надеяться оставалось только на дикую самозванку. Канцлер отлично знал, что Лалатине Рейгарден катастрофически не хватает денег. Все её сторонники были также бедны как она сама. Пока она раздавала присоединившимся к ней лордам льготы и привилегии, которые ничего ей не стоили. Но долго ли она сможет вести войну подкармливая своих гордых, но нищих сторонников, одними обещаниями? Которые к тому же будут иметь ценность, только если она одержит победу. Канцлер был уверен, что как бы эта Рейгарден не стремилась придти к власти, не замарав своих белых ручек, но всё же даже она должна была понимать, что мечты сильно отличаются от реальности. Канцлер закончил писать. Перечитал письмо и остался доволен написанным. Если это бумага попадёт к людям Герцога Де Боша, его ожидают пытки и смерть. «Это она не может не оценить!» — подумал Исраэль с удовлетворением. Отложив эту бумагу в сторону, он принялся писать другую в которой сообщал Королевскому Совету, что вступил в переписку с мятежницей Рейгарден с целью выманить её на встречу и захватить в плен. Эта вторая бумажка в случае непредвиденных обстоятельств должна была спасти его драгоценную жизнь. Канцлер рассмеялся про себя. Всё-таки он не дурак! Да уж не дурак! Если бы он был дураком, то давно бы болтался в петле! Канцлер отложил письмо Госсовету и вернулся к посланию для Лалатины Рейгарден. Подумав, он дописал в постскриптум:
Даже если Ваше Величество в данный момент не захочет принять услуги от такого низкого человека, как я, то всё же я смею надеяться, что когда-нибудь в будущем смогу быть чем-либо полезен Вашему Величеству.
«Неплохо!» — подумал Исраэль с удовлетворением. По его мнению, теперь вероятность оскорбительного ответа резко снижалась. «Даже такая как она не решится сразу послать меня подальше! Даже у неё нет-нет да и появится мыслишка о том, что он Исраэль, когда ни будь может оказаться ей полезен! Вода камень точит!» — подумал Канцлер с удовлетворением. У него возникла мысль написать подобное письмо этой толстой дурочке Вендис. Но подумав он пока решил не спешить с этим. Если Лалатина узнает, что он написал точно такое же письмо её сестре, то это только покажет его, Канцлера неискренность. Но если Лалатина не ответит на его письмо, тогда можно будет отправить послание Королеве Вендис. Канцлер знал, что Лалатина Рейгарден короновалась в Карсе, но эта корона всего лишь делала её Королевой горных кланов. Каждый раз, когда эти нищеброды поднимали мятеж они избирали себе Короля или Королеву. Таким же Королём был и Трор. Канцлер подумал, что возможно в избрании Короля есть некий здравый смысл. Он одёрнул себя, за такие мысли полагалась смертная казнь четвертованием на городской площади. «Теперь после того, как они нарушили Королевский указ и в очередной раз избрали себе Короля, мы должны казнить их всех!» — подумал Исраэль. Кому было не знать об этом, как ни ему! Он сам предложил этот закон Королевскому Совету. Однако это означало, что формально законной Королевой оставалась Вендис Рейгарден. Её формальное отречение не имело значения, так как не произошло по всем правилам, с участием высшего церковного иерарха, в Главном храме столицы. Конечно, Вендис не была популярна. Для жителей равнин она была ставленником диких горных кланов, а для горцев человеком, не исполнившим того, что им обещала. Её родные Северяне имели все основания ненавидеть Королеву Вендис. Именно во время её правления их подвергли настоящему геноциду, пусть она и не была сама в этом виновата. Вендис потому и бежала под крыло младшей сестры, что ей не на кого было опереться. Канцлер был совершенно в этом уверен. Он снова предался сожалениям о том, что упустил возможность стать для толстушки Вендис той самой опорой, в которой эта слабая женщина так нуждалась. Впрочем, сейчас Исраэлю пришло в голову, что для него в этом смысле ещё не всё потеряно. Он вспомнил об этом человеке. Единственном мужчине, который здесь в столице был для Вендис опорой и смерть которого она наверняка всё ещё оплакивает. Канцлер заёрзал на своём высоком стуле. Чёрт! Он совсем позабыл о сире Генри Лайонеле! А ведь это было бы гораздо лучше, чем писать какое-то дурацкое письмо!
— Жан! — закричал Канцлер почти с истерикой.
Мгновенно возникшей перед ним секретарь смотрел на Исраэль с недоумением.
— Жан, — проговорил Канцлер, немного успокоившись, — как там наш узник?
Он хотел добавить: не сдох ещё? Но не решился. Это как-то грубовато звучало.
— Вы о сире Генри Лайонеле, Ваша Светлость? — уточнил секретарь.
— О нём конечно! О ком же ещё?!
— Насколько мне известно, он жив и относительно здоров, — отвечал Жан.
Слово относительно не понравилось Канцлеру. Он тревожно поёрзал на своей подушке и приказал:
— Приведи его сюда! Пусть его вымоют, оденут и накормят!
— Будет исполнено! — с поклоном отвечал секретарь.
«Если после этого толстая дура не будет мне благодарна, то я не Великий Канцлер!» — сказал Исраэль сам себе. «Да, это было гораздо лучше, чем писать ещё одно письмо! Я гений!» — решил Канцлер. Вендис формально всё ещё оставалась Королевой. Чужестранцы вели себя нагло, Канцлер знал, что мелкие землевладельцы крайне недовольны нашествием этой заморской орды. Винили в этом они, конечно, его, Великого Канцлера. Идиоты! Весь Королевский Совет принимал это решение! Не он один! Так или иначе, этим недовольным нужен какой-то символ и этим символом может стать Королева Вендис. Пусть даже она и непопулярна, но на фоне герцога Де Боша, она будет смотреться не так уж и плохо. Канцлер с сожалением подумал, что вероятно предстоят крупные траты. «Что поделать, всё в этом мире стоит денег!» — подумал он со вздохом. Ему пришло в голову, что можно было бы послать Лалатине крупный денежный подарок, но Канцлер тут же отмёл эту идею. Девчонка воспримет это как попытку подкупа и на этом переговоры сразу закончатся. Канцлер пораскинул мозгами и взяв бумагу написал короткое, второе письмо к Лалатине Рейгарден в дополнение к первому. «Так будет гораздо лучше!» — подумал он с удовлетворением, к которому сладостно примешивались мысли о сэкономленных гинеях. На мгновение, всего на одно мгновение, Великий Канцлер ощутил укол жалких остатков своей совести.
— Ты предал своего единственного друга! — сказал ему внутренний голос.
— Чем-то всегда нужно жертвовать! — твёрдо возразил ему Канцлер.
— Жан! — позвал он секретаря.
— Отправь эту бумагу секретарю Королевского Совета!
— Будет исполнено!
— И я желаю поговорить с сиром Лайонелом, после того как его приведут в порядок!
Секретарь молча поклонился и вышел с бумагой в
