РамРай удивленно выдохнул рядом.
— Что это? — спросил растерянно. — Ничего же не было…
— Изнутри хотят порушить, как я думаю, — отозвался Юга.
Стиснул зубы.
Выпь с людьми Дивия шарился где-то за воротами; вероятно, специально выманили. В лагере из облеченных старшей властью оставался только Пегий.
К нему и следовало пробираться.
— До Пегого надо, — сказал Третий.
Угадал, что РамРай кивнул.
— Держись ближе. Голос не подавай, слышишь? Звать будут, не откликайся.
Может, Юга и зря так стерегся, но и стрелу в голову — на звук брошенную — приманить не хотел.
Так и пошли. Ощупью, медленно, тихо. Мрево заваривалось, зрело; двигаться в нем становилось будто труднее.
Юга запнулся обо что-то мягкое. Остановился, наклонился, рукой пощупал — пальцы угодили в мокрое, разворошенное. Поднес к глазам, но наперед услышал запах — медный, резкий.
Потянул за рукав РамРая, пригибая к земле.
На кровь, Юга знал, всякая тварь прийти могла. А тут парнина под ногами лежала. Далеко или близко прокричали — дико, длинно, тошно. РамРай вздрогнул, но с шага не сбился.
Из мрева выскочило, налетело, слепо ударилось о них. Пискнуло женским голосом.
— Таир? — признал Юга, хватая за локоть девушку. — Где Аль?
Девушка закинулась, дрожа, заслонилась руками.
— Таир, это мы, — вылез РамРай.
Девушка его узнала. Всхлипнула, перестала биться.
— Где Аль? — настойчиво повторил Юга.
Порознь брат с сестрой не ходили. Вместе всегда, как на живую нить сшитые.
— Он… Это он…
Таир мотнула головой, не договорив. Разобранные волосы соломой валились на плечи. Юга переглянулся с РамРаем.
Прибили парня, прибрали? Кто-то из своих? Брат с сестрой вместе у спины Пегого стояли. Неужели самого…
— Пегий? — спросил Юга.
Таир сжалась, глянула через подрагивающие пальцы. Отняла руки. РамРай охнул жалостливо, Юга же промолчал. Один глаз девушке вынули, вставили наместо него братов.
— Пегий моим братом смотрит, — сказала Таир.
Голос у нее дрогнул, стал шершавым, шепотным.
— Мясо его ел. И мне давал. Я про то не знала. Простите.
Заплакала одним глазом. Другой глядел спокойно, с любопытством.
— Что ты, — РамРай взял ее, прижал к себе, стараясь успокоить. — Что ты…
Растерянно уставился на Юга.
Юга думал, горячо и быстро. Значит, Пегий. Третий не знал его, в его сторону не смотрел лишний раз, мыслил — один из старших. Столп. Человек верный.
Выпь с ним ближе сошелся.
— Кто еще знает?
— Никто, — всхлипнула Таир.
— Никто, — эхом подтвердил голос Пегого.
Накрыл их, как стакан. Нашел. Пришел сразу со всех сторон, из мрева просочился, от земли поднялся:
— Не бойся, черненький. Я тебя не трону. Я тебя не съем. Твое мясо — золото. Ты Манучеру — узда, ты ему — скоба. Зазноба, — Пегий тихо посмеялся. — Ничто не остановит, все сокрушит; перед тобой встанет.
Юга до крови укусил губу.
Выпь, Выпь, подумал тоскливо. Сколько народу о тебя бьется.
РамРай и Таир совсем затихли. Мрево залепляло глаза сметаной, ноздри заливало теплым медом. Дышать тяжело стало, не хватало воздуха.
Таир хрипло застонала, схватилась ногтями за горло.
— Что же ты, — с упреком сказал Пегий. — Так, глядишь, весь лагерь поляжет. Думаешь, тут только белая корова да Хангары в личинах ходят?
Действовать, подумал Юга, сжимая кулаки. Надо было действовать, отбиваться, а значит — опять что-то сместить. Но и затаиться, ждать Юга не мог. Пегий наблюдал через Таир. Ждал.
Цепь скользнула из волос, освобождая. РамРай шепнул испуганно, но перечить не посмел. Юга еще колебался. Не мог решить, как поступить, что будет верно, а что — ошибочно. Подсказчиков тоже не было.
— Не смотри, — хрипло предупредил РамРая, — и ей не дозволяй.
Прикрыл глаза и шагнул в танец, как с обрыва ночью.
Веретено.
Мрево было живым, и живое в нем бродило, прибирало застрявших людей. У мрева был исход-исток, кто-то выпустил его из коровьего рога, натравил на лагерь, наговорил на смерть.
Юга собирался отнять у мрева его силу.
Потянул на себя плотное прядево, наматывая на пальцы, на кисти, на предплечья влажные полосы, в танце, в движении собирая волокна и волоконца;
вплел обрывчатые, зубчатые крики; капли крови; смуглоту лежащих пол лагерем корней; белизну трубчатых костей;
память лагеря, влажный хруст растущих клыков; коровий череп;
сны.
Мрево простонало, как живое, отхлынуло, вынимая рога из тел людей, разжал когти. Все задышало.
Юга остановился, встряхнул кистями, роняя с пальцев белую пену, серые ошметки. Почувствовал, как опускаются на спину разобранные волосы, умеряют рост. Разобрал в воздухе особый посвист Таволги — кликал своих.
Прояснилось.
Таир, повернув бледное лицо, в упор глядела на Юга глазом брата. Глядел через него Пегий.
— Убери, — простонала девушка, — сама не могу вынуть. Плоть от плоти моей.
Неслышно ступая, подошел Таволга, глянул быстро. Смекнул тут же.
— Добро, что пакость эту отбил. Плохо, что пришлых наползло, как цветами яблоню осыпало. Как их выманить, как узнать?
Спрашивал с него, будто со старшего. Так же глядели и РамРай, и Таир, и те, кто следом подходил.
Юга потянул себя за волосы, размышляя. Как отличить? Он чужака в лже-шкуре Выпь по запаху разобрал, по повадкам. Знал его хорошо. А тут всех обнюхивать не станешь.
— У лагерных дозорных спросить, кто тогда со Вторым вышел. Тех взять и трясти.
— Добро, — кивнул Таволга, развернулся к своим.
— Глаза ей завяжи, — попросил Юга РамРая.
Парень кивнул. Девушка покорно подставила голову. Если свой глаз она могла прикрыть, то братов не слушался — глядел сам по себе, жадно, зорко. РамРай увязал ей глаза ее же волосами, погладил по спине.
Но Пегий голос больше не подавал. Убрался ли вовсе или молчком сидел — один Лут знал. РамРай увел Таир; Юга же нагнал Таволгу.
Пластун как раз спрашивал с дозорных — те отвечали бойко, хоть и были бледны от пережитого. Лагерь после схлынувшего мрева выглядел так, словно по нему бороной прошлись. Все вывернуто, перемешано.
Неужели мое, подумал Юга в смятении.
Неужели это — я?
Люди Таволги разошлись по искуроченному лагерю, высматривая Хангар в личинах. Если те, по правде сказать, еще на них держались. Если нет — без крови не уйти.
Перевести дыхание Юга не успел. Мимо, всхрапывая, роняя хлопья пены, тяжелым галопом проскакала лошадь без седока. В той стороне, откуда явилась, факелом взметнулся крик, взлетела, точно подброшенная, вещная мешанина.
Юга застыл. Огляделся. Рядом никого не было, и отступи он, кто бы слово сказал? Но вновь закричали, и Юга как хлыстом вытянули.
Сорвался с места.
Сразу за хаотичным нагромождением палаток увидел, как льнет к земле некая прозрачная сегментарная тварь, как пятится, отвлекая ее, Выпь, и как быстро опутывают существо веревками люди Дивия.
Юга замер, примеряясь глазами, но тварь его заметила. Сжалась вдруг, как пружина, прянула к нему. Сетка веревочная вспыхнула, объяла пламенем бока. Юга пикнуть не успел, только руки выставил — и будто бревно горящее смело.
Наверное, его вырубило, потому что следующим воспоминанием стал голос Выпь — неожиданно сиплый. Он настойчиво звал его по имени, и Юга с трудом разлепил глаза.
— Привет, — сказал. — Как дела?
Выпь помолчал, глядя сверху.
Глаза его были совсем птичьими — круглыми, желтыми и безумными.
— Как у меня дела?! — уточнил свистящим шепотом.
Резко, сердито наклонился — Юга зажмурился — и царапнул лицо сухими губами.
— Цел? — спросил хрипло.
Юга кивнул, все еще ошарашенный.
— Остальные?
— В порядке. Это Пегий, Выпь. Его замут.
Выпь наклонил голову. Скулы его заострились. Погладил по плечу, помог подняться. Отпустил, перекинул в руку дикту. Кольца ее были влажными, точно в крови.
