— А вот теперь будут проблемы… — прошептал Варик.
Зелёные как лес корабли украшала голова рычащего огненного дракона. Они принадлежали Саламандрам.
Виньяр сорвал перчатку, откинувшись на троне в казармах Злобных Десантников — сумрачном железобетонном здании, обустроенном с аскетизмом, который и следовало ожидать от ордена пуритан. Капитан держал знамёна и трофеи при себе. Они были единственным, что украшало пустую комнату кроме широкого стола-стратегиума, на котором были разложены груды карт и инфопланшетов.
Один из них, доклад об обстреле Избавления Императора, и просматривал капитан, не считая нужным смотреть на безмолвно стоявших рядом воителей.
— Сколько погибло людей?
— Примерно четыре тысячи, сэр.
— А орки?
— Полностью истреблены.
Виньяр положил планшет и улыбнулся двум воинам.
— Приемлемые потери.
— Также серьёзно повреждены здания.
— Не важно, — отмахнулся капитан. — Зеленокожие бегут, Злобные Десантники торжествуют.
— А что штаб Армагеддона? Я слышал они собирались наложить на нас санкции.
Виньяр презрительно расхохотался.
— Брат Варик, Дестриеру напомнили о его месте и цели в этой войне. С его стороны больше не будет проблем.
Воины задержались, отчего капитан спросил, — Что-то ещё?
Варик ожидал обличающего рассказа Немиока о произошедшем с сестрой Афиной, но ответ удивил его.
— Нет, сэр, — прохрипел он сквозь сжатые зубы.
— Тогда можете идти.
Воины отдали честь, повернулись и вышли.
Виньяр рассматривал карты на стратегиуме, планируя следующую атаку, когда услышал, как открылась дверь казармы.
— Передумал, Немиок? — спросил капитан, поднимая взгляд, но увидел другого. Виньяр оскалился. — Ты.
Перед ним стоял воин с кожей цвета оникса, облачённый в зелёный как лес доспех. С широких плеч свисал чешуйчатый плащ, закреплённый под позолоченными наплечниками. Броню украшали драконы и пламя, молоты и наковальни. А голос был глубоким как сама бездна.
— Я разговаривал с полковником Дестриером, — сказал воин, — а также стал свидетелем применения излишней силы в Избавлении Императора и узнал о гибели гражданских.
— На любой войне есть побочный ущерб, — возразил Виньяр. — Если бы я не действовал так решительно, то по лагерю бы всё ещё носились орки. Вдобавок трусы недостойны пощады.
Воин в зелёном доспехе снял со спины громовой молот и обрушил его на стол, круша инфопланшеты и разрывая карты. Затем он заговорил, отстёгивая кобуру.
— Виньяр, ты неправильно понял цель моего визита, — глаза воителя вспыхнули багровым огнём. — Дискуссии не будет, — он покосился на снятые Злобным Десантником перчатки. — Надень. Я хочу, чтобы это было честно.
Капитан задохнулся от злости, но всё равно потянулся за перчатками, — О чём ты говоришь, Ту’шан?
— О преступлении и наказании, — ответил великий магистр Саламандр. Он с хрустом покачал головой, разминая шею.
— Я дам тебе один совет, — добавил он, сжимая и разжимая кулаки. — Не тянись за оружием.
Затем Ту’шан закрыл дверь казармы.
Warhammer Fantasy Battles
Поступь смерти
Крис Райт
Переводчик: 4rj
Матильда кричала.
Её губы скривились, дряблое тело задрожало. Капельки слюны, словно яркие жемчужины, взметнулись в воздух.
Мужчины и женщины вокруг неё тоже кричали. Махали исхудавшими руками, обёрнутыми в рванину из грязной шерсти и кожи. Сжатые добела кулаки, туго надутые канаты вен на шеях.
Страха не было. Они давно разучились бояться. Не забыли только ненависть, славу и саму жизнь. Всё их существование превратилось в вопль — долгий, нескончаемый крик единодушия и жестокости.
Они побежали. Вверх по скользкому от грязи склону, взбивая ногами слякоть, оступаясь и падая друг на друга, только бы добраться до врага.
Охрипшая от нескончаемого крика, Матильда неслась в первых рядах. Она тяжело поднималась вверх, цепляясь свободной рукой за землю, поскальзываясь на истоптанной траве.
Проливной дождь превращал изборождённую ногами грязь в скользкое серое болото. Низкое, тёмное небо свысока хмурилось на них. Далеко на востоке раскачивался дремучий, густой, словно спутанные волосы, Драквальдский лес.
На горе стояли зверолюди.
Они ревели и топали копытами, трясли тупыми клинками и размахивали знамёнами из рваных шкур.
Сотни их собрались здесь. Они смердели тухлой кровью, мускусом и мокрыми шкурами. Хриплым оглушительным рёвом они бросали людям вызов.
— Смерть нечистым! — проорала Матильда.
Она добралась до гребня горы и бросилась в толчею уродливых тел.
Словно два помойных стока с грохотом сошлись две армии. Ни ярких бликов на начищенных доспехах, ни цветастых стягов, развевающихся в лучах солнца. Меньше тысячи с каждой стороны. Каждый открытый участок кожи измазан грязью или покрыт коростами, болячками и гнойными ранами. Люди пахли не лучше животных, а некоторые своим видом напоминали их даже больше чем зверолюды.
Враги рубили, кололи, били, тыкали и душили друг друга. Ни стратегии, ни тактики, только голая ненависть.
Гор с лошадиной мордой неуклюже замахнулся на Матильду, та пригнулась, но прежде чем смогла ударить в ответ, лысый мужчина с ожогом в виде кометы на лице снёс зверолюду голову.
На её пути вырос худой ангор с костлявыми лапами и серой кожей. Он махнул грязной стамеской, метя ей в голову и рассчитывая, что она ответит секачом.
Матильда расхохоталась и хорошенько приложила его кулаком. Когда голову ангора дёрнуло назад, она засмеялась снова, потом ещё, когда врезала ему по морде: она хихикала, погружая пальцы в глазницы, чтобы выдавить студенистые шарики, прячущиеся внутри, фыркала как маленькая девчонка, разрывая ангору глотку, мощными рывками выдирая сухожилия и выворачивая позвоночные хрящи.
Звери были на голову выше людей. Сильнее, лучше вооружены и одержимы присущим всему их роду коварством и жаждой битвы. Но на них, словно река в половодье, набросилась армия орущих фанатиков — они нахлынули на их защитные порядки и сошлись в рукопашной.
Десятки воинов пали во время нелепого подъёма. Ещё больше было вырезано, когда фанатики сошлись с врагом вплотную. Их избивали до смерти, пускали кишки острым железом, потрошили жуткого вида клыками.
Но людям было плевать, их это не останавливало. Они теснили зверей, вытирая кровь с распахнутых глаз, в унисон распевая хвалы Зигмару. Они были единым целым, одной сущностью, воплощённым отмщением.
