Мастер аккуратно прикрыл за собой дверь. На него смотрели едоки — внимательно, с любопытством, но без страха.
Не люди, нет. Илоты.
Вторые говорили: огарки. Кажется, только у лила не было для людовой стаи своего прозвания.
— Чего тебе? — неприязненно окликнул пришельца человек из-за стойки.
Кинул на плечо полосатое полотенце.
— Мне нужен некто Фат, — негромко сказал Мастер. — А вам не нужно, чтобы я спрашивал дважды.
Человек хмыкнул. Крупные руки его были укрыты от глаз высоким полированным деревом столешницы. Он верил, что действует вполне скрытно и ловко.
— Убирайся-ка ты, дядя, покудова голова цела, — посоветовал душевно.
Мастер вздохнул. Люди обожали демонстрацию физической силы. Жить без нее не могли. Как вот эти огарки.
Он поднял руки, будто сдаваясь, и алые перчатки облегли его кисти и предплечья долго и плавно, до самых локтей. Фокусничает мужик, насмешливо брякнул кто-то, а более смышленый, уронив кружку, кинулся к окну.
Первый носком подцепил табуретку за перекладинку и швырнул ее, сбивая шустряка. Кружка коснулась половиц и разлетелась вдребезги.
Мастер плавно шагнул вперед и вбок, уходя от выстрела, поймал стрелка за руку, ошеломил коротким ударом локтя в лицо и, переняв оружие, убрал с дороги еще одного человека. Подбросил чужой огнестрел, перехватил ствол, емко ударил наотмашь, ломая висок встающему из-за стола громиле, оказался на общем столе, выстрелил еще раз и, четко провернувшись на пятке — еще.
Вновь прыгнул — прямо на стойку, прижав ступнями длинный язык сабли.
За спиной почти синхронно упало четыре тела.
Человек сперва тупо дернул оружие к себе, пытаясь освободить, потом отступил, хотел бежать, но Мастер поймал его взглядом. Точно капканом прищелкнул.
Наклонился, едва ли не ласково взял пахнущего страхом человека за мокрые виски. Тот скосил глаза на красные перчатки и перестал дышать.
— Что же, — заговорил Мастер, ровно продолжая разговор, — где Фат?
— Третий этаж, — прохрипел илот.
Он был бы рад соврать, но даже люди редко врут в лицо смерти.
— Благодарю, — откликнулся Мастер, проворачивая голову человека до щелчка.
Выпрямился, огляделся, брезгливо дернув углом рта.
Физическая сила. Илоты это обожали. До смерти.
На третий этаж поднимался медленно. Ему не соврали, а деться Фату было некуда. Прыгнуть в окно он бы не решился.
У самой двери остановился, постучал. Убрался в сторону, терпеливо пережидая, пока полотно перестанут дырявить выстрелами. После коротко саданул ногой, ломая замок.
— Добрый день. Я по поводу моего воспитанника.
***
— Слабость моего ученика, знаете ли… Он любит рисовать. Как вы говорите? Хлебом не корми?
Фат не отвечал. Горло высохло, даже переглотнуть не получалось. Гость двигался по комнате плавно, бесшумно. Оловянно-белая рубаха, а руки его были по локоть забраны красными, как свежее мясо, перчатками. По локоть, о, Лут.
Такие полагались только криптосам. Мастерам.
Гость осторожно развернул тряпицу, поднял к глазам отточенный карандаш.
— Вы вот знали, к примеру, что эти одетые деревом графитовые стерженьки различаются по твердости? Я, к стыду своему, и понятия не имел.
Фат моргнул. Тон говорившего был лишен красок и интонирования, от него тянуло мертвым льдом и — синим железом.
— Это недоумение… — Фат захлебнулся страхом, закашлялся. Белый терпеливо ждал. — Недоразумение, я клянусь, мы не знали, что он Первый, я думал, что просто…
— Не знали? Странно. Впрочем, не важно.
— Я все расскажу, все!
— О, я знаю. Это само собой разумеется.
Гость приблизился. Фат не был связан, свободу движений сковывала только рука в лубке. Гость был один. И это не уравновешивало их, потому что Фат люто, до обморока, до мокрых штанов, боялся.
— Не волнуйтесь. Степень моего мастерства подтверждена документально, я официальный представитель Эфората. У Эфората к вам нет претензий.
— Ох, видит Лут…
Мужчина поднял руку и хозяин комнаты зачарованно уставился на красные пальцы.
Геммы.
— Только один вопрос. Зачем вы позволили себе взять в клетку моего воспитанника?
— Я-а-а…
— Тише. Отвечать не обязательно. Как вы говорите? Риторический вопрос.
Фат открыл рот, ощутил легчайшее касание в область шеи. Голос оставил его, тишина воцарилась в комнате.
Слышно было лишь, как плещутся на ветру занавески да дробно капает кровь.
***
С собой на борт геликтита Мастер прихватил найденную у илота сумку ученика и некий съедобный объект.
В Эфорате пища была лишена вкуса и запаха, зато наполнена питательными веществами.
Как он скучал по вкусовым ощущениям, оказывается.
Значит, гранат. Мастер повертел фрукт в пальцах, размышляя, как именно стоит — и стоит ли вообще — потреблять его в пищу. Ему не изменяла память, гранаты и впрямь ассоциировались с Третьими и их видовыми особенностями.
Мастер поднес фрукт к носу, втянул терпковатый, малосладкий запах. Сдержанно, но призывающе.
Сок на алых перчатках был не виден. Рубиновые капли крови, рубиновые семена раскрылись, как развороченная шахта.
Красиво, сказал голос Лина в его голове. Это очень красиво, Мастер.
Когда Лин впервые — наощупь — произнес это слово, Мастер понял, что пора искать методы воздействия на контрольные процедуры лесхи.
Первый осторожно, прикрыв глаза, слизал выступивший сок.
Погрузил зубы в алую мякоть и едва не застонал.
Вкусно. Необыкновенно, баснословно вкусно.
Глава 8
Когда в руках Щелчка тускло блеснул нож, Юга долго не думал. Через мгновение капитан уже лежал носом в подушку, а Юга вбил ему колено между лопаток.
Давно ли так он скручивал цыгана Волохи на станции Ивановых?
Щелчок глухо простонал и рассмеялся.
— Надо же, а я думал, ты просто красивый.
— А я думаю, ты совсем тупой, если вздумал лезть ко мне с ножом, — парировал Третий.
Обращаться с лезвиями его хорошенько научил тот же Дятел, любитель острых предметов и языков.
Отреагировал он чисто инстинктивно, оберегая свою шкуру. Хорошо, что волосы были схвачены цепью.
— Все, будет. Отпускай.
Юга фыркнул, но убрался в сторону. Нож демонстративно загнал в обшивку.
Капитан, растирая плечо, сел, поманил его ладонью.
— Глупая была затея, — признал с кривой улыбкой.
— За игры с ножами отдельный тариф, — хмуро предупредил Юга, возвращаясь в постель.
Ночи в Луте были холодными.
— Так ты все-таки шлюха?
— Странствующая, — подумав, уточнил Юга.
Щелчок хмыкнул. Оглядел так, словно только увидел.
— Ты хоть чистый?
— Чище твоей мамочки, — фыркнул Юга.
Щелчок улыбнулся протяжно.
— Горячая кровь, холодное сердце. Все же. Зачем ты ищешь этот рокарий?
— Ай, мы же условились не спрашивать, — Юга потянулся за одеждой.
Щелчок коснулся его спины. Юга недовольно ушел из-под руки, точно кошка. Трогать спину он разрешал немногим.
— Ты красив. Умел и, кажется, неглуп. Мог бы дорого стоить, а отдаешься дешево, за койко-место.
Юга обернулся на человека, глянул с прищуром.
— Скажи это еще раз и посмотрим, сколько будешь стоить ты без яиц и глаз.
Щелчок почесал подбородок. Промолчал, с интересом наблюдая за случайным спутником.
— Собрался ночевать на палубе?
— Я привычный, не волнуйся.
— Мои ребята нет.
— И к этому я тоже привык.
— Лут неспокоен. Штормит не по сезону. Я не могу гарантировать тебе безопасность, если полезешь наверх.
Юга застегнул куртку.
— Кажется, страховка в стоимость билета не входила.
— Ты ее заработал.
Юга фыркнул.
— Спасибо, конечно, но мне надо побыть одному. Не трясись, я спущусь обратно.
Щелчок со вздохом откинулся на подушку, потянулся к ихору.
— Чудной ты, парень. Поступай как знаешь.
***
