Подобная экзальтация, непременно находившая на партнера, стоило зазвучать классике, ее всегда слегка раздражала. Он и сам любил подтрунивать над собой, говоря, что страдает болезнью классических злодеев - любовью к такой же классической музыке. Но от того страсть слушать сочинения давно умерших композиторов не утихала.
- Иногда у меня складывается ощущение, что с этой своей звуковой системой ты испытываешь оргазм чаще, чем со мной, - сказала она в широкую спину. Женщина вовсе не собиралась звучать так, словно обиженно надувает губки, но оно как-то само вышло.
Он даже не шелохнулся, по-прежнему внимая Моцарту. Брови женщины недовольно сошлись на переносице. Она терпеть не могла, когда он не реагировал на замечания. Белоснежная ручка с длинными ногтями сердито дернула покрывало, наброшенное на обнаженное тело. Пепельного оттенка волосы упали на покатые плечи, когда женщина встала с кровати.
Слух его всецело отдавался тонкому искусству, но все же мужчина различил почти неслышные шаги босых ног, утопавших едва ли не по щиколотку в роскошном ковре. Торс, достойный атлета, не дрогнул, когда его обвили ее руки, а спина ощутила теплое дыхание. Прижимаясь всем телом, женщина вновь заговорила.
- Иногда твои пристрастия кажутся на редкость нелепыми.
Обращенные к потолку, или может быть, к неведомым небесным далям, что заслоняло презренное обиталище человека, глаза наконец открылись. Они отливали синевой густого, богатого солнцем и дождем неба. Взглянув на силуэт их объятия на стене - уродливый, скособоченный гиперболами теней - мужчина тихо усмехнулся.
- В мире должно быть место нелепости, Грета. Да и не нам с тобой говорить о ней - ведь сами наши встречи здесь кажутся парадоксом.
- Да, тут с тобой не поспоришь, - она сильнее прижалась к его спине, стараясь услышать биение сердца. - Часто я едва сдерживаюсь. Как в последний раз, на собрании.
- Ты так старательно не смотрела на Анну, что я почти испугался, - мужчина по-прежнему оставался неподвижен.
- А ведь была всего в шаге от того, чтобы выдрать ей по клокам эту рыжую швабру на голове, доставшуюся от мамочки, - Грета воинственно уткнулась носом меж его лопаток. - Думаешь, это просто, бессердечный ты мой?
Одна из обнимавших торс мужчины руки поднялась к груди. Ладошка легла на сердце, как будто принося неведомую клятву.
- Зато мне было легче на тебя рычать, когда я злилась.
- Выходило правдоподобно, - снова усмехнулся Вендиго, поворачиваясь к ней. - Наши дурачки купились.
- О да! - хихикнула Грета. - Особенно твоя напыщенная якобы теща. Мне вот интересно, она такая неподвижная ради значительности? Или просто боится, что стоит дернуться, и она вся сморщится в мопса?
- Нехорошо обижать стариков, - руки Октавиана заскользили по ее бедрам. - Вдруг мы сами проживем столько же?
- Надеюсь на это, - чувствуя движения мужчины, Грета задышала жарче. - Если у нас хватит ума.
- По крайней мере, их мы точно переживем, - поднимаясь все выше, он почти шептал ей на ухо. - Беспокоиться об игрушках Крестоносцев в то время, когда под самым носом сочнейшие зоны отчуждения и толпы Наследников - это надо иметь мощнейший склад ума. Из тех, что отсеивает эволюция.
- Они слишком ненавидят Жана-Мишеля, чтобы как следует соображать, - теперь и она сбилась на шепот. - Но при этом слишком трусливы и никогда не осмелились бы на то, что ты задумал.
- Они просто заигрались во вседозволенность, - сильные ладони Октавиана уже достигли ее груди. - И не хотят, чтобы им дали по рукам.
- Тогда они обречены, - едва слышно произнесла она. - Либо Союз, либо ты...
- Союз ждет участь гораздо более веселая, нежели та, что я уготовал нашим изувеченным друзьям. А ведь они даже не могут чувствовать музыку.
Легкая усмешка в очередной раз тронула губы Октавиана. А в следующий миг эти губы соприкоснулись с губами Греты.
Фрэнки чувствовал, как его длинные растрепанные волосы злобно дергает ветер. Крохотные иглы холода впивались в кожу. Безмолвное железо пожарной лестницы норовило пристать ржавчиной к ладоням. Растущая с каждой ступенькой пустота внизу гулко хлопала темным ночным ртом, словно желая проглотить человеческую фигуру, взбиравшуюся по стене многоэтажного дома.
В нужном окне горел мягкий красноватый свет. Значит, все как условлено. Франклин сильнее стиснул руками лестницу. Нельзя сказать, чтобы ему нравилось прокрадываться к хозяину вот так, украдкой. Но почему-то Октавиан всегда требовал усердного соблюдения правил конспирации. Возможно, его просто забавляла покорность, с которой Фрэнки лазил по лестницам, прокрадывался подвалами или добирался вплавь до места встречи. Была в хозяине этакая садистская жилка, подбивавшая задавать рабу подобные задачки.
Но он не роптал. Франклин готов был на все, стоило лишь отдать приказание. Захоти Октавиан - он прошел бы от западных берегов Америки до восточных и обратно, неся в руках раскаленные угли. Пример старомодный и патетичный, но верный. За те годы, что человек - человек? - по имени Вендиго безоговорочно повелевал, Фрэнки ни разу не ослушался. С того самого дня, как получил из рук своего бога мачете и услышал: "Встань и иди!" И шел. Шел сквозь время, орошаемый кровью врагов и невинных, вкушающий плоть, мерзость и похоть людскую. Он шел, как шли апостолы за Иисусом, в отличие от них, не усомнившись ни на миг, не соблазнившись предательством, не отрекаясь. И не страшился ничего, кроме одного: разочаровать хозяина. Согрешить перед богом.
Никого и никогда Франклин так не любил. Ни перед кем и никогда он не преклонялся с такой страстью. Только перед Вендиго. Только перед тем, кто оставался единственной звездой в мертвенно черном небе его души.
Сейчас он лез по пожарной лестнице, готовясь проскользнуть в окно комнаты, где Октавиан сегодня предавался похоти с одной из страстно ненавидимых Франклином женщин. Женщин, сумевших сблизиться с хозяином так, как он сам никогда бы не смог. Фрэнки давно признался себе в том, что готов был к содомии в случае, если Октавиан пожелает. Но тот желал исключительно женщин, что оставляло между верным слугой и его хозяином непреодолимую дистанцию.
Правда, плотские утехи Октавиан чаще использовал для дела, нежели ради развлечения. Как сейчас.
Он поравнялся, наконец, с нужным окном. Легкая занавесь, сквозь которую просвечивал приглушенный свет, была задернута, но Фрэнки не смутился. Он протянул руку и тихонько постучал. После чего увидел, как с той стороны оконная ручка поворачивается сама собой. Окно бесшумно отворилось.
