— Против смерти, — сказал он.
Одним глотком капитан выпил все содержимое и поставил перевернутый кубок на поднос. Среди воинов Седьмой роты послышался одобрительный ропот, но Гарро его едва слышал. Кровь мгновенно застучала в ушах, непереносимый жар сжигал горло и пищевод, мощные системы организма космодесантника заработали в полную силу, стараясь нейтрализовать принятую отраву. Дециус наблюдал за ним с восторгом и наверняка мечтал о том дне, когда кубок окажется в его руке, а не в руке Гарро.
Улыбка Мортариона стала немного шире:
— Редкий и прекрасный напиток, ты не находишь?
Объятая пламенем грудь лишила Гарро дара речи, и он только кивнул в ответ. Примарх рассмеялся низким довольным смехом. Судя по произведенному эффекту, можно было подумать, что в его кубке была простая вода. Мортарион опустил руку на спину боевому капитану.
— Пойдем, Натаниэль. Давай проветримся.
Как только они дошли до пандуса, ведущего на большую бронированную галерею над оружейной палубой, Тифон поклонился своему господину, принес извинения и направился к нишам, где занимал помещение вместе с командором Грульгором и Второй ротой. Гарро, оглянувшись через плечо, отметил, что Часовые Смерти следуют за ними по пятам, двигаясь с такой отточенной плавностью, что их можно было принять за механизмы.
— Не беспокойся, Натаниэль, — сказал ему Мортарион. — Я пока еще не намерен сменить своих телохранителей и не собираюсь включать тебя в число Часовых Смерти.
— Как вам будет угодно, господин, — ответил Гарро, вновь обретя способность пользоваться голосовыми связками.
— Я знаю, ты не одобряешь таких вещей, как отравленная чаша, но ты должен понимать, что почести и похвалы в определенных случаях необходимы. — Мортарион задумчиво кивнул. — Воины должны знать, что их ценят. Награды… Они должны получать награды из рук высших по званию и в правильно выбранный момент. Без этого даже самые преданные люди рано или поздно начнут сомневаться в своей значимости.
В голосе примарха проскользнул оттенок меланхолии, но так быстро, что Гарро решил, будто это ему только показалось.
Мортарион подвел его к ограждению галереи, и они оба стали смотреть на собравшихся внизу воинов. Хотя «Стойкость» была не настолько большой, чтобы вместить в себя всю Гвардию Смерти, внизу, частично или полностью, присутствовали представители почти всех семи рот Легиона. Гарро встретился взглядом с Уллисом Теметером, и приятель ему отсалютовал. Гарро кивнул в ответ.
— Натаниэль, тебя в Легионе уважают, — продолжал примарх. — Ни один из капитанов не может не признать твое мастерство в бою. — Он снова слегка улыбнулся. — Даже командор Грульгор, хоть и делает это весьма неохотно.
— Благодарю вас, господин.
— И люди. Люди тебе доверяют. Они ищут в тебе силу духа и способность вести за собой, и ты даешь им все это.
— Я выполняю лишь то, что приказывает мне Император, сэр.
Гарро смущенно поежился. Встреча с господином один на один радовала его, но в равной мере и волновала. Они были не на поле боя, где Гарро знал, чего от него ждут. Сейчас, разговаривая с сыном самого Императора, он словно оказался в безвоздушном пространстве.
Если Мортарион и чувствовал его беспокойство, он этого никак не показывал.
— Мне очень важно, чтобы люди Легиона были одним целым. Так же как для моего брата Хоруса важно объединить всех космодесантников.
— Воитель,— выдохнул Гарро.
На борту «Стойкости» одно время ходили слухи, что часть флотилии Гвардии Смерти после уничтожения йоргаллов будет отослана для выполнения нового задания. Больше всего разговоров было вокруг возможного соединения с Шестьдесят Третьей экспедицией Великого Крестового Похода, которой командовал лично избранный сын Императора Воитель Хорус. Теперь Гарро понял, что это были не просто слухи. В прошлом ему приходилось сражаться бок о бок с воинами XVI Легиона Хоруса, и он не испытывал ничего, кроме восхищения, к таким людям, как Малогарст, Гарвель Локен и Тарик Торгаддон.
— В прошлом я служил вместе с Лунными Волками, господин.
— Они сменили название и теперь зовутся Сынами Хоруса, — мягко поправил его Мортарион, — так же, как Гвардия Смерти сменила Сумеречных Рейдеров. Мой брат возлагает на наш Легион большие надежды, капитан. Грядущая битва станет испытанием для всех нас, начиная с Воителя и заканчивая последним денщиком.
— Я готов.
Примарх кивнул:
— Я в этом и не сомневался, но одной готовности недостаточно, Натаниэль. — Его пальцы стиснули железную балюстраду. — Гвардия Смерти должна быть единой. У нас должна быть одна общая цель, иначе мы проиграем.
Тревога Гарро усилилась, и он подумал, что последействие содержимого кубка еще не совсем нейтрализовано.
— Я… Я не уверен, что понимаю вас, господин.
— Наши воины, как высшие офицеры, так и рядовые, образуют единый воинский строй, но важно, чтобы у них была возможность общаться, игнорируя барьеры, созданные званиями. Они должны говорить и думать совершенно свободно.
Внезапно так долго отсутствовавшее понимание со всей холодной откровенностью прояснило мозг Гарро.
— Мой господин имеет в виду ложи.
— Мне говорили, что ты всегда избегал членства в ложах. Почему, Натаниэль?
Капитан уставился в металлические пластины под ногами.
— Вы приказываете мне вступить, сэр?
— Я могу повлиять на работу лож не больше, чем на движение звезд, — откровенно признал Мортарион. — Нет, капитан, я тебе не приказываю. Я только спрашиваю: почему. Объясни мне.
Прежде чем ответить, Гарро долго молчал.
— Сэр, мы — космодесантники, — наконец заговорил он. — Повелитель Человечества определил наш путь и приказал собрать утраченные фрагменты человеческой расы под крылом Империума, просветить заблудших, наказать падших и уничтожить агрессоров. Мы можем выполнить его приказ только в том случае, если правда на нашей стороне. Если мы будем действовать открыто, в лучах истины, тогда, не сомневаюсь, мы, в конце концов, изгоним ложных богов и идолов… Но мы не сможем проповедовать светские истины, если часть из них скрыта, даже их малейшая часть. Только Император может указать нам путь вперед. — Он порывисто вздохнул, чувствуя на себе пристальный немигающий взгляд примарха. — Эти ложи, как бы они ни были хороши, основываются на принципах скрытности, и я не хочу стать их частью.
Мортарион принял его слова осторожным кивком.
— А как же твои боевые братья, которые думают иначе?
— Это их выбор, господин. Я не могу сделать его вместо них.
