id="id6">
Когда посреди ночи за дверью спальни раздается громогласный рев, следует немедленно помолиться, либо с чувством неизбежного облачиться в халат и впустить источник шума. И если уж решились — крепитесь.
— Да отойди ты! Я сам… Зараза! — Голос неистовствовал. — И что, лорд?! Я тоже не из простых…
Настройщик, спросонья, едва нащупал дверную ручку. Морфей отбыл. В открытый дверной проем протискивался львиный зад. Чуть дальше в полумраке топтался ошарашенный патруль, а левее, тесня охрану, мерцали амуницией Линээ, Лоуолис, Шарет, Халь… и Дзейра, стоявшая несколько позади с непонятным выражением на лице.
Что-то неуловимое кольнуло Михаила. Лицо давней спутницы показалось идеальным… «Не стой истуканом». — Он встряхнулся, разгоняя остатки сна. Не приведи боги, Трейч, тянувший бочонок горячительного, споткнется.
— Привет, красноглазенький. — За напускной безмятежностью Линээ крылась толика страха: друг мог измениться…
— Пьянству бой?
— Сейчас узнаешь. — На лице ваарки появилась столь широкая улыбка, что Настройщик испугался.
Обремененные дежурством патрульные предпочли ретироваться: лорду ничего не угрожало. Как говаривал ктан: дела Великих оставьте Великим…
— Клянусь, если бы не ушли… — Годок пристроил запас спиртного и развернулся к Мику. — Дай-ка посмотреть… — Удовлетворенный невменяемым видом димпа резюмировал: — Чего встали? Это же Мик.
Плотина рухнула. Дружеские хлопки по спине, далеко не шуточные объятия, что взывали к магическому комку в горле. И прояви Дзейра чуточку теплоты… Она улыбалась так, словно пыталась сохранить некую дистанцию. Не могла забыть о стародавнем конфликте? Ее свет согревал…
— Не будь дурой, — категорично объявила Линээ. — Мик, не обращай на нее внимания, на ужин подали несвежую подливу…
— А не прикусить ли тебе язычок, дорогая? — Дзейра смутилась, что снизило градус отчужденности.
— Мне хорошо. — Впервые за много дней Михаил улыбнулся с полной самоотдачей.
Повинуясь Трейчу, из бочонка с характерным звуком вылетела пробка. На ковре, посреди гостиной, молниеносно образовался солдатский круг. Опыт — штука незаменимая. Настройщик сел, поджал ноги и прочувствовал плечи соседей: крепкое Шарета и скованное — Дзейры. Неуловимым образом в руках возникла кружка.
— Нам столько надо рассказать. — Шарет изучал хлесткую темноту окна. Лучился новыми морщинами и внутренним покоем — примиренный с персональным демоном. Счастливчик. О подробностях Михаил спросит ровно через три кружки.
Бесшумным экспрессом ночь устремилась к рассвету.
Они проговорили до утра, незаметно войдя в царство солнечных полос, наискось протянувшихся через зал. Благословенный час… Золотая кайма на оконных рамах мягким сиянием отметила восхождение Близнецов; легкая дымка у горизонта медленно таяла, наливаясь теплом и первыми признаками хорошего дня. Но зрителей не осталось.
Линээ уткнулась носом в мех Ласкового и замысловатой фигурой свернулась на столе; свет от окна, подчеркивая изломы смятой униформы, заставлял ресницы трепетать от едва уловимого давления. Под стать жене Лоуолис прикорнул на полу — метром ниже благоверной. Обвил ножку столешницы и сладко причмокивал во сне; похмельным синдромом шевелились кончики заостренных ушей. Халь, а с ним и чудом сдавшийся Шарет единственные прикорнули на шикарной койке — серьезные ребята лежали крест накрест и не испытывали никакого дискомфорта. Дзейра цивилизованно устроилась в кресле. Чуть лучше дела обстояли на смотровой площадке, где Мик и Трейч, привалившись к балюстраде, наблюдали зарождавшийся мир.
Годок обнимал бочонок, осоловелым взглядом рассматривал лапы и почему-то считал:
— Одна орхидея, вторая орхидея, третья… — Птичья голова клонилась вниз, чтобы спустя мгновение вознестись в исходное положение. С громким шорохом тара передвинулась к Мику; Трейч щелкнул клювом и победоносно возвестил: — Четвертая.
Давно сбившийся со счета Настройщик на исходе усилия отодвинул бочку. Пустота тары не прельщала, а вот попытка оценить прелести природы… Он вспомнил, как Дзейра, преодолев непонятный барьер, горячо прижалась, расцеловала и… с мгновенно высохшими бликами слез продолжила «одиночное плавание». Неясность женской позиции вызывала сомнения в собственном рассудке. Может, показалось… Ведь увидел же шесть солнц…
Посмотрел вниз — на умытую дождем растительность парка, чья листва сверкала алмазами капель. Беседки режущей белизны, статуи, чуть припорошенные песком, взбитым ливнем, гладкие крыши флигелей с истончавшимися клиньями влаги. Пространство купалось в утреннем сиянии. На дорожках замелькали фигурки расторопных слуг.
Далекое блеяние, перезвон, хруст гравия…
— Я безобразно пьян. — Михаил поднялся на ноги. Гравитация повлекла в неизвестном направлении… За титаническими потугами друга найти опору годок наблюдал с благоговейной пристальностью. Он пил с героем, который смог встать, усмирить качку… и чуть не вывалиться за ограждение.
— Нет, вы гляньте! — разнесся в поднебесной свежести голос Чета. Курьер уцепился за перила и подался вперед в демонстрации показного негодования. — Падла ты, а не друг! — Крик копьями изливался с вершины золотой башни. Хвала Великим Лаони отсутствовала.
Михаил изогнулся в стремлении увидеть родственника. Фокусировка страдала…
— Ну Башни же рядом… Трудно позвать, что ли?
— Ты бы… не вышел, — отчаянно махнул рукой Настройщик. Ухнул и тяжеловато сел на удачно подвернувшийся бочонок.
— Эгоист, — менее уверенно объявил Курьер.
Трейч заметил третье лицо в компании. Справедливый вопрос «кто это?» прозвучал замысловато:
— Ит-то?
Четрн начал беззастенчиво ржать. Ткнулся лбом в перила и похрюкивал от интенсивности смеха. Годокская натура воспротивилась — немыслимо: хохотать над уважаемым солдатом, почетным ветераном яроттской войны. Да ни в жизнь.
— Я бы… — Михаил сконцентрировался. — Я бы… на твоем месте…уже бежал, Чет.
— Клянусь Ло!! — взревел годок. Но с места не сдвинулся.
Чет неопределенно повел рукой и смог выдохнуть:
— Тебя искал Т’хар. Ждет в центральной Башне… — Приступ смеха. — Не поверишь, прямо сейчас…
— Я это… не в ауре… — Михаил потер виски. Бэрги, а не приняться ли вам за работу?
— Я провожу. — Для ясности Четрн пояснил: — Иду на завтрак. И поторопись, нас встретит Ор. — Пресекая полемику, отступил в лестничную клеть башни — точно фокус — есть человек и нет человека.
— Трейч, буди народ. Нам пора.
— Угм.
Методом затяжного кувырка годок сверзился в открытое люковое отверстие. Через пару секунд из темноты раздался дробный грохот. Михаил торопливо бросился вниз по ступенькам. Петля, еще одна… Снизу ударила отборная ругань. Трейч, вопреки законам физики, совершил удачную посадку.
— У-у, кто к нам пришел, — хрипловато протянула Линээ. Она сидела на столе и поглаживала довольного Ласкового. Появление в дверях скособоченного силуэта восприняла философски. В противоположность ваарке Дзейра отреагировала эмоциональней. Вскочила, споткнулась о Трейча, прилегшего рядом, и объявила:
— Хетч! Если не доложимся в казармах, влипнем и надолго.
— Ради Ло, не кричи, — прошипел Шарет. — Уже встаем. — Устало вздохнул: — Давненько так не набирался.
С неспешностью потенциальных смертников друзья потянулись к выходу, не оставляя Михаилу иной альтернативы, кроме как пройти следом. Он миновал порог, излишне тщательно закрыл дверь, повернулся… Этого еще не хватало. Со строгой миной на
