Барнар — мир на костях 2 - Angor

— А что с ней? Чума?

— Нет. Мы с бубонами никого не принимаем. Это запрещено. Таких людей нужно изолировать, чтобы не распространять заразу. Мать тяжело больна чем-то другим. В ней одна кожа да кости. И её одолевают постоянные головные боли. Она вовсе не спит ночами.

— Странно. Я думал, что ворота храма открыты для всех одинаково в сложные времена. Даже в имении директрисы устроили госпиталь.

Святой отец сделал вид, что не заметил такого наглого замечания.

— Откуда они? — поинтересовался Конрад.

— Из восточных земель, что за горой Нориган.

— Это же дикий край. В нём до сих пор полно варваров.

— Вот именно, — сцепил руки вместе служитель божий. — Мать Бригиды была женой одного из них. Но жизнь её являлась, как я понял, несладкой. Муж — варвар. Что с него взять? Избивал и издевался над ней. А когда он принялся за дочь, та не выдержала и сбежала.

— И они проделали такой большой путь вдвоём? Без охраны, провожатых и мужчин?

Ателард молча кивнул.

— Это сколько же надо иметь храбрости, — изрёк вслух наемник. — Ведь в таком путешествии полно опасностей на каждом шагу. А что может сделать одна слабая женщина и ребенок против них?

— Страх способен прибавлять выносливости. Они бежали от жестокого человека и от его людей. Чему же тут дивиться?

— Тут я согласен, — вздохнул Конрад.

— А зачем ты ищешь её?

— Мне нужно ей кое-что передать.

Наемник понял по лицу служителя, что любопытство того не сражено.

— Так где она? — продолжил он.

— По коридору направо. Там пристройка для незаразных больных. За синими занавесками, в самом углу находятся их кровати.

Конрад кивнул и направился в указанном направлении. Однако ему не пришлось добираться до конца, чтобы увидеть Бригиду. Девчушка шла с ковшом воды со стороны двери, ведущей к уличному колодцу. Она сама натолкнулась на него, так как глядела под ноги, чтобы не расплескать содержимое. Глаза её выпучились, как у совы, когда та заметила своего неугомонного преследователя.

— Из тебя, Бригида, вышел бы ловкий наёмник, вернее, наемница, — пошутил он. — Таких быстроногих и резво атакующих людей я ещё не встречал. Кстати, вы с матерью находитесь на попечении храма, но ты воруешь. Разве не знаешь, что это грешно? Если отец Алетард узнал бы об этом, он бы выставил вас на улицу. Уж так принципиальны служители божьи.

— Моя мама очень больна, — хмуро ответила воришка. — В храме кормят не так уж и сытно. Нынче везде голод. Я стащила ту курицу, чтобы сварить маме куриный суп. Ей нужны силы. Думаю, что боги бы меня простили за такое. Да и к тому же я не вашей веры. Так что мне в любом случае всё равно. Мой народ преклоняется лишь перед своим правителем. И то, пока тот способен сражаться. Как только главу одолевает немощность, его убивают.

— Интересно, — задумался наёмник. — Почему святой отец впустил вас в храм, если вы другой веры. Это так непохоже на него.

— Потому что я скорчила самую жалостливую гримасу, какую только возможно. В тот момент, когда мы оказались у этих самых стен, моя мать уже не могла идти сама. У неё каждый день кружится голова. Стоит ей немного постоять, как она тут же падает, и из носа льётся кровь.

— Выходит, что в Ателарде есть зачатки искренней доброты и сопереживания. Кто бы мне сказал раньше, не поверил бы, — он опустил голову вниз и достал монеты. — Держи, Бригида, — мужчина протянул руку. — Во мне тоже есть немного сочувствия. На улице с каждым днём будет становиться всё холоднее. Этих денег вам с матерью хватит, чтобы приобрести тёплые вещи из шкур. Возьми себе хорошие медвежьи сапоги. Если ты так и дальше будешь бегать в сандалиях своих, то сама заболеешь и свалишься с ног. А тогда кто будет помогать твоей маме?

Девчушка не сразу взяла золото. Ей всё это не нравилось, но в то же время она прекрасно понимала, что он прав. Бригида слышала о страшных зимах в этих краях. Без тёплых вещей им конец.

— Но зачем вам это нужно? Почему вы решили мне помочь?

— Я сам когда-то ходил в рваном тряпье и постоянно мерз. И те времена своего голодного детства я до сих пор не забыл. Поэтому прекрасно тебя понимаю. Знаю, как тебе и твоей матери тяжело, — он положил монеты у её ног, так как она всё ещё обеими руками держала ковш. — Мне пора идти. Не собираюсь я продавать тебя на корабль в рабство, — мужчина усмехнулся. — Как ни странно, но не все люди плохие, хотя это и редкость. Во всяком случае, ты абсолютно правильно делаешь, что никому не доверяешь. Хорошая тактика. Я сам такой же.

Конрад развернулся и зашагал прочь.

— Стойте! — Бригида окликнула его. — Как вас зовут? Тот толстый мясник сказал, что вы некогда считались славным наëмником.

— Я и сейчас вроде бы всё ещё в форме, — развернулся мужчина. — Зачем тебе моё имя? Я же сказал, деньги даю безвозмездно, — он покачал головой и двинулся дальше.

— Скажите мне своё имя! — прикрикнула на него девчушка, топнув по полу.

— Конрад, — тот развёл руки в стороны, сморщив лоб. — Всё я могу идти, юная царица, требующая всё знать?

Медный ковш со звоном вывалился из её рук. Но она так и осталась стоять на месте, будто не замечая холодную воду, попавшую на открытые ноги.

— Тот самый наëмник без рода и прошлого? О ком поют барды почти во всех землях? Да поразит меня копьё самого долгоживущего главаря, если этот оборванец с опухшими от беспробудного пьянства глазами и есть знаменитый Конрад.

— У всех бывают тяжёлые периоды, — возмутился мужчина. — И я не исключение. Разве у оборванца будет такой боевой меч, который я выставил прямо перед лицом торговца?

На глазах девочки накатились слезы. Конраду это не понравилось. Он никогда не мог смотреть на женские и детские слезы без волнения.

— Моя мама умирает, — произнесла она тихо. — Я знаю это. Хотя и пыталась до этих дней себя обманывать, — тоненькие струйки полились по чумазому лицу. — Я останусь совсем одна. Вы сказали, что из меня бы вышла хорошая наемница. Вы сможете меня обучить своему ремеслу?

Наёмник хотел ей сказать, что то была всего лишь шутка, но, глядя в её карие печальные глаза, язык у него не повернулся. Он прокашлялся.

— Слушай, Бригида. Мое дело