Антик, которому собирался нанести визит Гаер, жил с привкусом. Вкуса ему все-таки недоставало.
— Здесь! — рявкнул арматор, тыча пальцем вниз. — Вот эта улица, вот этот дом! Скидываемся, парни!
Соль нависла, закрыв собой солнце, над яро-бирюзовой крышей. Главное здание было исполнено в стиле песочного, змейно-струйного замка Хома Гауди, смущало зрение и разум калибром и калибровкой. На балкон выбежал человек в халате с кистями, охнул, всплеснулся, скрылся.
Солнце стрельнуло на створе захлопнутой двери.
Во двор высыпала вооруженная охрана.
Гаер усмехнулся.
— А? — сказал. — Каков удалец?
Манкурты, оборуженные и в доспехах, понимающе кивнули.
***
— Туки-туки, — пропел арматор тонким голосом, предусмотрительно убрался в сторону, прилепился лопатками к простенку.
Костяшками пальцев постучал по изукрашенной двери.
Ни звука.
Гаер закатил глаза.
Дорогу себе прорубили быстро. Наемные люди жизнь свою на жизнь хозяйскую менять не захотели, так что взяли малой кровью. Гаер прошел по прихотливо убранному дому весело, не снимая ботинок, и встал перед дверями в кабинет.
Антик успел запереться изнутри. Домашняя прислуга разбежалась, затаилась, ключ спрашивать было не с кого.
Гаер постучал жесткими табачными пальцами по клавишам прохладной кости, исторг из инструмента нутряной стон. За дверью безмолствовали. Створы были хороши: резные, прихотливые, похотливые. Голые девицы мясо-молочной породы на выпасе у речки.
Гаер вытащил из пасти смолку-жвачку, с варварской обстоятельностью налепил ее на девушкин глаз, подозрительно живой.
Успел отойти, нырнул за комод и там переждал взрыв.
Дверь разворотило вместе с косяками, треснула потолочная фреска.
Манкурты уже тащили кашляющего и шипящего мужика, цепляющегося босыми пятками за ковер. Обильное пузо было обсижено мурашами.
— Саечку за испуг, — ласково сказал ему Гаер, щелкнул по лбу. — Признавайся, гад, рад ты мне или не рад?
— Не рад, — искренне простонал мужик, кулем сваливаясь в кресло. — Варвары, варвары…
— Правду говорить легко и приятно, да? — Гаер просиял улыбкой. — Тогда, раз ты в нужном настроении, сразу к делу. Колись, где у тебя тут трещотка-манилка?
Антиквар искренне вытаращился.
— Но это… запрещено?
Гаер поморщился, сделал отметающий жест ладонью.
— Притворимся, что мы оба слишком умны, чтобы тратиться на эту тему.
— У меня нет подобного.
Гаер вздохнул, потянулся, подошел к ближней безделице.
Антиквар напрягся. Арматор пробежался глазами по предметам, украшающим длинную полку над камином. Камин тоже был непростым, являл собой наживо вынутый орган огня водяного ящера. Всегда теплился, всегда в глубине его мерцало пламя, а для защиты от погара служила ледяная цепка, скованная здешними умельцами из материала Хома Долгого Снега.
Но не камин интересовал Гаера.
Остановился на кубке, исполненном в форме цветка. Работа была столь тонкой и точной, что для жизни кубок был помещен на влажный мех губки. От лепестков, формирующих корону-чашку, шел приятный аромат. Чашу наполнял нектар, одна капля которого могла помочь даже дряхлому старцу удержать молодую любовницу.
Гаер протяжно присвистнул.
— Ишь ты подишь ты, как говорят Ивановы. Что за фигулина в три вилюшки, а?
И на каждом слове, будто кот, подгонял к краю каминной доски кубок.
Нагло смотрел антику в глаза.
Мужик облизал пухлые, мучнистые от волнения губы.
— Я не держу это дома, — сказал доверительно, низким, как дождевые облака, шепотом, — слишком опасно. Тебе ли не знать, арматор, сколь непредсказуемы трещотки… Уводят беду, но и привести могут… Стой!
Выдохнул, когда кубок застыл у самого края, вскрикнул тонко, когда Гаер столкнул-таки и подхватил у самого пола.
Рассмеялся арматор.
— Ну?!
— Схоронил я их, как только опасность понял! — Переглотнув, закричал антик. — В подкорье спрятал!
Гаер сощурился, упал на тонконогий, изгибистый стул. Подкинул и поймал кубок.
Антик, едва успев перевести дух, вновь заволновался.
— Та-а-ак, — Гаер качнулся на стуле, заставив мебель страдальчески скрипнуть, а антиквара — всхлипнуть. — Тогда прошу указать координаты. И лучше сразу сдать все ловушки с потрохами, я не в настроении. Отражение, знаешь ли, очень плотный график.
***
Столкнулись — руки на оружие бросили.
Народ отшатнулся, стало кругом тихо.
А встреча случилась на площади; Гаер с манкуртами резали путь от хоромины антика, а Волоха с Дятлом только от доспешного мастера вышли.
— Ба, — первым заговорил Гаер, поспешно дожевав орехи и чудом не подавившись, — вот вроде большой Лут, а нам двоим в нем тесно, не?
— Поместимся, ежели бока подберешь, — отозвался Волоха, отнимая руку от оголовья сабли.
Гаер повторил жест. По его знаку манкурты расслабили плечи, но от хозяина не отступили. Заботливый Эдельвейс подал арматору флягу с водой. Неру с Дятлом с интересом таращились друг на друга.
— Дело пытаешь или за так шатаешься? — Гаер сделал глоток, предложил русому, но тот головой покачал.
Не пил не ел из рук чужих.
— Корабеллу снаряжаю, — Волоха окинул взглядом Гаера и малую свиту, прикидывая, зачем арматор собственнолично заявился на Хом Мастеров. — А ты что здесь забыл?
— Так Отражение у нас, русый. От каждого, так сказать, по возможностям. Я вот за манилкой подъехал.
Дятел хмыкнул удивленно.
— Трещотка-манилка, от чумницы пастуший рожок? — русый поднял брови. — На что тебе?
— Ну уж не в нужник повесить, ворон пугать, — фыркнул Гаер. — На войне все средства хороши, не? Так вот, некоторые средства хороши особенно.
Волоха с интересом разглядывал Гаера. Очевидно, пути их слагались в один.
Тамам Шуд.
— И нашел? — спросил лисьим голосом.
— Есть на примете тайник, проверить нужно, — уклончиво отозвался Гаер. Медленно проговорил. — Если имеешь интерес, могу с собой позвать. Ты, я так полагаю, тоже не просто так Еремии броню ладишь?
Поведал антик про тайное место в закорье, только беда — у Гаера под седлом одна Соль была, и пройти в лаз не смогла бы.
А вот Волохина Еремия была мастью в капитана — подбориста, жилиста, пронырлива.
— Что предлагаешь? — прямо спросил русый.
— Мне твоя корабеллка сгодилась бы. Уж больно далеко на своих двоих пехать, а Соль мне в этот раз не помощница.
Дятел помалкивал. Не потому, что арматор и манкурты — страха он ни перед кем не имел. А просто чуял, что молчанием больше Волохе подсобит.
— Я помогу тебе.
Гаер даже крякнул. Вот так просто?
— А что взамен? Не юли, мы с тобой одного волчьего куста ягодки.
— Взамен ты ничего не возьмешь с моей корабеллы.
Гаер потер щеку. Цыкнул.
Хитро сощурился.
— Корабеллки, значит, все до одной решил себе прибрать?
— Я оберну их против Нума, — сказал Волоха и глаза его потемнели.
— Ой, сдюжишь ли?
— Справлюсь. По рукам?
Гаер протянул руку и крепко оплел пальцами запястье русого.
***
Хом Мастеров устроен был хитро, с подвыподвертом.
Не как прочие. Внутренности его были скручены, будто улиточный дом, и точной карты никто не имел. Подкорье — так именовали здешние эту систему просторных ходов, ведущих, казалось, к самому сердцу Хома. Там привольно текла чистая вода, а на стенах нарастала живица. Прежде находились умельцы ее срезать, но теперь без крепкой охраны никто не совался.
Некогда мастера брали под себя глянувшиеся тоннели. Устраивали склады и тайники. Не учли только, что воды Хома все забирают, а возвращают не то, то взяли.
Неладное стало твориться в подкорье.
Закрыли ходы.
Антик же успел трещотки в самую глыбку поместить, и теперь сам забрать бы не сумел.
— Я не думал, что трещотки сгодятся кому, после того поветрия-то… Так и уложил, убрал далеко, чтобы не было искуса взять, а уже после дев Габа ходы и закрыли! Я правду говорю!
