— Нельзя вам так переживать, — говорила она, глядя на «Сына зари» с неприятной смесью страха и почтения, — пока еще слишком слабы… Сейчас мы вас покормим, и все будет хорошо, рана зарастет…
— Вы тоже верите, что я — пророк? — спросил Кирилл, когда ему принесли миску бульона.
— Я уже и не знаю, во что верить, — горько ответила женщина. — Раньше для меня все было четко и ясно, а то, что случилось, этот сон, продлившийся много десятилетий… Все это разрушило и простоту, и ясность. Как такое можно объяснить, я не понимаю, и готова теперь принять все, что угодно… Кушайте суп, пока не остыл. Если все пройдет нормально, вечером дадим вам мяса.
Кишки Кирилла уже давно кидались на ребра и грызли друг друга, поэтому он не заставил себя упрашивать.
После того, как поел, ощутил себя таким обессиленным, что едва не заснул. Удержался от дремоты только напряжением воли и, несмотря на несмелые возражения рыжей Клавдии Петровны, решил, что пора встать.
«А то отрубишься, — мелькнула мысль, — а из тебя сделают чучело вождя-учителя и выставят в мавзолее».
— Ничего, сам справлюсь, — отмахнулся Кирилл, когда Серега попытался ему помочь. — Бегал же я с этой раной…
— И едва не добегался, — проворчала Клавдия Петровна. Заработала гневный взгляд бывшего десантника.
Врачи были скептиками во времена Христа и Аполлония Тианского, и ничуть не изменились с тех пор.
Кириллу принесли одежду — его собственные шмотки, выстиранные и заштопанные. Проблема возникла лишь с туфлями: повязка мешала нормально наклоняться. Но он и с этим справился.
Он прошел через дверь в другую комнату — с большим столом, коврами, печью во всю стену. Худенькая девушка, та самая, что сидела у его кровати, повернулась — плеснули росчерком ее черные волосы.
Когда же она попыталась поклониться, Кирилл не выдержал.
— Хватит шею гнуть! — рявкнул он. — Я вам не император всероссийский и не Далай-Лама!
Девушка замерла, моргая огромными глазами. Кирилл отметил, что она красива — тонкие черты лица, изящная фигура, разве что слишком уж хрупкая, но это не самый большой недостаток.
— Как тебя зовут? — спросил он.
— Дина, — несмело ответила девушка.
— Вот и хорошо, а меня можно называть просто Кириллом. Понятно?
— Да, — сказала она. И поклонилась.
— О, мой бог! — Кирилл разочарованно махнул рукой и пошел дальше.
Как такое возможно — чтобы разумные люди, взрослые и самостоятельные, поверили в то, что он какой-то там пророк, чуть ли не Спаситель, и принес на землю новую истину? Для этого нужно потрясение — серьезное, глобальное, — вроде того, что испытали все они, проснувшись после невероятно долгого «тихого часа».
Правильно сказала Клавдия Петровна: «готова принять все, что угодно».
Понятное дело, что каждому страшно, хочется обрести почву под ногами, придумать хоть какое-то объяснение тому, что произошло, найти утешение — ведь почти у всех погибли или остались где-то в другой части города друзья и родственники.
Гляди того — станешь искать и то, и другое у первого встречного.
А если этот встречный еще и не совсем обычным окажется?..
Кирилл подумал про «воспоминания», что оказались картинками из будущего, и недовольно поморщился. Все это ерунда, не больше чем случайность, никакого предвидения не существует, если и есть на земле пророки, то они должны быть белобороды, величавы и мудры.
Через очередную дверь он попал в крохотную прихожую, а затем оказался на крыльце. Окинул взглядом просторный двор, ведущие на улицу ворота в заборе. Сейчас они были распахнуты.
Около ворот топтался молодой парень с охотничьим ружьем.
— Это Дима, — пояснил Серега, так и шагавший следом. — Всего-то у нас, рога и копыта, пятнадцать человек. Только многие сейчас на добыче.
Дима, лобастый и кудрявый, повернулся на голоса и, увидев, кто стоит на крыльце, отвесил поясной поклон.
— Твою мать! — звенящим от ярости голосом воскликнул Кирилл. — Отставить это!
Дима поспешно упал на колени, уткнулся лбом в землю.
У Кирилла от злости перехватило дыхание. Всё, что бы он ни говорил, понимали неправильно! Даже рявкни он на этого парня, обложи его по матушке, тот решит, что это великое духовное откровение, и что именно этими словами нужно молиться, дабы тебя услышали на небесах.
Кирилл сплюнул и пошел обратно в дом.
Надо побыстрее убираться отсюда. Бросить эту толпу фанатиков с вывернутыми мозгами и идти туда, где ждет его крохотный человечек с бантами в волосах — дочка, Машенька…
— Сколько времени пройдет, прежде чем я буду здоров? — поинтересовался Кирилл у Клавдии Петровны.
— Более-менее придете в норму через несколько дней. Полностью все зарастет за пару недель, — ответила рыжая врачиха.
— Ясно, — сказал он и улегся обратно на кровать.
Надо потерпеть, подождать, а затем уйти так, чтобы даже Серега не смог его догнать. Вспомнить бы еще, где точно находится Яблоневая улица, и в какой стороне мосты и Автозавод.
Слабость после раны и сытость сделали свое дело. Кирилл все же уснул…
Когда открыл глаза, день клонился к вечеру, со двора доносились оживленные голоса, звякали ведра, из глубины дома тянуло запахом пшенной каши и жареного мяса.
— Ну, как себя чувствуешь? — спросил Серега, сидевший там, где во время прошлого пробуждения была Дина.
— Неплохо, — ответил Кирилл. — Только надо до туалета дойти… Или Сыну зари туда не положено?
Ирония пропала зря, бывший десантник то ли ее не заметил, то ли не обратил внимания.
— Пойдем, провожу, — сказал он.
По пути до свежевырытой выгребной ямы, что располагалась за домом, посреди бывшего огорода, — они встретили низкорослого Федора, крепкую женщину лет сорока и толстяка с приплюснутым носом. Все трое при виде «пророка» глупо моргали и начинали кланяться.
Кирилл скрипел зубами, но терпел. Молчал.
— Ты очень вовремя проснулся, — сообщил Серега, когда они сделали свои дела. — Скоро ужин, а перед ним неплохо бы тебе сказать, это, как бы… речь там, или проповедь, или молитву возглавить. А то все так ждали, когда ты в себя придешь, боялись за тебя.
— Так уж и ждали? — пробормотал Кирилл. — Кто я такой, чтобы всё это делать? Можешь ты понять или нет, но я — никакой не Сын зари. И вовсе не знаю чего-то такого, что вам неведомо!
— Но кто же ты тогда?
— Обычный человек…
Бывший десантник хмыкнул, и Кирилл неожиданно осекся. Может быть, то желтое свечение сделало с ним нечто такое, чего он сам не замечает? Ведь не просто так он проснулся именно там, и на неделю позже остальных.
