– Не могу, товарищ капитан. Ошибку выдает…
– Что?
– Нарушена связь с бортовым компьютером. Такое ощущение, что он вовсе перестал существовать. Даже тестовый сигнал не проходит…
– Так, я понял. Готовься к взлету.
– Что?!
– Взлетаем скоро, говорю, млять! Отбой пока.
Ильченко прислонился бронированным лбом к стене коридора и, полностью отключив связь, витиевато выматерился. Вот какая ему мысль покоя не давала: они же только что ухайдохали на-хрен бортовой компьютер! Весь! Местные-то знали, где собраться; надеялись, видно, что штурмовать КИЦ ни один здравомыслящий захватчик не станет, ведь бортовой комп – это, по сути, и есть сам корабль! Уничтожь его – и корабль превратится в многотысячетонную груду металлолома! С пошедшим вразнос реактором, между прочим! А они, мудаки долбаные, именно это только что и ухитрились сделать! Да ведь их скафы на раз любую б пулю выдержали! Так нет, комгруппы хренов, послушал подчиненного, согласился… Идиот. И-ди-от. И кто теперь виноват – Чердыклиев? А вот хренушки, он сам и виноват, поскольку командир. Интересно, что теперь с ним Крупенников сделает? А Харченко? Впрочем, не хрен сопли лить, коль виноват – значит, ответит. А сейчас? Людей нужно выводить, и своих, и пленных. Остальное – потом…
– Мужики, все вопросы после. Уходим. Этого не забудьте, – он кивнул на по-прежнему спящего у входа в штурманскую рубку человека, разбудить которого не смог даже грохот двух взрывов.
– В рубку или в кают-компанию?
– На Землю…! Берем пленных, грузимся в бот и валим на Землю. Без вопросов. Все понятно?
– Так точно, – ошарашенно отрапортовал Чердыклиев, поспешив убраться с глаз командира: понять – может, и не понял еще, но что-то почувствовал.
– Командир, ты чего? – врезался в переговоры голос капитана Махнова. – Случилось чего?
– Потом, Виталик. Хватай языков, и бегом вниз. Времени в обрез. Улетаем.
– По-онял, – протянул капитан, отключаясь.
Спустя полчаса все пленные, по-прежнему
пребывающие в счастливом неведении происходящего, были погружены в челнок Контейнер с боеголовкой так же переменил местоположение, будучи выгружен в трюм, и сейчас Ильченко переустанавливал таймер на пять минут. Десять килотонн равнодушной ко всему живому радиоактивной смерти, упакованных под многослойную оболочку-обтекатель, послушно ждали своего часа.
Ждать оставалось недолго.
– Стартуем, – капитан уже почти привычно вжался в жесткую ребристую лавку – впрочем, для облаченного в жесткий боевой скафандр человека это не имело особого значения.
– Нуль в отсеке, – бубнил себе под нос Иллиас. – Расстыковка. Подтверждено. Створ свободен. Подтверждено. Отделение…
Крохотная, по космическим меркам, скорлупка в триста тонн весом, сотворенная человеческим разумом, пусть иногда и злым, стремительно падала к границе земной атмосферы. Начались ионизация корпуса и болтанка, но капитана Ильченко это волновало постольку-поскольку.
Он молча глядел на рубиновые цифры обратного отсчета:
5… 4… 3… 2… 1… 0…
Полыхнуло. Беззвучно, конечно. Грохот космических взрывов, как известно, прерогатива фантастических фильмов древности. Да и что такое десятикилотонный взрыв в масштабах даже не Вселенной, а отдельно взятой Солнечной системы? Так, новогодняя шутиха на фоне взрыва боевой гранаты…
Ну, бабахнуло, ну, подумаешь…
– Большой Брат вызывает Илью. Повторяю…
– Товарищу капитану, так то вас! – Коля Броско старательно прятал взгляд. – Товарищу комбат на зв’язку…
– Слушаю, – по-военному четко ответил капитан, сглотнув вязкий комок
– Молодец, капитан, – прерываемый атмосферными помехами и остаточными явлениями электромагнитного возмущения голос комбата дрожал. – Отлично сработал.
Он что, издевается?
– Товарищ майор, я должен…
– Должен – доложишь, – ухмыльнулся Крупенников. – Ждем. А фейерверк вы знатный устроили, мы наблюдали. Не ссы, капитан, поговорим.
И командир особого штурмового офицерского батальона Виталий Крупенников разорвал связь…
Земля, 2297 годВ клубе было как никогда шумно. С висящим космами под потолком сизым табачным дымом не могла справиться даже вентиляция XXIII века. А еще в помещении офицерского клуба откровенно пахло алкоголем. Нет, сухой закон, введенный командованием еще «до войны» (именно так – неофициально, конечно, – стала именоваться дата вторжения ящеров на Землю) отменен не был, в него просто внесли некоторые поправки. В конце концов, наркомовские сто граммов ведь никто не отменял? Вот именно. А сейчас, как ни крути, офицеры штурмбата праздновали свою первую реальную победу. Пока – с маленькой буквы, но ведь, как говорится, лиха беда начало… Вятку отбили? Отбили (то, что на месте города сейчас в основном все еще дымящиеся руины, в расчет не бралось, Сталинград все помнили очень хорошо, да и о Дрездене сорок пятого года офицеры уже узнали).
Корабль со второй волной высадки уничтожили? Еще как уничтожили, вон какое сияние в верхних слоях атмосферы наблюдалось, куда там северному! И, значит, что? Значит, можно расслабиться… в разрешенных командованием рамках, нормах и граммах, разумеется. А то ведь можно ненароком и обратно в штрафники загреметь, Харченко на это очень даже недвусмысленно намекал.
Ну а то, что два других вражеских транспорта, повисев на орбитах Марса и Венеры, неожиданно ушли в гиперпрыжок в неизвестном направлении, так и не попытавшись высадить десант, так это пусть начальство разбирается, ему, начальству, всяко виднее.
Начальство же, в лице Крупенникова, Харченко, Лаптева, Финкельштейна и капитана Ильченко, заседало за отдельным столом в самом углу зала. Заполненная окурками пепельница и три пустых бутылки из-под коньяка под столом недвусмысленно давали понять, что разговор идет уже не первый час:
– А насчет провала операции, капитан, ты определенно не прав, – комбат поискал в пепельнице свободное место и, не найдя, затушил окурок тонкой безникотиновой сигареты прямо о поверхность стола. – Так что, смело пиши представление на своего летуна. «Звездочку» он уже по-любому заслужил. Я подпишу не глядя. Да и тебе пора звезды с погон снимать. Одна большая ведь лучше, чем четыре маленьких? – Виталий, сведя пальцы, показал, насколько именно маленьких.
– Почему? – слегка захмелевший капитан удивленно взглянул на командира. – Нет, ну про летуна согласен, конечно, но я-то тут при чем? Корабль угробил, бортовой комп с ценными сведениями – тоже…
