— Не больно? — спросила его медсестра.
Серб засмеялся.
— Это не самая сильная боль, которую я испытал в своей жизни. Особенно если ее приносит женщина с такими красивыми глазами. Как вас зовут?
— Эльза.
— Красивое имя — Эльза. А я Огнен, Огнен Вукич. Огнен, значит — огонь.
— А Вукич?
— Вукич — значит волк.
Уже уходя за ширму, медсестра не удержалась, и оглянулась на своего пациента. Она то была девушкой более чем заурядной, разве что, глаза, действительно, были красивые. А вот серб был напротив, чертовски красив! Кудрявый, с орлиным носом, с глубокими, черными глазами, с хищными усами скобкой, он сразу привлекал к себе внимание любой женщины. Переждав, когда кровь остановится, Вукич опустил рукав своего камуфляжа. Он развернулся, чтобы уходить, но, потом раздумал, и мягко, неслышно ступая, зашел за пластиковую ширму. Эльза уже заложила пробирки с кровью в бокс экспресс-анализа, и стояла, дожидаясь пока он выдаст информацию. Огнен обнял медсестру, губами уткнувшись в ее шею. Та вздрогнула от неожиданности, но сопротивляться не стала.
Через десять минут крайне довольный Вукич покинул медпункт, и отправился на четвертый эсминец. Уже два дня его методично разгружали, переселяя жителей в линкор или другие эсминцы. Теперь треть его, в том числе и большой, более трехста метров в длину, длинный зал — ангар для тарелок, были пусты. Именно в этом зале сейчас было место работы серба. Около одной из стен стояли три десятка масаев, в своих забавных, крайне скромных одеждах. Перед ними вышагивал длинный, под два метра, рыжий парнишка лет семнадцати. Несмотря на свой юный возраст, Сашко Билич был одним из ветеранов краткосрочной войны с хинками. Что он умел лучше всех, так это исследовать пещеры и метать ножи. Именно этим он сейчас и занимался. В руках у него был обычный штурмовой нож армейского спецназа США, а в пяти метрах, прямо на пластиковой стене, была нарисована фигура хинка. Рисовал ее большой мастер, и всемирный агрессор был изображен как живой: в черном балахоне, с выпученными круглыми глазами, с костяным гребнем на затылке. В руках его было плазменное ружье.
— Итак, смотрите, — Сашко взял нож за рукоять, отвел руку назад, и бросил его. Лезвие вонзилось точно в горло нарисованного хинка. Масаи начали бурно приветствовать эту удачу, кричать, хлопать в ладоши, некоторые даже подпрыгивать, причем очень высоко. Сашко подошел к мишени, вытащил нож. Пластик тут же затянулся, поглотив рану.
— На, повтори, — предложил Сашко, и вручил нож ближайшему к нему негру. Тот встал точно так же, как серб, отвел руку назад, прищурился, и запустил нож в сторону мишени. Вукич ожидал, что нож удариться плашмя, или ручкой и отскочит в сторону, но тот вонзился в пластик, правда, чуть левей горла нарисованного хинка.
— Ого! — удивился Сашко. — Здорово. Ты что, этим уже занимался? Метал уже когда-нибудь ножи?
С третьего раза и скорее при помощи жестов, чем слов, масай понял, что от него хочет узнать его молодой учитель, и отрицательно замотал головой. Потом он ударил себя в грудь рукой, и торжественно сказал какое-то слово. Потом он сделал вид, словно кидал в кого-то копье.
— Охотник? — понял Билич, и так же сделал вид, словно стреляет по летящей птице из ружья. Масай радостно закивал головой. Иностранных охотников в своих краях он повидал достаточно.
— Это хорошо. А откуда у тебя эти шрамы? — спросил Огнен, тыкая пальцем в один из этих шрамов на плече. В самом деле, тело масая было густо обезображено шрамами. Теперь африканец ответил по-французски.
— Леон.
— Лев?
Масай кивнул головой.
— Молодец. Сколько ты их убил?
Масай растопырил свои пальцы.
— Девять штук! Однако!
Из тридцати человек десять с первого раза попали в цель, а остальные начали попадать со второго, или третьего раза.
— Да, классные из них получатся воины, но надо их учить языку, — сделал вывод Вукич. — Нахрена мне нужны глухонемые солдаты?
Почти с такими же проблемами сталкивались все командиры новых подразделений. Получалось так, что по составу вполне боевая рота не могла воевать по той же самой причине — отсутствие общего языка. Тогда Фиш начал собирать новые части по национальному составу. Пусть они были не столь боеспособны, но зато понимали друг друга и быстро обучались. Постепенно образовалось семь батальонов. Восьмой, женский, начала формировать Ванесса Райт. Она не была профессиональной военным, но в прошлом она была военной журналисткой, да и армейская жилка была у ней в крови. Ее отец дослужился до поста начальника объединенных штабов Армии США, и то, что за год до вторжения ушел в отставку, спасло ему жизнь.
Ванесса не была идеальным командиром. Чудовищные пытки хинков сильно подорвала ее нервную систему. Вот и сейчас, рассматривая физические упражнения полутора десятков женщин, она явно была недовольна. Лицо ее, довольно красивое, передергивали неврастенические гримасы. И было от чего. Из этих полутора десятка молодых девушек только одна привлекла ее внимание не только ростом, но и хорошей координацией движений. Другие вряд ли посещали в прошлой жизни даже фитнес-клубы.
— Как вас зовут? — Спросила Ванесса у высокой брюнетки.
— Софья Благова. Я болгарка.
— Говорите по-английски?
— Немного.
— Каким видом спорта занимались?
— Баскетболом.
— Хорошо. Вы остаетесь, остальные свободны.
Примерно такой же процент отбора был и у других претендентов. Ванесса, в отличие от других командиров, набирала солдат только по физической кондиции, а не по знанию языка. В результате у ней оказалось очень много негритянок, а так же славянок. Посетивший ее батальон Огнен Вукич нашел другие параметры отбора. Рассмотрев солдат своей невенчанной жены, он даже облизнулся.
— Ты что, выбирала самых красивых девок со всего корабля? Я и не знал, что ты у меня лесбиянка.
— Дурак! У тебя только одно на уме — гипертрофированная похоть.
— Могла бы забить для своего мужа право первой ночи. Зорич же требует от всех плодиться и размножаться. А от меня у них было бы самое красивое потомство.
— Я тебя скоро убью! — Пообещала мисс Райт, и в ее голосе не было игривости.
В эти же дни прибавилось работы для врачей. Несколько ночей подряд к ним начали поступать молодые парни с черепно-мозговыми травмами. Отличало их одно — молодой возраст и прекрасно накачанные фигуры. К этому времени доктора достаточно освоили медприборы хасков, так что таких больных они довольно успешно лечили. Все пострадавшие, придя в себя, говорили одно и тоже: — Спал, во сне свалился с третьего яруса, упал, ничего не помню.
