Трое его людей по грудь провалились в странные ямы, стояли в них и дико орали. Поднимаясь на высоту, Ибрагимов не видел никаких ям. Вскоре раздались вопли его бойцов, попавших под огонь. Некоторые из них получили пулевые ранения, другие нарвались на острые колья, засевшие в их телах.
Ловушки были расставлены в шахматном порядке. Бойцы первого взвода, двигающиеся в авангарде, обошли своих товарищей, насаженных на колья, но тут же еще трое или четверо тоже угодили в ямы. Раздался хруст ломающегося хвороста, маскирующего ловушки. В воздух поднималась пыль, смешанная с листвой. Бойцы исчезали под землей. Словно сапог великана наступал на грибы-дождевики.
Заостренные колья, вкопанные в ямы, без труда принимали на себя тела штурмовиков Ибрагимова. Они входили кому в пах, кому в брюшину, пронзали людей насквозь. Сгоревший лес превратился в место оргии безумного господаря Влада Цепеша.
Ибрагимов, разумеется, не знал, сколько тут еще таких ям и где они расположены. Он лежал за деревом и не мог поднять головы. По подножию высоты работали М16. Подполковник понял замысел Стольникова. Тот решил израсходовать до конца трофейные боеприпасы, пока была возможность стрелять из укрытий, а после, когда патроны закончатся, бросить американские винтовки и взять свое оружие. Эта мысль навела Ибрагимова и на другую: у Стольникова дефицит патронов. Только подполковник пока не знал, как обратить это обстоятельство в свою пользу. Все его желания сейчас сводились к одному. Пусть Стольников как можно быстрее прикажет своим разведчикам сменить позиции. Это позволит Ибрагимову развернуть своих людей и управлять ими. Но сначала надо хотя бы поднять головы.
Вся рота, живые и мертвые, лежала в гари. Отличить первых от вторых можно было по одному признаку: живые прятались за укрытиями. Мертвым было безразлично, где лежать, поэтому они замерли на открытых местах.
– Первому и второму взводу разойтись по флангам!.. – прокричал Ибрагимов. – Обойти и замкнуть в кольцо!
Боевой порядок сбился. После огневой атаки с высоты взводы перемешались.
– Офицерам развести людей по указанным направлениям! – Ибрагимов посмотрел, услышал ли кто-то этот приказ.
Командир роты шевелился в агонии. Он угодил в яму. Тонкий острый кол пронзил его живот, смешал внутренности и вышел под левой ключицей, весь окровавленный и липкий. О спасении офицера, тем более в таких условиях, не могло идти речи. Глаза капитана вяло моргали, ресницы дрожали, скрюченные пальцы рук царапали воздух. Перекошенный рот с окровавленными губами заклинило.
Ибрагимов оторвал от него взгляд, вполголоса выругался и увидел командира второго взвода. Тот, пронзенный пулями, умиротворенно вытянулся под старой яблоней. На лицо ему сыпались ветки, срезанные пулями, но он не моргал.
– Командиры первого и третьего взводов, ответить!
– Первый здесь!
– Третий здесь!
– Выполнять приказ! – взревел Ибрагимов, уже поняв, что менять позиции Стольников не собирается.
Майор переигрывал подполковника, который уже получил крепкий удар.
Ибрагимов бросил винтовку и ползком добрался до одного из своих людей. Голова бедняги была разбита пулей. Он лежал, свернувшись, как эмбрион. Снять с него «Шмель» оказалось непростой задачей. Зато справа лежало дерево, прикрывающее подполковника от шквального огня. Глядя, как его люди в натовской форме по-пластунски растекались в разных направлениях, он понял, что шок от первой встречи у них миновал. Нужен был стимул для начала штурма. Он десятки раз вступал в бой, выходил из засад и понимал, что одного волевого приказа часто бывает мало.
Ибрагимов стащил с убитого огнемет, привел его в готовность, поднялся над поваленным деревом и выстрелил туда, откуда летели трассирующие пули, разрисовывающие серый унылый пейзаж. Заряд не долетел до цели двадцати шагов. Он ударился о ствол дерева, стряхнул с него черную пыль и ушел влево. Через мгновение Ибрагимов увидел оранжевый огненный шар, появившийся на высоте. Разрыв был мощным. Пламя разошлось по «зеленке» так же, как круги по воде. Шар из оранжевого превратился в желтый и растекся по высоте, как блин, захватывая новые жертвы. Деревья и кусты, не сгоревшие в пожаре, просто превращались в пыль.
Стольников видел «Шмели». Минометов, слава богу, у противника не было. Роту вел офицер лет сорока на вид, с аккуратными усиками царского поручика. Ему не хватало белоснежной черкески, кинжала на поясе и пары «георгиев» на груди, разумеется. Стольников сомневался не в кавказском происхождении этого человека, а в том, что тот являлся штатным командиром подразделения.
На высоту поднималась рота. Саша понял это не по численности противника, а по маневру, произведенному перед высотой. Разделившись, враги облегчили задачу по определению мощи подразделения. Три взвода заняли подножие высоты. Стольников подумал, что он и сам поступал бы точно так же.
Шеренгой длиною почти в километр управлять трудно, когда она движется в «зеленке». Нельзя сосредоточить огонь всей роты на том или ином участке местности. Отделения, разделенные деревьями и овражками, без должной поддержки со стороны становятся мишенями.
«Вьетнамский сюрприз» оказался даже более эффективным, чем рассчитывал Саша. Разведчики отрыли десять окопов для стрельбы стоя и вкопали в дно каждого колья, заостренные ножами. Майор рассчитывал, что сработают только две или три ловушки, причем одновременно. Но результат превзошел ожидания. На смертоносные колья напоролись шестеро. Не бог весть какие потери при данных обстоятельствах, но в этих бедолаг уже не нужно было целиться и тратить на них патроны.
Стольников разместил группу полукругом на стометровом рубеже обороны. Правый фланг упирался в край извилистого неглубокого оврага, левый достигал высоты. «Грузины» не могли обойти группу здесь без риска оказаться на открытом месте. Штурм справа имел бы положительный результат только при подавляющем превосходстве людей Ждана. Поэтому у оврага майор разместил четверых и сократил расстояние между ними до минимума. Сам он с Баскаковым и Айдаровым занял холм.
Поведение людей в натовской форме было ему понятно. В грохоте боя он не слышал приказов Ибрагимова, но когда враги стали расползаться вдоль подножия высоты, окружая ее, понял, что их командир принял предложенную игру.
Заряд «Шмеля» не долетел до окопа шагов двадцать. Он замер, когда желтая ракета понеслась в его сторону, и почувствовал, как ладони в одно мгновение стали мокрыми.
Слава богу, заряд не ударил в дерево, а лишь задел его оперением, и траектория полета изменилась. Но когда волна пошла от эпицентра взрыва, Стольников рухнул на дно окопа и закрыл затылок. Пусть обожжет руки, лишь бы не голову. Впрочем, кисти только окатило кипятком.
