бегство. В изорванной одежде, с окровавленным лицом, с осколком кирпича в руках я походил на взбешенного чертенка.
Когда я вернулся за хлебом, то мужчина так и стоял на прежнем месте. Он посмотрел, как я поднял буханку, присел рядом на корточки и положил тяжелую руку на плечо. Запомнилась татуировка на тыльной стороне ладони – половинка солнца и под ними слово «Пост». А ещё запомнились его глаза… Гордость пополам с радостью, будто я был его сыном и сейчас сделал что-то очень и очень хорошее.
– Вот так и поступай всегда, пацан. На драку не нарывайся, но если прав, то никогда не отступай! Беги домой, и теперь ходи здесь безбоязненно – они тебя больше не тронут! – остроскулый мужчина поднялся и пошел по улице, засунув руки в карманы.
Больше я его никогда не видел, а с мальчишками с этого района мы вскоре сдружились. Они иногда вспоминали эту драку, и теплое чувство гордости распирало изнутри мою грудную клетку. Шрам на лбу у Мишки так и остался на всю жизнь напоминанием о нападении семерых на одного.
Сейчас глаза Андрея светятся такой же радостью, как и у того мужчины. Я даже взглянул украдкой на руку – нет ли наколки. Но нет, на тыльной стороне ладони, кроме взбухших вен в окружении черных волосков, ничего нет.
– Занимался в школе в рукопашной секции, вот сейчас и вспомнил пару приемов, – улыбаюсь я в ответ. Не рассказывать же – кто мы есть на самом деле.
– Ну и ладушки, – ворчит сзади Максим, – добро я спрятал, так что популять мальчишкам будет нечем. Автоматы всё равно хрен продашь, а пули они и есть пули, пусть будут.
Автоматы с пистолетом утопили в придорожной канаве, через несколько километров от оставшейся «десятки», а магазины запасливый Максим спрятал в тайничок. Туда, где уже лежало помповое ружье. Мужчины ещё немного поулыбались и порадовались нашему появлению на их пути, пока тетя Маша не одернула их и не попросила помолчать, чтобы она могла немного поспать. А то всякие драки и раздоры отнимают много сил. Максим тут же перелез на переднее сиденье и уступил ей место. Сухонькая женщина свернулась калачиком на узкой койке. Мы продолжали перешептываться, чтобы не мешать сну уставшей женщины.
Между тем небо на западе начинает краснеть. На фоне желто-красного неба нас встречает знак «Челябинск». Мужчины напрягаются – приближается финал пути, а так легко ошибиться в самом конце, когда весь путь прошел как по маслу.
– Мария, – зовет Андрей, – почти приехали. Куда вы ночью поедете? Может, переночуете у меня, а утром я вас подкину до Кургана. Подкинул бы сейчас, но, после нашей дороги, шесть часов как серпом по яйцам.
– Да, я понимаю, – откликается охотница. – Тяжело вам приходится. Нам ещё от Кургана добираться, вообще темно станет. Жень, примем приглашение?
– Вот и хорошо! – не дожидаясь моего ответа, восклицает Андрей. – Сейчас мы груз отдадим, да и рванем. Тут недалеко, до Моховичков рукой подать.
Я киваю и смотрю во все глаза на новый город. Так мало куда удавалось выбраться, и нужно успеть набраться впечатлений. Сначала идут небольшие дома частного сектора, огородики-палисаднички. Потом показываются высокие дома, но мы не едем в сторону этих верхотурин, а заворачиваем в промышленную зону. Склады, заборы, ворота. Мы останавливаемся возле коричневых ворот, за ними виднеется синяя крыша очередного склада.
– Я пока высажу вас, пока сдадим груз. Погуляете тут минут десять? – охотница кивает, и Андрей продолжает. – Вот и добро, а я потом вас заберу. Максим, тебе сегодня документы оформлять да отчитываться.
– Да ладно, чего уж там, отчитаюсь, – машет рукой Максим. – За таких гостей грех не вспомнить об уроках правописания.
«Камаз» останавливается, мы с охотницей спрыгиваем на землю. Фура скрывается за воротами, которые спешит закрыть пожилой человек в черной форме. У охранника на поясе болтается резиновая дубинка. Слабое оружие против возможных нападающих, или тех молодчиков, что остались на трассе.
– Как Зов, тетя Маша? – спрашиваю я у охотницы.
– Стал ближе. Сны меня только тревожат, снится всё мертвый Сашка, Людмила рядом с ним. Вот глаза закрою и встают оба. Хоть и знаю, что живы оба, но мысли разные покоя не дают.
– Так может и не будем дожидаться Андрея? Рванем прямо сейчас, сколько там осталось, двести, триста километров? – почесываю отросшую щетину.
– Давай уж сегодня переночуем на нормальной кровати, а то, когда ещё шанс представится? – отвечает охотница.
– Я согласен, а то с Мугреево не помню, чтобы спал под одеялом. В поезде не считается, там и так дышать было нечем.
– Вот и хорошо, а уж с Сашей и Славой увидимся завтра. Встанем пораньше и упросим Андрея, он нас и подвезет, заодно и денег заработает, – охотница кивает на мой карман.
– А как жа мой пинджак? – спрашиваю я у тети Маши.
– Ох ты, а ведь и в самом деле – вещи-то у ребят в «Камазе» остались. Нужно будет им сказать об этом, если вдруг забудут, – спохватывается охотница.
Я лишь укоризненно покачиваю головой, но считаю за лучшее промолчать. Когда думаешь о родном человеке, то всё на свете можно забыть, не только вещи. Ворота скрипят в очередной раз и открываются. Выезжает старенькая белая «Волга». Андрей подъезжает к нам и высовывает руку в окно, чтобы помахать охраннику. Пожилой человек машет в ответ. Я забираюсь на переднее сиденье, а охотница с комфортом располагается сзади.
– Вот спасибо, Андрей, что не забыл, – тетя Маша похлопывает по узелку с последним костюмом.
– Да ладно, я уж собрался было вылезать, когда вспомнил, что у вас в руках что-то было. Вот и нашелся сверток, – подмигивает мне водитель. – Как раз сегодня пригодится.
– Зачем пригодится?
– Сегодня у моего соседа дочь замуж выходит. Как раз и прифрантишься, чтобы в грязь лицом не ударить, – улыбается Андрей.
– А мы не помешаем? – спрашивает тетя Маша. – Может, ты нас спать уложишь, а сам пойдешь праздновать. Нам ещё завтра ехать далековато.
– Да вот фиг вы угадали. Семёныч не такой человек, чтобы гостей соседа не угостить. Нудный он, а когда выпьет, так и вовсе становится невыносим. Ему девки в селе давали, лишь бы он отстал со своей нудятиной. Так что вырваться без пары тостов не получится.
– Мы же не пьем, Андрей, – устало говорит охотница. – Обидим твоего соседа, а тебе отвечать придется.
«Волга» вырывается из промзоны и шелестит по асфальту. Вскоре город «Челябинск» остается позади. Так и не получилось увидеть памятники и образцы архитектуры. Эх, вот в таких случаях позавидуешь туристам, которые
