— Но он!.. — начала Мэнола.
— Он сейчас Гану руку отгрызёт! — пожаловался Мигель, указывая на Дана, который продолжал сжимать челюсти.
— И правильно сделает! — рявкнул Рональд, подходя к детям. — Эй, парень, а ну-ка разжал зубы, а то выбью!
Драться с главой номада в планы Дана не входило, и он нехотя отпустил Иоганна, который отскочил от него и завыл, зажимая укус, из которого хлестала кровь. Покусанный мальчишка хотел было куда-то кинуться, но Рональд Айвери остановил его, схватив за плечо.
— Стоять, Ган! Всем стоять и слушать меня! — и дети застыли, уставившись на главу номада. — Что, думали, раз вас много, то вам ничего не грозит? Думали, вшестером на одного — это весело?!
— Я ща кровью истеку! — пожаловался Иоганн, баюкая руку.
— Не истечёшь, тебя запорят раньше! — усмехнулся Рональд. — А теперь слушайте меня!.. Сейчас вы все дружной толпой отправитесь к дяде Джону Грину. И скажете ему, чтобы по десять розог каждому всыпал, да от души!.. Ясно?
— Ясно, — унылым хором ответил дети.
— И чтоб без обмана! Я проверю!.. — Рональд погрозил кулаком драчливым недорослям. — И если обманете, тогда прилетит больше… И уже от меня! Всё ясно?
— Ясно, — грустным хором ответили ему провинившиеся.
Рональд удовлетворённо кивнул и отправился по своим делам. Мальчишки молчали, переглядываясь и невольно косясь на Дана. Первой нарушила молчание Мэнола.
— Ну и чего ты, новенький, кусаться-то начал? — спросила она.
— А чего вы все вместе драться полезли? — мрачно поинтересовался он.
— Так мы растерялись… — заметил Мигель. — Ты вон как Гану влепил!
— А он меня, конечно, бить не собирался, да? — в голосе Дана прорезался неприкрытый сарказм, который уловили все. Хотя и не все они ещё знали такое мудрёное слово, как «сарказм».
Иоганн засопел, потому что, глядя на странную улыбку новенького перед дракой, как раз и собирался ему врезать… И тот гнусно опередил его буквально на секунду. Обидно, да!..
— Сами на драку нарывались… Сами растерялись… И сами бить меня решили… Теперь ещё розги из-за вас получать! — буркнул Дан и поднял с земли ведро, которое, к счастью, успел опустошить перед потасовкой. — Где этот метен Грин?.. Пусть уже побыстрее высечет.
— Пошли, провожу… — усмехнулся Вульф. — Это же мой дядя!
— В самом деле, пошли, — буркнул Иоганн, зажимая рану на руке, а потом ухмыльнулся. — А ты знаешь, новенький… Ты нормальный парень! Хоть и отмороженный слегка! Но у нас и Мэнола тоже ку-ку!
— Эй! Я вообще-то тут! — обиделась девочка.
— Ладно-ладно! — ухмыльнулся Иоганн. — Прости, Миг, но твоя сестра сегодня потеряла первенство в отмороженности! Она просто бьёт чем попало, а Дан ещё и лыбится при этом!..
— Ага, пока не кусается! — ответил Мигель. — А когда кусается, то рычит…
Группа детей потянулась навстречу своему наказанию, а Рональд, наблюдавший за ними издалека, усмехнулся и двинулся к фургону Старика. Старый касадор как раз сидел у двери и чистил револьвер.
— Здравствуй, дружище! — приветствовал его Рональд, присаживаясь рядом.
— Здравствуй-здравствуй! — ответил Старик. — Мелкого моего не видел? А то он что-то помои потащил к яме, и давно его не видно…
— Он знакомится с нашей мелюзгой, — ответил Рональд с усмешкой. — Уже пошли от Грина по жопе получать!..
— А-а-а! — понимающе протянул Старик. — Как он себя показал?
— Наши придурки на него всей толпой кинулись! — ответил Рональд. — Так что пришлось вмешаться… Но вроде дрался ничего. И укус у него хорошо поставлен!
— Укус? — встрепенулся Старик. — Укусам я его не учил…
— Да зачем этому учить? — удивился Рональд и засмеялся. — Умение рычать и кусаться — это от матушки-природы.
— Ну, стало быть, познакомился… — Старик тоже начал посмеиваться.
— Познакомился. Станут потом друзьями — водой не разольёшь… — кивнул Рональд. — И да, прости, что вчера при всех не сказал. Я очень рад тебя видеть, дружище!
— И я, Рональд, — кивнул старый касадор. — И рад уже где-то осесть… Устал я, Рон…
— Верно! Вместе мы ещё горы свернём… — кивнул Рональд. — Ну и денег поднимем, куда же без этого?
И старые друзья радостно засмеялись.
А вдалеке залихватски свистнула розга, и получавший наказание Дан едва удержался от крика. Сжимая зубы, он молча вытерпел всю порку и, только услышав вопли других детей, понял, что мог бы и не сдерживаться…
Впрочем, Дан сильно бы удивился, если бы узнал, что у него уже складывается репутация. А ещё больше удивился бы, когда узнал, какая именно. Но тогда он всего этого не понимал. И даже не думал о таких вещах…
Его волновало только одно: как бы поменьше говорить и никому не показывать, какой он странный. А для этого можно и драться, и кусаться, и требовать себе поводья фургона. Он должен был стать местным, слиться c жителями Эрфы, чтобы его тайну по-прежнему знал всего один человек — Старик…
Песчаный Язык, Марчелика, окраина изведанных человечеством земель, 19 февраля 1934 года М.Х.
Сложно смотреть, как гибнет надежда в глазах человека. Особенно, в глазах человека, которому ты не желаешь зла. А если он при этом ещё и совсем молод…
Больно понимать, что ничем ты ему не можешь помочь. Но ещё сложнее смотреть, как умирает надежда у человека, которого ты искренне полюбил. Вот поэтому Старику всегда было тяжело приезжать с Даном к кораблю…
Материалов не было… Не доросло ещё общество на Эрфе до тех технологий, что использовали земляне. Дан, конечно, сразу предположил, что некоторые материалы не получится разыскать, потому что они составные, и сделать их в условиях Эрфы невозможно. Но раньше хотя бы была надежда, что получится найти им замену…
И каждый раз оказывалось, что либо эти материалы просто фантастически дороги, либо их фантастически мало, либо в свободной продаже их нет! Раз в два года Дан со Стариком покидали номад и ехали сюда, к кораблю «Арго». И каждый раз пожилой касадор видел в глазах воспитанника тоску и уныние. Очередной невыполненный пункт… И ещё два потерянных понапрасну года…
От мальчишки, полного надежды и планов, осталась бледная тень. А вернее, грустный молодой человек с очень умными глазами. В каждый свой приезд он подолгу оставался там, куда Старик старался не заходить — в медицинском отсеке. Там, в прозрачных медицинских капсулах, лежали два трупа с раздробленными ногами и тазом. Мужчина и женщина. Елена и Евгений. Родители мальчика Дана.
Они не менялись с годами. Их тела, как понял Старик, были прямо вот натурально трупами. Но их мозг всё ещё жил. Скованный специальной питательной жидкостью, которая проникла во все клетки мозга и не позволила образоваться кристалликам льда. Пока не позволила… Но прошло уже две трети отмеренного им срока.
Дан всегда говорил, что просто проверяет показания капсул. Но Старик знал, что его подопечный плачет. И каждый раз это был всё более беспомощный плач…
Деньги не сыпались на них золотым дождём, а нужные материалы и не думали находиться. Робот Пал сумел установить солнечные панели и ветряки, которые удалось восстановить после крушения. Но той энергии, что они давали, едва хватало на поддержание работоспособности корабля. Водород копился медленно, и пока его не хватило бы даже на взлёт с планеты Эрфа.
Иногда Старик мечтал, что когда-нибудь увидит это… Но в глубине души понимал, что ничего у Дана не получится. Парнишка застрял на Эрфе — и застрял в образе сурового касадора. Застрял навсегда. Если Земля и выслала поисковые группы, то никто не нашёл червоточину, через которую корабль проник в систему Эрфы. Никто к ним не прилетел.
А если и прилетели, то не нашли «Арго». Слишком слабым был сигнал аварийного маячка. К тому же, Дан и Старик так замаскировали корабль, что теперь снаружи виднелся только песчаный холм, который робот Пал периодически обновлял.
— Ты мог бы продать технологии… — напомнил Старик, когда Дан вышел из медотсека и сел на старый пластиковый стул. — Одна только технология электричества и изоляции сделала бы тебя почти всемогущим нуворишем.
