– Это твое имя. Об этом мне, между прочим, сказал Эйдан, Эйдан, а не ты. И что сложного в том, что «Берилл» оказался популярен у русских эмигрантов в Англии и грозил всплеском там? Тебе-то что в этом непонятного?
Мне решительно не нравились ни тон, ни смысл сказанного.
– Я не эмигрант, – выдавила наконец я. – Родители – может, а я нет. Я вообще здесь живу. В России.
– Послушай меня, несчастье. Эйдан рассчитал вероятный всплеск, потому что по всей Великобритании – или как там, Соединенному Королевству? – русскоязычных хватает. Переводчик зачитал ему текст. Он пошел закрывать, напоролся на тебя, прилетел сюда сразу после выхода.
– Зачем? – скривилась я. – Прилетать зачем было?
– Затем, что мы с ним кое о чем не договорили на Конгрессе. Понимаешь? Я его знаю сто лет. И еще, вот скажи мне, кто-то когда-то персонажей вытаскивал? Он – похож на персонажа?
Все вопросы неслись мне в спину. Перенервничала, бывает. Надо было еще вчера сообразить, когда он по имени назвал, что за фрукт. Никакой не персонаж, конечно, и инородный объект сразу выделил. Кто мне только удостоверение выдал, я же боюсь всего до одури.
Сделав самый глубокий вдох за последние сутки, я отперла входную дверь и уставилась на мгновенно обернувшегося парня.
– Без поцелуя в этот раз? – буднично уточнил он, опуская ворот куртки и заходя внутрь.
Я слегка рассмеялась в ответ.
– Мы с Максом так долго спорили насчет твоего имени, что я на секунду решил, будто ты персонаж книги, представляешь? Он мне все твердил и твердил, что никакой Оливии у вас нет.
Дверь с шумом захлопнулась. Красавчик протянул мне руку:
– Эйдан.
– Долгая история. – Я потрясла его заледеневшую ладонь.
– И… как Лондон? – наконец-то выдавила я.
Вопрос мучил меня последние два с половиной часа. С одной стороны, задавать его и расписываться в собственной слабости не хотелось, с другой… Черт возьми, как же я соскучилась по этому странному городу.
Эйдан, живописно расположившийся у окна, медленно повернулся ко мне, и я едва удержалась от восхищенной улыбки: красавчик, каких поискать.
– Я правильно понимаю, что ты не была дома пять лет? Сколько ни рылся, так ничего и не смог найти по твоим прилетам в Великобританию.
Я помолчала мгновение, вслушиваясь в обрывки туровского телефонного разговора и стараясь отвлечься от ломоты в висках, всегда обрушивавшейся на отсутствие сна и пустой желудок. Посчитала годы. Действительно пять лет. Целая жизнь.
– Да, не была ни разу.
Эйдан помялся мгновение, устраиваясь на подоконнике поудобнее.
– Сильно. Даже спрашивать не буду. Рискну предположить только, что это как-то связано с разводом твоих родителей?
Я раздраженно хмыкнула. Гамов должен был вернуться с минуты на минуту, а красавчик Эйдан Ноулз все никак не переходил к сути.
– Ах да, Лондон! – Он на мгновение опустил взгляд. – А ты приезжай, сама посмотри, что я тебе рассказывать буду.
– Ну как, соскучились? – На пороге появился сияющий Гамов. – Оливия, есть контакт, Арлинова дала «добро».
Непривычное имя резануло слух, и я поморщилась.
– У меня новый паспорт.
– У тебя раздвоение личности. – Гамов обнял меня за плечи и поцеловал в лоб.
Если бы не находившийся в кабинете Эйдан, я бы, наверное, устроила скандал.
– Что?
– Раздвоение личности. Эйдан, прости меня за отвратительный английский, я жутко комплексую говорить в вашем с мисс Розен присутствии.
Тот улыбнулся и мотнул головой. Гамов взял со стола телефон, бросил его в карман джинсов и с довольным видом посмотрел на меня:
– Идем закрывать недельный план.
Услышав такие слова прежде, я бы вскочила с места и понеслась вперед, как радостная собачонка, но сегодня мне хотелось спать, у меня ломило виски, чертов красавчик не сказал, что с Лондоном, да и в целом жизнь напоминала весьма дурной фильм.
– А Геру мы с собой не берем? – нашлась я.
Гамов уставился на меня изумленно.
– Пускай тоже полюбуется, пообщается с Эйданом, дел-то. Да и в книги пусть заглянет с нами. Посмотрит на то, как настоящие деконструкторы работают. Ему пригодится.
– Хорошо, возьмем Геру. И пойдем уже. Нам надо закрыть план и повезти коллегу ужинать в какое-нибудь приличное место.
– Не стоит, – Эйдан поднял руки, как будто капитулируя. – Я прилетел договорить, Макс, потому что на Конгрессе, судя по всему, мои идеи воспринял только ты.
– Традиции русского гостеприимства, – оскалила зубы я. – Не отвертишься. А говорить нам можно в любом месте и на любые темы. Все равно услышавший разве только в «Скорую» позвонит.
– Пошли. – Гамов нетерпеливо дернул плечом. – Оливия, бери своего ненаглядного Геру, и пошли.
Отчаянно захотелось врезать ему по щеке, чтобы остался красный след. Я вздрогнула, возвращаясь из этой прекрасной вероятностной ветки, и отметила про себя, что стала испытывать слишком много эмоций.
Отметив – вышла из кабинета и стукнулась к Турову.
– Открыто, – грубо брякнул он.
Чертыхнувшись про себя, я заглянула внутрь. Туров сидел, уставившись в экран ноутбука, не иначе, нашел что-то интересное.
– Пойдем с нами, – сказала я. – Собрались перед Эйданом хвастаться, и Арлинова…
– Да я слышал, думаешь, совсем тут погряз в очередном шизофреническом шедевре, Оливин?
– Ну и пошли.
Я кашлянула и подумала, что трачу непозволительно много времени на излишне короткие фразы.
– Еще чего, – Туров оторвался от ноутбука и нахмурился.
– Пошли. Потом в какой-нибудь ресторан.
– Оливин, – протянул он как-то чересчур сладко, и под ложечкой засосало. – А это правда, что ты поцеловала агента Ноулза, пока он был в книге вместе с тобой?
Под землю я не провалилась только по чистой случайности. Дьявол нынче ловил совсем других людей.
– Решила заставить Гамова ревновать, поцеловав персонаж? Это поистине умное, а главное – нестандартное решение!
Я шваркнула дверью уже за спиной, не дослушав тираду до конца, и двинулась по направлению к стоявшим у выхода Гамову и Эйдану; медленно сосчитала до пяти. Ровно на «шесть» Турова вынесло из кабинета, как пробку из бутылки шампанского, он догнал меня и схватил за плечо, правда, совсем не больно.
– Не трожь, – прошипела я, старательно улыбаясь.
Гамов кивнул – видимо, нам обоим – и открыл дверь магнитной картой.
– Вниз? – поинтересовался Туров.
– Нет, на крышу пойдем! – Я чуть было не схватилась за лоб от возмущения, а потом вспомнила, что мне не полагается чувствовать. Жизнь ведь скучна и предсказуема.
– Плечо пусти!
– А вот и не пущу! – Он мотнул головой, и мы пошли по ступенькам в сцепке.
