На лбу у нее бисеринками проступил пот. Пальцы нервно подергивались.
— Зачем?
— Капитан, мой долг — защищать Артема. Я не могу достойно выполнять свою задачу без специального снаряжения. Капитан, я очень, очень напряжена. Мне трудно контролировать свое поведение, когда я не способна выполнять долг.
Это было так чудовищно нелепо, так безумно, что перекрывало все сумасшествие последних суток. В центре толпы из двух тысяч вооруженных человек стояла маленькая девочка и почти открыто угрожала капитану имперских сил.
Огарин покосился на меня:
— А что ты стоишь? Двигайся, костюм должен запомнить амплитуду движений! Прыгай, бегай! Ну!
Я начал двигаться. На месте. Мне было слишком интересно, безумно интересно. Огарин покачал головой, но гнать меня не стал. Спросил мальчика:
— Она улетит без тебя?
Артем покачал головой.
— Хорошо. — Огарин глянул на часы. — Сколько тебе нужно времени?
Я прикинул, что до места посадки яхты отсюда километра три.
— Десять минут добраться до корабля, десять минут на все сборы, десять обратно, пять — резерв, — отчеканила девочка.
— Разрешаю, — сказал Огарин. Поднес к губам переговорник, что-то пробормотал. Прежде чем он закончил, девочки уже рядом не было. Она бежала, почти не двигая руками, перебирая ногами с чудовищной скоростью. Словно не человек — киборг.
— Будто механистка, — сказал Денис с горечью.
— Она не киборг, — хмуро отозвался мальчик.
— Я знаю. Но это — немногим лучше. — Огарин посмотрел на него. — Ты ее любишь?
— Она хорошая, — сказал Артем. — Она лучшая из всех.
— Кто вы такие на самом деле? — резко спросил Огарин.
Мальчик смотрел на него широко открытыми глазами.
Слишком недоуменно и наивно.
— У меня нет времени и возможности хоть что-либо выяснять, — сказал Огарин. — С вероятностью в девяносто девять процентов я погибну при атаке псилонцев. Просто хотелось бы знать. Понимаешь?
Мальчик облизнул губы.
— Малыш, кто бы вы ни были, я не желаю вам зла. — Денис шагнул к нему. — Возможно, я наплюю на ряд законов и позволю вам уйти из битвы. Только объясни, кто вы такие и что для вас на самом деле эта регата?
Артем явно колебался. У него не было той упрямой нацеленности, что у сестры.
— Точно позволите уйти?
— Лешка, я тебя когда-нибудь обманывал? — не оборачиваясь спросил Огарин.
— Нет, — быстро ответил я.
— Уже поздно, наверное. — Артем оглянулся, будто пытался найти сестру. — Я не знаю… Вы обещаете, что позволите нам уйти? Я больше не смогу, честное слово! Это ведь седьмой раз, уже седьмой раз!
Денис протянул руку, потрепал его по щеке:
— Клянусь, малыш. Говори. Скажи правду, и эвакуируйтесь вместе со всеми.
Он еще не закончил, когда стало ясно — что-то не так. В чем-то Огарин ошибся. Лицо Артема исказилось брезгливой гримасой, он отступил.
— Документы у сестры, капитан. Она ответит на все ваши вопросы.
Огарин пожевал губами, кивнул:
— Ясно. Пшел вон, сопляк. Боишься умереть, так не бойся хотя бы жить.
— Я лучше тебя знаю, что такое жизнь и смерть!
На миг мне показалось, будто не мальчишка стоит перед нами, а взрослый человек. Что-то в глазах, что-то в интонациях.
Артем повернулся и пошел прочь.
— Знаешь, — провожая его взглядом, сказал Огарин, — однажды на учениях случилось время, и нас, кадетов, повели в театр. Пьеса была очень интересная. Мы на начало опоздали, но вроде уже стали понимать, в чем дело, тут нас подняли, построили и отправили обратно в лагерь.
Он достал трубку. Посмотрел на небо, усмехнулся, стал набивать табак.
— Это ведь специально сделали. Умные были люди, очень умные. Приучали нас к тому, что не на всякую пьесу попадешь вовремя и не каждую досмотришь до конца. Что в театре, что в жизни. Ладно, Лешка. Мне пора. Держись.
Огарин вдруг сунул нераскуренную трубку в карман, крепко обнял меня и пошел к штабу. Через минуту над космодромом уже разнесся его голос:
— Твою мать! Следующего, кто снимет оружие с предохранителя без приказа, застрелю лично!
Я пожал плечами.
Странный он все-таки человек.
— Ну вот. Такие дела.
Ко мне подошел Семецкий, директор нашей единственной школы. Невысокий, узкоплечий, когда-то он казался нам великаном, как и Оля Нонова — великаншей. Вот только Ольга и впрямь была крупной.
— Знаешь что, — так же меланхолично произнес Семецкий. — А давай-ка мы с тобой выпьем? Никогда не пил со своими учениками! А теперь — выпью!
Он достал из кармана плоскую фляжку, протянул мне.
— Спасибо. — Я глотнул коньяка. — А что ты «Хамелеон» не надеваешь?
— А, — Семецкий махнул рукой, — успею. Да и вообще я маленький, меня и так не заметят. Разве что ружье это.
Приподняв за ствол «Ультиматум», он помахал им над бетоном, царапая пластиковый приклад.
— Как ты думаешь, почему тебе, парню рослому, дали маленький пистолет, а мне, такому невысокому, — большую пушку?
— Не знаю, — возвращая фляжку, ответил я.
— Вот и я о том, — вздохнул Семецкий. — Пойду я…
Волоча оружие, он пошел прочь и сразу же затерялся в толпе.
И мне стало совсем нехорошо.
Я вдруг подумал, что больше никогда его не увижу.
Еще четверть часа мы протолкались около грузовика. Снаряжение уже все получили и ждали теперь непонятно чего.
— Ребята, пора! — раздался наконец голос дядьки. — Выдвигаемся к секретной огневой точке «гамма». Все помнят, где она находится?
Многоголосый рев подтвердил, что никто не забыл свои детские шалости.
— Поехали! — Древним боевым кличем пилотов-камикадзе Григорий заставил народ собраться. — С нами Бог, Единая Воля и Грей!
Двинулись по полю мы нестройно, но довольно дружно, а учитывая всю ситуацию — еще и чрезвычайно весело. То ли выданное оружие так подействовало, то ли то, что собралась огромная толпа, — не понять. В хвосте колонны даже затянули старую военную песню «Мы рождены, чтоб звезды сделать пылью…», но, поскольку слова мало кто знал, песня потихоньку стихла.
Минут через пять защитные накидки стали работать, наверное, приспособившись к нашим телам окончательно. То один, то другой человек таял, превращаясь в смутную тень, над которой облачком плыло лицо в прорези капюшона. В движении люди еще оставались заметны, замерев неподвижно — полностью сливались с местностью.
Чем Бог не шутит?
Может быть, помогут накидки, и удастся отбить атаку десантников? Бомбить планету им нечем, протянем время, придет флот, разнесет крейсер в щепки, о нашей планете слава прогремит по всей Галактике. Еще и кредиты Грей направит на развитие, журналисты толпами понаедут, жемчуг взлетит в цене.
