешь.
Вечером во время десятиминутной прогулки Ева связывается по рации с Бабушкой.
– Алло, Бабуль, ты меня слышишь? Прием!
– Ева, слышу, прием.
Связь плохая, постоянный шум, слова прерываются. Ева старается говорить тихо. Ей кажется, что Подполковник везде, что он следит за ней.
– Бабуль, Подполковник – монстр. Я говорю – монстр. Алло. Куда ты меня отправила?
– Ева, ты должна быть сильнее. Все будет хорошо.
– Бабуль, такими темпами хорошо быть не может. А можно я хотя бы на день вернусь домой, почувствую себя человеком?
– Ева, я не слышу, потом поговорим. Конец связи.
Шум.
Ева выключает рацию, садится на камни, смотрит на небо и шепчет:
– Конец связи…
Ева в бандане – так велел учитель. Так безопаснее. Не стоит лишаться единственной косы. Волосы немного отросли, конечно, но вторая коса еще коротка, и ею пока можно поранить только собственную шею. Ева стала двигаться быстрее. Но этого все равно недостаточно, чтобы уклоняться от непредсказуемых и стремительных ударов Подполковника. Учитель блистательно ощущает собственное тело. Он спокоен и одновременно неописуемо быстр. Ева пытается найти в себе спокойствие, хочет быть стремительной, как учитель. С шахматами у нее до сих пор так же паршиво, как раньше. Она постоянно проигрывает, но хотя бы научилась внимательно следить за игрой.
– Можно спросить?
– Уже спросила.
– И что вы ответите?
– У этого вопроса нет ответа. Пытаешься острить?
– В любом случае спрошу. Кто еще был вашим учеником?
Подполковник отвечает, не отрывая взгляда от шахматной доски:
– Из Герберов – Анна.
– Дочь Гербера Четвертого? – Ева ошарашена.
– Да, это было давно, еще до войны.
– Она не сражалась на войне.
– Знаю. Отец приберегает ее для особых случаев.
– Получается, вы с ними общались.
– Только с Анной. Она довольно независимая, каким бы странным ни казалось это слово для Герберов.
– То есть они сражались с нами не в полную силу?
– Видя, как дико ты сражаешься, я могу только подтвердить, что ты проиграла тогда и проиграешь снова, если не изменишь отношение к искусству боя. Ты снова готовишься к войне?
– Да. Я обязана закончить начатое.
– Жажда войны – психическое расстройство.
– Но я…
– У тебя нет своего «я». – Подполковник совершенно спокоен. – Любая война лишает людей их «я».
– Мы должны восстановить справедливость.
– Хорошее желание.
Ева не понимает, это он серьезно или издевается.
Вообще трудно понять, когда Подполковник говорит серьезно, а когда шутит. Сомнения червями вгрызаются в Евины сердце и мозг. Она не спит всю ночь, пытается вспомнить все детали войны, анализирует последовательность всех шагов. И приходит к страшному для себя выводу. На победу не было шансов. Но почему, почему она тогда была так уверена и верит до сих пор?! Что ею движет? Мания убийства, месть, безумие или стремление к справедливости? Наверное, все сразу. Она пожертвовала Артуром. Из-за нее семилетний мальчик, скорее всего, погиб. Многие погибли.
Все, все те, кто стремится изменить погрязшие в грязи и лжи города, точно знают, чего хотят. Справедливости. Нет, это не безумие. Это исступленное желание изменить жизнь. Жизнь не должна быть такой, как сейчас. Обезумев, броситься в огонь, пытаясь его погасить, – вот что было главной причиной участия в войне. А теперь будет иначе. Ева лежа смотрит на потолок и спрашивает:
– Ты тоже думаешь, что война против Герберов – безумие?
Потолок сух. Ни капли. Ева поворачивается к окнам и смотрит на черные контуры гор. В ее усталых глазах отражаются звезды. Ева начинает
