Космический корабль приземлился в одном из дальних концов бетонированного поля космодрома. Рядом возвышался еще один бетельгейзианский корабль, как бы подтверждая слова Залата о торговле, может быть, и не слишком оживленной — кораблей двадцать за один стандартный год, — но постоянной и, как теперь стало совершенно очевидно, весьма важной для экономики планеты.
Выйдя из причального шлюза, Фландри ощутил легкое возбуждение от потери приблизительно четверти своего веса. Но это возбуждение быстро улетучилось, как только он почувствовал жалящие укусы местного ветра. Улан-Балай располагался в Северном полушарии на широте одиннадцать градусов. Наклон полярной оси планеты был почти таким же, как у Терры. Но смене времен года на планете были подвержены обширные территории почти до экватора — из-за тусклого света карликового солнца и отсутствия океанов, способных сгладить климат. Сейчас в Северном полушарии наступала зима. Ветер, стекавший с полярной шапки, сжал Фландри ледяными клещами, загудел в ушах и сорвал с головы берет. Он успел подхватить его, выругался и предстал перед комендантом космодрома с меньшим достоинством, чем предполагал.
— Приветствую, — произнес он, следуя принятому здесь церемониалу, — пред тобой тот, чье имя Доминик Фландри, место обитания — Терра, Империя.
Алтаец моргнул узкими черными глазами, но в остальном его лицо осталось застывшим, словно маска. Широкое и плоское, это лицо тем не менее нельзя было отнести к монголоидному типу. Светлая кожа, несколько крючковатый нос, густая, коротко стриженная бородка говорили о примеси европейской крови в роду этого алтайца. Впрочем, об этом же свидетельствовал и язык, на котором он изъяснялся. Небольшого роста, плотный, он был одет в кожаную куртку, украшенную замысловатым лаковым узором, и штаны из толстой войлочной ткани. На голове — меховая шляпа, привязанная под подбородком, а на догах — сапоги, отороченные вывернутой овчиной. Старомодный механический пистолет пристегнут на левом боку, а на правом — широкий нож.
— Мы давно не принимали таких гостей. — Алтаец сделал паузу, словно собираясь с мыслями, и поклонился: — Мы приветствуем всех, кто приходит к нам с честными намерениями, — произнес он высокопарно. — Пред тобой тот, чье имя Петр Гучлук, из людей, присягнувших на верность ха-хану. — Затем он повернулся К Залату и сказал: — Ты и твои люди можете сразу пройти в отведенную вам резиденцию. Документы мы оформим позже. А я должен лично доставить… столь высокого гостя во дворец.
Он хлопнул в ладоши. Тут же появились два человека той же расы, что и он, так же одетые и вооруженные. Их блестящие глаза неотрывно следили за терранином, а застывшие, словно одеревеневшие лица плохо скрывали охватившее их возбуждение.
— Конечно же, такой великий орлук, как ты, предпочтет варяк туляку, — произнес Петр Гучлук полувопросительно.
— Разумеется, — ответил Фландри, сожалея, что его словарный запас не содержит этих слов.
Впрочем, вскоре он обнаружил, что варяк — это нечто, напоминающее мотоцикл местного производства: двухколесный экипаж, приводимый в движение мощным энергетическим накопителем, с багажником сзади и пулеметом спереди. Управлялся варяк коленями, которые упирались в рулевую поперечину. Остальные приборы и приспособления для вождения располагались на щитке управления за ветровым стеклом. Имелось также третье колесо, которое использовалось при медленном движении и на стоянке — в качестве упора. Петр Гучлук предложил Фландри шлем с защитными очками, который он извлек из бокса, расположенного сбоку варяка, и, рванув с места, в считанные секунды разогнался до двухсот километров в час.
Набирая скорость, Фландри почувствовал, как ветер, обтекающий ветровое стекло, хлещет его по лицу и пытается сбросить с седла. Он начал притормаживать. Но — держись, старина, помни о престиже Империи, сожми зубы и вперед, черт побери! — каким-то образом ему удалось удержаться в хвосте у машины Гучлука, когда они с ревом въехали в город.
Улан-Балай полумесяцем охватывал пологие берега одной из бухт озера Рюрик. А в бездонной голубизне неба сияли кольца. Бледные днем, они висели над оранжевым солнцем, образуя сверкающее изморозью гало. При таком освещении круто изогнутые красные черепичные крыши города приобрели цвет свежей крови. Даже древние стены из серого камня казались розоватыми. В городе отсутствовали небольшие строения, в каждом доме проживало, по-видимому, несколько семейств. В нежилых домах теснились небольшие магазинчики и лавки. Широкие, чисто выметенные улицы города заполняли толпы кочевников и порывистый ветер.
Дорога, по которой ехал Гучлук, висела над городом. Ее поддерживали пилоны, выполненные в виде драконов, оскаленные пасти которых удерживали несущие стальные тросы. Видимо, это была правительственная трасса, пустынная, если не считать редких патрульных на варяках. Отсюда открывался отличный вид на ханский дворец, утопающий в садах за высокими стенами. Это была гигантская копия других строений города, но, в отличие от них, ярко и кричаще раскрашенная и окруженная колоннадой в виде драконов, вырезанных из дерева. Однако архитектурной доминантой города являлась вовсе не ханская резиденция, а Башня Пророка.
Из весьма неопределенных бетельгейзианских описаний планеты Фландри узнал, что большая часть ее населения исповедует некую смесь мусульманской и буддистской религий, канонизированную много столетий тому назад пророком Суботаем. Для религиозных отправлений на планете воздвигли всего один храм. Впрочем, этого оказалось вполне достаточно. Высотой два километра, он круто взмывал вверх в разреженные слои подвижной атмосферы Алтая, словно пытаясь пронзить луну. Храм построили в виде башни, архитектурные формы которой больше всего напоминали пагоду ослепительно красного цвета. Обращенная на север стена башни была абсолютно гладкой. И на этой стене, как на каменной странице, корявые буквы алфавита, составленного, вероятно, из смеси кириллицы и китайских иероглифов, увековечивали предначертания Пророка. Даже Фландри, который отнюдь не страдал избытком благочестия, ощутил минутное благоговение перед несокрушимой волей, поднявшей этот гигантский шпиль над окружавшими город равнинами.
Подъем дороги сменился спуском. Варяк Гучлука резко остановился перед дворцом. Фландри из-за своего высокого роста запутался с управлением и чуть не врезался в ворота из кованой бронзы. Справившись со своими ногами, он сумел в самый последний момент повернуть так резко, что едва удержался в седле. Увидев это, стражник, стоявший на стене и опиравшийся на нечто вроде базуки, громко рассмеялся. Фландри услышал его смех и чертыхнулся. Он продолжал двигаться по кривой вокруг Гучлука так близко от него, что вполне мог бы отправить на тот свет и его и себя. Высвободив наконец третье колесо, он остановил мотоцикл, выпрыгнул из седла и раскланялся, как на сцене.
