Корабль скользил по чистым зеленоватым водам Внешнего моря. В солнечную погоду на глубине под ним можно было различить скальное основание шельфа, заросшее коралловыми джунглями, или, ближе к берегу, песчаное белое дно, усеянное пестрыми раковинами и разноцветными морскими животными. В такие часы казалось, что "Солнечный Брат" не плывет, а летит по воздуху — настолько прозрачными были прибрежные воды.
Высокий скалистый берег в нескольких километрах от моря переходил в обширную зеленую возвышенность, на которой виднелись аккуратные квадратики возделанных полей и серебристые облачка масличных рощ. Вдали, параллельно берегу, тянулись невысокие, но красивые горы, заросшие ореховыми и плодовыми лесами. В подточенных волнами порфировых скалах, на утесах, больших и маленьких островках гнездились шумные полчища птиц.
Горы, проходящие через шесть из семи провинций, понижались, уступали место плодородной всхолмленной равнине. Начиная от Ифаранты, в море "Солнечному Брату" встречались сотни больших и малых рыболовецких судов. Здесь были желтые паруса рыбачьих лодок из Диамира, коричневые и красные из Парфенора и Авенгора, корабли с острова Мемнор, от носа до кормы расписанные зеленой и лазоревой красками, и сине-красные ходжерские громадины, рядом с которыми сам "Солнечный Брат" был все равно, что худосочная сардинка в сравнении с китом. Объяснялось многообразие просто: хоть в южных морях рыбный промысел был более щедр, здесь не приходилось бояться ни пиратского флота Самшитового Берега, ни эскадры мятежного арданского адмирала Римерида, ни каперов, "охотников за пиратами", хозяев нейтральных вод, которым все равно, кого захватывать в плен и продавать в рабство, — они не рискуют связываться разве лишь с ходжерцами…
В Авенгоре галера задержалась всего на день. Парфенор проплыл за бортом белой жемчужиной в изумрудной оправе долины. Два дня стоянки пришлось на Баст и три на Ифаранту.
Полусказочные южно-таргские города произвели на Джела фантастическое впечатление. В них соседствовали воздушные, состоящие сплошь из каменной резьбы дворцы и виллы, построенные в стиле архитектуры Семи Царств, с плоскими крышами и множеством ажурных башенок, открытые морю своими бесчисленными балконами, аркадами и галереями, и толстостенные приземистые храмы-усыпальницы времен Завоевания, сложенные из граненого темного камня и увенчанные низкими куполами, предельно простые и суровые снаружи, и поражающие воображение красотой внутренней отделки: полированной облицовкой цветных мраморов, блестками драгоценных смальт в мозаиках, искусно направленными столбами света из верхних окон, дробящимися в зеркально-гладких поверхностях. От различной расстановки световых акцентов внутреннее пространство такого здания казалось большим, чем было на самом деле, волнообразным, плавно вытекающим за пределы внутренних колоннад и тяжелую оболочку стен. Световое кольцо, состоящее из окон в основании купола, под его голубой мозаичной поверхностью с золотым отражающим диском в центре, создавали иллюзию прямого тока дневного света, направленного сверху вниз, на центральную подкупольную часть здания. Бродить по этому храму можно было бесконечно, на каждом шагу делая открытия: фрески, цветные эмали, резьба, чеканка, каменная инкрустация. Больше всего Джела удивляла мозаика. Вблизи было очень хорошо понятно, что это такое: просто кусочки стеклянных сплавов, вделанные в обычный цемент. о с расстояния в пять шагов они превращались в ангела с гипнотическим взглядом, одетого в красно-золотые патрицианские одежды, с гордо развернутыми переливчатыми крыльями.
Все это необыкновенно нравилось Джелу. Ничего похожего он раньше не видел. На Аваллоне искусство было примитивно. На ВС особое место занимала, наверное, музыка, много позади шла литература, а изобразительным и прикладным видам искусства пространства не оставалось совсем.
После первого же похода на берег Джел попытался переложить вынесенные впечатления на лист бумаги. Ему захотелось научиться рисовать. Он не думал, что это может оказаться трудно для него, ведь координировать движения руки можно было при помощи микропроцессора. Начал он с огненного ангела из авенгорского храма Рох. Абсолютная память и координация легко провели его через подводные камни первого уровня создания картины: все пропорции были строго соблюдены. Hо это был рисунок, ему не хватало живого блеска и изобразительной силы смальты, глубины храмового фона, из сумрака которого, как из небытия, выступал ангел. Волосы его оказались симметричными волнистыми линиями, глаза — пустыми кружками, ровные складки одежды не подразумевали под собой наличия тела. Где гипнотическая строгость взгляда? Где полувзмах сильных крыльев, готовых тотчас поднять мистическое существо в воздух?
Порвав двух предыдущих, с намеком следующего на листе, слегка раздосадованный неудачей, Джел сидел в тени паруса, грыз ногти и не мог понять, что он делает не так. В сознании его роились пышные процессии царедворцев, прозрачные лики бесплотных духов, надменные северные лица умерших святых и монархов. Все они потихоньку над ним смеялись. Могла быть ошибка запоминания. Мозаичное изображение, все-таки, вещь не строго цифровая, хотя преобразовать его в бинарную карту не составляет большого труда. Он проверял память, но ошибка не находилась.
Выход из тупика подсказал, как ни странно, господин Пифером, на минуту показавшийся из кормовой надстройки, чтобы швырнуть в Неко плохо постиранную рубаху. Уловив внешние проявления его гнева, Джел быстро перенес их на нового ангела черточками в углах глаз и губ, повороте плеч, резкостью в движении крыльев, и статика пропала. Ангел ожил, словно по волшебству, правда, получился много сердитее оригинала.
Джел похвастался успехом перед кем-то из матросов, и нарисованная им картинка, как чудо, пошла по рукам. Тем же вечером капитан предложил оплатить ему работу, если он возьмется сделать копии с нескольких старых карт. Джел, конечно, согласился.
На берегу кир Агиллер обычно был занят делами — наносил визиты чиновникам, поставщикам, судовладельцам, подписывал какие-то бумаги, посещал официальные и неофициальные приемы, на протяжении которых Джел, если сопровождал его, вынужден был торчать на кухне с прислугой или слоняться на заднем дворе в пространстве, ограниченном свинарником, птичником, нужником и конюшней. На него обращали внимание хорошенькие служаночки и цепные собаки. Он старался держаться поближе к первым и подальше от вторых.
Гораздо интереснее было бродить по городу со Скеем, несмотря на несколько односторонние интересы красноглазого, — Скей выполнял все данные ему поручения и немедленно отправлялся на службу в ближайший храм, за версту обходя такие привлекательные, на взгляд Джела, места, как городская ярмарка, балаган бродячего театра или переезжающий из города в город зверинец.
