Говорилось еще об открытии фронта на северо — востоке, но настолько неясно, что лорд — советник не думал об этом, пока после полуночи не проснулся от криков и звона оружия за стеной своей спальни.
Не успел он сесть, как дверь распахнулась, и в спальню ворвалась толпа венерианских солдат.
Фронт на северо — востоке был прорван.
Наступила третья ночь его плена. Ночь повешения. Тьюс дрожал, когда с наступлением сумерек за ним пришли и отвели на освещенную площадь. Он будет первым. И когда его тело закачается в петле, двадцать тысяч венериан затянут петли на шеях десяти тысяч линнских солдат.
Ночь, на которую глядел Тьюс, была ни на что не похожа. Бесчисленные огни горели на обширной равнине. Поблизости он видел столб, на котором будет повешен. Дальше рядами стояли столбы, а между ними площадка для костров.
Осужденные уже толпились у костров со связанными руками и ногами, с веревками на шее. Тьюс ясно видел только первый ряд. Первая линия жертв состояла из офицеров, все они стояли спокойно. Некоторые разговаривали друг с другом, но когда привели Тьюса, разговоры прекратились.
Никогда в жизни не видел Тьюс столько ужаса на лицах. Тьюс не ожидал, что его узнают. Трехдневная борода и ночные тени затрудняли это. Никто ничего не сказал, когда он поднялся на эшафот. В свое время Тьюс приказал повесить немало людей. Совсем другое — быть жертвой, а не судьей.
Гнев, охвативший его, был основан на том, что он понимал: он не оказался бы в таком положении, если бы против него действительно готовился заговор. Напротив, он рассчитывал, что Джеррин будет удерживать врага, а он со своими легионами отберет власть у Джеррина.
В глубине души он верил в честность Джеррина. Это он сам хотел унизить, свести к нулю заслуженные почести. Теперь он понял, что Джеррин никогда не интриговал против него. И тут, случайно посмотрев вниз, он увидел у эшафота в группе венерианских руководителей Клэйна.
Шок был слишком велик, чтобы все понять. Тьюс смотрел на молодого человека, и перед ним постепенно вырисовывалась картина. Между Джеррином и венерианами было заключено предательское соглашение. Тьюс видел, что мутант в одежде храмового ученого держит в руках металлический огненный стержень. Всплыло воспоминание. Он забыл о благословении в небе. Тьюс поднял голову. Если корабль с гондолой находится вверху, он был частью ночи, невидимой и недосягаемой. Тьюс взглянул на мутанта и собрался заговорить, но Клэйн сказал:
— Ваше превосходительство, не будем тратить время на взаимные обвинения. Ваша смерть возобновит гражданскую войну в Линне. Мы меньше всего хотим этого и докажем это сегодня ночью, вопреки всем вашим подозрениям.
Тьюс быстро овладел собой и обдумывал шансы на спасение. Если космические корабли попытаются высадить войска, венерианам нужно только подтянуть веревки и повесить связанных, ну а потом их огромная армия будет сдерживать атаки. Это единственно возможный маневр, следовательно, слова Клэйна — ложь.
Мысли Тьюса были внезапно прерваны: венерианский император с угрюмым лицом взобрался на платформу. Несколько минут стоял он, пока не наступила тишина. Потом подошел к микрофонам и заговорил на общем языке Венеры.
— Друзья венериане, в эту ночь мщения за все преступления, совершенные против нас империей Линн, здесь присутствует агент главнокомандующего армии нашего подлого врага. Он явился к вам с предложением, и я хочу, чтобы он вышел сюда и рассказал вам о нем. И вы рассмеетесь ему в лицо, как это сделал я.
Во тьме послышались крики:
— Повесить его тоже!
Тьюс был потрясен этим яростным криком, но в то же время вынужден был восхититься хитростью венерианского вождя. Это был человек, последователи которого, должно быть, не раз сомневались в его способности к борьбе. У него было упрямое лицо полководца, ожидающего резкой критики. Какая возможность для него приобрести популярность!
Клэйн поднимался по ступеням. Он подождал тишины, а затем сказал удивительно сильным голосом:
— Атомные боги Линна, чьим посланником я являюсь, устали от этой войны. Я призываю вас покончить с нею. Сейчас!
Император смотрел на него.
— Ты не это собирался говорить! — воскликнул он. — Ты…
Он замолчал, потому что взошло солнце.
Взошло солнце…
Несколько часов назад оно зашло за горизонт. И вот одним прыжком оно взлетело прямо вверх и повисло над головой.
Необыкновенная яркость залила сцену множества неизбежных смертей. Столбы с привязанными к ним жертвами, сотни тысяч зрителей — венериан, обширная равнина, прибрежный город в отдалении — все было ослепительно освещено.
Тени начинались на другой стороне равнины. Город освещался более слабым отражением.
Видя эту тьму, Тьюс понял, что вверху вовсе не солнце, а огромный огненный шар, источник света.
Послышался крик сотен тысяч глоток. В нем был и страх, и отчаяние, и почтение, смешанное со страхом. Мужчины и женщины упали на колени. Венерианский вождь понял всю глубину своего поражения. Он тоже испустил ужасный крик и прыгнул к рычагу, который спускал люк, на котором стоял Тьюс. Краем глаза Тьюс заметил, как Клэйн поднял стержень.
Вспышки не было, но император исчез. А Тьюс так и не мог решить, что же произошло, но у него сохранилось воспоминание о человеке, буквально превращенном в жидкость. Картина была такой невероятной, что Тьюс закрыл глаза и даже себе потом не признавался в увиденном. Когда он наконец открыл глаза, с неба спускались корабли. Для лежащих ниц венериан появление пятидесяти тысяч линнских солдат должно было показаться очередным чудом.
Вся основная армия венериан была пленена в ту ночь. И хотя война на других островах продолжалась, большой остров Укста был полностью захвачен в течение нескольких дней.
Неделю спустя, в полдень, Клэйн в числе других влиятельных людей провожал флотилию кораблей, которые сопровождали лорда — советника на Землю. Прибыл Тьюс в сопровождении свиты. Группа храмовых посвященных затянула гимн.
Возвращение на Землю, предложенное Клэйном, полностью устраивало Тьюса. На него падет первое торжество по поводу победы на Венере. У него будет достаточно времени, чтобы победить слухи об унизительном пленении самого лорда — советника. И к тому же он первый настоит на триумфе для Джеррина.
Ясно, что атомные боги тоже довольны…
В своем обращении к Патронату после возвращения с Венеры Тьюс среди прочего заявил:
— Нам сейчас трудно это осознать, но у Линна не осталось значительных противников. Наши войска нанесли решающие поражения нашим недругам на Марсе и Венере, и теперь мы оказались в уникальном историческом положении: мы единственная сила человечества. Кажется, неизбежен период неограниченного мира и созидания.
