Миррил захлопала ресницами.
– Так вот, к ним мы не пойдём ни в коем слу… – Дирок осёкся и всмотрелся в левое зеркало заднего вида. – Клиноподобная чёрная машина, говоришь?
Девушка впала в оцепенение. Цепкие когти страха впились ей в горло – позади действительно ехала клиноподобная чёрная машина. Именно та, из вещего сна. И скорее не ехала, а догоняла…
– Ты слышишь меня? – не дождавшись ответа, Дирок влепил Миррил отрезвляющую пощёчину. – Садись за рычаги и гони во всю! Прямо гони, не мотыляй ей без надобности, поняла?!
Миррил дрожала, словно осиновый листок. Дирок отвесил ей ещё одну пощёчину, на этот раз повнушительней. Злость, хлынувшая в душу девушки вместе с кровью, прильнувшей к месту удара – вернули Миррил в чувства. Она вцепилась в рычаги управления – и как раз вовремя, так как Дирок их попросту отпустил и полез на заднее сиденье.
Звон стекла – это он разбил заднее окно. Несколько хлопков болтострела. Ругань Дирока. Опять хлопки. Миррил глядит вперёд. Что происходит за спиной – страшно думать. Хлопки смертоносного болтострела. Показалось, или о корпус машины что-то бумкнуло, словно вонзился болт? Хлопки. Остервенелая ругань. Пот заливает глаза. Взмокшие ладони сжимают рычаги управления. Кровь стучит в висках. Этот стук нарастает, заглушая собой всё остальное. Внешние звуки сейчас кажутся чем-то хлипким и отдалённым. Словно шелест травы или тихий щебет птиц сквозь сон. Бам, бам, бам – отбивает тревожный ритм кровь в висках. И в этой тревоге есть что-то умиротворяющее, спасительное – ведь кроме него, не слышно ничего больше…
Рука больно сжимает плечо, трясёт. Завеса адреналинового возбуждения с треском рвётся, начинают проскальзывать звуки из внешнего мира. Эти звуки сливаются в слово «останови»!
Миррил потянула обе ручки на себя, выставив нейтральное положение. Плавно завела рычаг тормоза.
Машина остановилась.
– Сиди здесь, – приказал Дирок, перезарядил болтострел и выскочил на дорогу.
«Сиди здесь» – пронеслись его слова в голове Миррил. Смешно даже… Она бы в любом случае не вышла из машины… Страх намертво сковал её…
Дирок осторожно приближался к чёрной клиноподобной машине. Вернее, к тому, что осталось после её столкновения с телеграфным столбом. Осторожностью никогда не следует пренебрегать, но после такой аварии вряд ли кто-нибудь смог бы выжить… Столб прошёл свой смертоносный путь от переда машины (зашёл аккурат посередине клина) до бампера. Разумеется, пройдя вдоль всего салона. Сжатые и покорёженные части когда-то ровного корпуса, охватывали телеграфный столб объятьями смерти. Машину буквально разрезало столбом пополам – такой быстрой была скорость преследователей. Преследователей? Вряд ли среди того кровавого месива мяса и костей можно было что-то разобрать. Разве что забрызганный кровью и мозгами обрывок детской игрушки – голова, часть туловища и лапка плюшевого зайчика…
«Будь всё проклято, – с ужасом подумал Дирок. – Они ведь не отстреливались в ответ…»
Подавленный, он вернулся к машине, на водительском сидении которой по-прежнему сидела перепуганная Миррил.
– Ну ты и кобка, – прошипел Дирок Мистафилиус и заехал девушке кулаком в висок. Он не рассчитал сил: Миррил повалилась, как подкошенная. Из виска потекла кровь.
– И я тоже кобка, пришпахток недоделанный, – всё больше злился Дирок, глядя на потерявшую сознание девушку.
Он похлопал по карману, где держал сигаротты и разозлился до предела – свою пачку сигаротт он вчера выкинул. И всё из-за этой паршивки Миррил. Что она с ним сделала? Столько лет Дирок жил своей жизнью, следовал своим идеалам… И тут появилась она – это чудовище в обличии голубоглазой красавицы блондинки. За столь короткое время она изменила его. Заставила разуверится в покойном отце. Из-за её тупого сна умерли невиновные люди. Дирок попытался утешить себя надеждой, что в машине могли быть и наёмники, а детская игрушка лежала у них в салоне вроде талисмана. Но от этой попытки оправдать своё чудовищное преступление – становилось ещё гаже на душе: какой душевнобольной наёмник будет использовать в качестве талисмана плюшевого зайца?..
Это всё она! Это порождение зла! Она сгубила десятки, а то и сотни невиновных людей, когда была способна творить магию. А сейчас? Её жажда убийства ищет новый выход. И она нашла его – совершать злодеяния руками простачка Дирока! Как же он всё-таки ненавидит эту блакню!
Подобные мысли сверлили мозг Дирока, когда он перетаскивал Миррил на заднее сиденье. Был даже момент, когда он решился задушить девушку, но вовремя опомнился. В глубине души Одноухий знал, что Миррил не виновата во всех человеческих грехах. Она капризная и избалованная, взбалмошная девица, но уж совсем не такое чудовище, каким в эти мгновенья представил её Дирок. Вернее, чудовище – не её главная сущность. Лишь небольшая часть. И если держать эту часть под замком, то девушка вполне даже заслуживает право на жизнь…
Дирок, конечно же, рад бы был бросить Миррил здесь, пока она без сознания. А контракт? В задницу этот контракт! Дирок уже как-то раз отказался выполнить до конца один контракт. И ничего в этом ужасного он не видит. Всегда найдутся новые наниматели, готовые заплатить хорошие деньги за менее рискованные услуги. Но… Если Дирок сейчас уйдёт, то Миррил… без него она не протянет и до вечера…
Неужели у черство-сердечного наёмника проклюнулось что-то вроде сострадания к этой девушке? Нет, на Дирока это уж совсем не похоже!
Мысленно выругавшись и пожалев, что так сильно заехал Миррил в висок (она до сих пор не пришла в сознание), Дирок тронул машину с места.
Задуманный им путь так или иначе шёл через ДГР; мудрить и сворачивать с дороги не пришлось. Ехал себе и ехал.
Что-то на Дирока это совсем не похоже: совесть просто бурила его, выедала изнутри. И этот импульсивный удар в висок… Куда подевался хладнокровный и лишённый совести наёмник Одноухий? Тот, кто без лишних мыслей обрывал жизнь любого – виновного или нет – лишь бы хорошо за это платили! Тот, чьё имя повергало в ужас того, кто волей несчастливой судьбы оказался в списке неприятелей и заказанных! Ведь, по большому счёту, убийство людей в чёрной клиноподобной машине – лишь часть задания. Работа, которую нужно выполнять – свести к нулю любую угрозу жизни Миррил. А что Одноухий сделал? Свёл этот риск на нет, а потом сам причинил девушке увечье – тем самым грубо нарушив условия контракта с графом Марконием! И вообще, после такого удара она просто могла не выжить…
Дирок остановил машину и повернулся к Миррил.
Девушка еле дышала. Из виска тонкой струйкой текла кровь.
