— Э, братцы, не ссорьтесь, давай лучше выпьем! — заявил Толян. — У вас же еще осталось?
* * *
Кирилл лежал на чем-то мягком, ему было тепло и покойно, и открывать глаза совершенно не хотелось.
Пошевельнувшись, он вздрогнул от боли в боку, и та потянула за собой воспоминания: наступающий на него медведь, Серега со вскинутым автоматом и низкорослый мужик в штормовке…
Кирилл торопливо поднял веки. Где он? Сколько пробыл без сознания? Что произошло за это время?
Обнаружил себя в кровати под одеялом, а рядом, на стуле, худощавую черноволосую девушку.
— Ты кто? — спросил Кирилл. — Где я?
Девушка вздрогнула, словно увидела говорящую лошадь. Глаза ее, и так большие, стали просто огромными. Она вскочила и метнулась прочь — только хлопнула дверь, и простучали удаляющиеся шаги.
— Чудеса на виражах, — пробормотал Кирилл, оглядываясь.
Он находился в небольшой комнате. Помимо кровати и стула, тут стоял шкаф для одежды. Стекло в окне было целым и вымытым, за ним виднелся небольшой двор, забор, поднимающиеся над ним деревья.
Бок болел, но не так сильно, как раньше. Рану охватывала тугая повязка. Заполнявшая голову звенящая пустота неплохо сочеталась со слабостью. А еще Кирилл был очень и очень голоден.
Вновь зазвучали шаги, но куда более тяжелые, неторопливые. Вошел Серега — в камуфляже, но без рюкзака и автомата. Без экипировки выглядел он непривычно «голым».
— Вот ты и очнулся, — сказал он, после чего отвесил поклон.
— Эй, ты чего? — встревожился Кирилл. — С ума сошел?
— Сын зари, посланный к нам небесами, достоин почестей. — Глаза бывшего десантника сверкнули.
— Какими небесами?
— Это мне неведомо, но думаю, что ты нам расскажешь. — Серега повернулся, махнул рукой. — Входите, можно. И выразите свое уважение тому, кто явился на землю ради нашего спасения.
Первой в комнату проскользнула та же девушка, смотревшая на Кирилла словно маленькая девочка на фокусника. За ней вошли низкорослый, которого встретили у церкви, двое парней лет по тринадцать — похоже, братья, — пожилая женщина с крашеными рыжими волосами, лысый толстяк с приплюснутым носом.
И все они принялись кланяться.
У Кирилла возникло ощущение нереальности происходящего. На миг показалось, что он спит, что это сон или бред, и невероятная картинка сейчас растает, а он обнаружит себя где-нибудь в горелых руинах.
— Мы исполняем всё, что ты заповедал нам, — сказал низкорослый, когда поклоны закончились.
— Я?
— Это проверка чистоты помыслов и крепости веры, — пояснил Серега.
Собравшиеся в комнате понимающе закивали. Все, кроме Кирилла.
У него возникла мысль: либо очутился меж пациентов сумасшедшего дома, либо сам тронулся умом.
— Так, хватит! — бывший журналист вскинул руку, и низкорослый, открывший рот, так и замер. — Давай, Серега, выпроводи всех. Мне надо побеседовать с тобой с глазу на глаз.
Выгонять никого не пришлось — желание «Сына зари» исполнили быстрее, чем он успел поправить одеяло.
— Где мы? И что тут происходит, черт возьми? — спросил Кирилл, когда они остались вдвоем.
Серега пожал плечами.
— Эти дни ты пророчествовал, не приходя в себя, — объявил он. — Исцелил от болезни Антоху, ну того из пацанов, что пониже. Едва дотронулся до него, как Антоха в себя начал приходить…
Из дальнейшего рассказа Кирилл узнал, что его, лишенного сознания, принесли на Яблоневую улицу, где обосновалась небольшая группа выживших, обработали рану и начали лечить, как полагается. К счастью, в группе нашелся врач, та самая женщина с рыжими волосами. У нее были бинты и что-то из лекарств.
А потом он принялся говорить — поначалу слова, потом фразы, и даже целые небольшие речи.
— Глаз, это, как бы не открывал, метался, стонал, и все такое, — объяснил Серега. — Но я все записал.
— Записал? — удивился Кирилл.
— Конечно. — Бывший десантник гордо кивнул и вытащил из-за пазухи ворох помятых бумажек. — Ты предсказал Федору, это тот, с которым мы встретились, что на него упадет дерево, да так и вышло — веткой по кумполу он получил. Предостерег не ходить в Европу, так мужики в магазин «Евро», что тут неподалеку, сунулись — едва ноги унесли…
Нелепицу, какую порой несет оказавшийся без памяти человек, они приняли за предсказания, и понятно, что кое-что «сбылось» — какие-то общие фразы совпали с тем, что и вправду произошло. «Исцеление» больного мальчишки — тоже совпадение: ему в любом случае стало бы лучше.
— И поэтому они… вы мне кланялись? — спросил Кирилл, борясь с желанием засмеяться.
— Ты — Сын зари, — сказал Серега убежденно. — И достоин почестей.
— А, ну-ну. — Желание засмеяться ушло, на смену явилось нечто похожее на страх. — И все тут в это верят?
— Конечно. — Убежденностью бывшего десантника можно было дробить камни. — Всё записано здесь: и то, что ты раньше говорил, когда мы с тобой шли вдвоем, и всё за эти дни.
— А можно посмотреть?
Кирилл протянул руку и получил тонкую пачку пожелтевших от времени листов, вырванных из школьной тетради и исписанных крупными детскими буквами. На верхнем же под заголовком «Сын зари сказал:» прочитал «семь дней князь мира сего искушал меня деньгами, властью и похотью», и вспомнил, что вроде бы говорил нечто подобное… но ведь в шутку. В шутку!
Дальше шла цитата из «Апокрифа Иоанна» и какой-то бред про «капли Света Вечного».
— Нет, нет… — прошептал Кирилл, переворачивая листок.
Новоявленный «евангелист» Серега Матвеев записал все, что запомнил из их разговоров. Зафиксировал все, что Кирилл нес, находясь в бреду… А нес он вовсе не мудрости. Что-то насчет наказания отступникам, о пользе чистоты телесной, о том, что компьютеры — изобретение адское…
— Ну что, все верно? — спросил Серега. — Если напутал, то я поправлю.
— И зачем это? — Кирилл потряс бумажками.
— Мы это используем. Один читает вслух другим. Предписания исполняем. Непонятно, правда, как молиться, ты молитвам же нас не научил, только говорил, что нужно это делать.
На пятом или шестом листке красовалась запись «обращайтесь к вышней истине каждый день, непременно вечером думайте о ней, всякое утро вспоминайте и во тьме ночной мечтайте о ней».
— Но это же ерунда, — покачал головой Кирилл. — Я сам не понимаю, что имел в виду!
— Знаю, ты меня испытываешь. — В голосе Сереги не было и тени сомнения в том, что он понимал все единственно верным способом.
На Кирилла накатило желание отшвырнуть проклятые листки, а еще лучше сжечь, чтобы и следа их не осталось! Но следом пришло головокружение. Он поплыл, потерялся, а когда немного пришел в себя, понял, что «евангелие» у него забрали, и что рядом хлопочет пожилая женщина с рыжими волосами.
