Пэт не выдержал и, достав бинокль, тоже вскарабкался на бруствер, тяжело дыша из-за нависшего облака порохового дыма с резким сернистым запахом.
Спустя несколько секунд на поле рассеялся клубящийся дым, и он стал отсчитывать про себя интервал между выстрелами. И вот перед одной из пушек бесшумно выросла стена огня, за ней выстрелили и три другие, проложив кровавые борозды в рядах наступавших. Ухмыльнувшись, Пэт хотел было поздравить командира батареи с удачным залпом, но одноглазый капитан уже вернулся к своим пушкам, лязгавшим затворами.
— Огонь!
Орудия опять подскочили, и не успели расчеты вернуть их на место, как заряжающие уже кинулись открывать казенник. Артиллеристы протерли жерла влажной губкой, чтобы устранить мельчайшие раскаленные осколки, затем подкрутили винты вертикальной наводки. Посмотрев в бинокль, Пэт увидел, что один из снарядов разорвался прямо над головой атакующих, три других где-то в глубине строя.
Хотя ему очень не хотелось покидать батарею, пришлось все же спуститься с нее и отойти в сторону, чтобы дым не мешал видеть происходящее на поле боя. По всему фронту то и дело вспыхивал огонь — это стреляла одна из сорока пушек. Бантаги, приостановившись после очередного выстрела, снова смыкали ряды.
При всей своей ненависти к смертельному врагу Пэт не мог не восхищаться дисциплиной, которую демонстрировали бантаги. Несмотря на град пуль и снарядов, они неуклонно приближались, вызывающе размахивая красно-желтыми вымпелами. Как раз в этот момент снаряд разорвался прямо над одним из знаменосцев, мгновенно превратив его вместе с лошадью в кровавое месиво. Однако упавшее было знамя тут же снова взвилось, подхваченное другим воином.
До них оставалось уже меньше мили, и Пэт услышал пронзительное призывное завывание нарг, перекрывавшее даже гул орудий. Красные штандарты бантагов стали чертить в воздухе круги — это знаменосцы, скача перед фронтом, давали сигнал переходить на галоп.
В голосе командира батареи послышались нотки тревоги, но, поймав взгляд Пэта, молодой капитан тут же взял себя в руки. Пэт подошел к цепи стрелков, выстроившихся плечом к плечу за бруствером.
— Что за полк? — спросил он лейтенанта, ходившего вдоль строя.
— Третий Кевский, сэр!
— Знакомое подразделение. Цельтесь получше и, главное, пониже. Если уж кому-то из них и суждено сегодня выжить, то пусть возвращаются домой евнухами.
Некоторые из стрелков нервно рассмеялись. Пэт понимал, что ему полагается быть совсем не здесь, а в своем штабе, почти в миле от передовой, откуда он может поддерживать телеграфную связь со всеми командирами дивизий. Но ему очень не хотелось отсюда уходить. Командиры дивизий и корпусов были опытными офицерами и знали свое дело. К тому же ему необходимо было увидеть своими глазами первое столкновение с врагом, чтобы оценить боевой дух как чужих, так и своих солдат.
Он прошел к подразделению, вооруженному новыми длинноствольными винтовками Шарпа.
— Дальность восемьсот ярдов! — выкрикивал капитан. — Прицел на восемьсот ярдов!
Сержанты обошли своих людей, проверяя правильность установки прицела. Почти все в этом полку были ветеранами. Многие ухмылялись, предвкушая возможность вволю пострелять.
— Совсем не то, что гладкоствольные игрушки, какие были у нас в Тугарскую войну! — воскликнул один из них, поглядев на Пэта. — Те стреляли всего на каких-то пятьдесят шагов.
Пэт согласно кивнул и повернулся в сторону противника. Опять послышался вой нарг, и топот копыт убыстрился. «Слишком торопятся, — подумал он. — На крутом подъеме их лошади выдохнутся».
— Четвертый Суздальский, беглый огонь, готовсь!
Пэт почувствовал знакомый холодок на спине, когда сотни винтовок одновременно мелькнули в воздухе и опустились на бруствер. Ему казалось, что еще рано устанавливать прицелы, вести стрельбу на таком расстоянии — пустая трата патронов, но чувствовалось, что людям хочется попробовать, как это у них получится. Солдаты 9-го Кевского полка, стоявшего рядом, глядели на своих товарищей с явной завистью.
— Целься! Огонь!
Раздался оглушительный залп, когда разом разрядились пять сотен винтовок. Дым опять затянул всю округу, и Пэт наклонился вперед, с нетерпением ожидая, когда он развеется. Люди тем временем уже перезаряжали ружья, щелкая затворами, забивая в ствол патроны и устанавливая ударные капсюли. «Вот бы Фергюсону придумать какое-нибудь устройство, которое делало бы это автоматически, — подумал Пэт. — Скорость стрельбы существенно возросла бы».
Издали, со стороны республиканских войск, донесся одиночный залп, спустя десять секунд еще один. Это, по всей вероятности, стрелял 2-й Римский полк, вооруженный еще более совершенными винтовками Шарпа, которые заряжались медными патронами. Патроны были настолько ценны, что командование приказало подразделениям, отбившим атаку и оставшимся на своих позициях, собирать стреляные гильзы и отсылать их в Суздаль для повторной набивки.
Прежде чем 4-й Суздальский дал второй залп, дым успел немного рассеяться, и Пэт в немом изумлении наблюдал, как новое огнестрельное оружие одного из соседних полков косит ряды бантагов на таком расстоянии, с которого прежде никто и не подумал бы стрелять. Тем не менее противник продолжал наступать, и, когда до него осталось четыреста ярдов, командиры батарей отдали приказ зарядить орудия картечью. Снова взвыли нарги, и бантаги стремительно кинулись в атаку. Их воинственный рев перекрыл даже гром пушек и треск стрелкового оружия. Вступили в бой войска, вооруженные спрингфилдовскими винтовками старого образца, но они нанесли врагу такой урон, что Пэт в восторге только чертыхался. Густой дым не позволял разглядеть что-либо на поле, и офицерам приходилось определять дальность прицела наугад.
Внезапно у Пэта над ухом просвистела стрела, и вслед за ней из сплошной стены дыма вылетел целый рой оперенных посланцев смерти. Один из солдат, стоявших рядом, опрокинулся назад, широко раскинув руки. Он умер прежде, чем его тело коснулось земли. Другой с громким воплем кинулся прочь, закрыв левый глаз обеими руками, из-под которых торчал стержень стрелы.
— Сэр, пожалуйста, спрячьтесь в укрытие! — На Пэта сердито смотрел старый сержант. — Черт побери, не хватало только, чтобы люди потом говорили, что вас подстрелили прямо у меня под носом!
Усмехнувшись, Пэт спрыгнул в траншею за бруствером, и в этот момент сержант вдруг завопил от боли — стрела пронзила его левую руку. Пэт кинулся было на помощь, но старый вояка отмахнулся от него.
— На Нейпере еще не то было! — проворчал он и, выдернув стрелу, направился вдоль строя солдат, наводя порядок сердитыми окриками. Однако в целом вражеские лучники не нанесли им особых потерь — большинство стрел пролетели у людей над головой и упали далеко позади. Опытные офицеры знали: если стрелы кочевников достигают линии обороны, то, значит, до них осталось не более двухсот пятидесяти ярдов, и дали команду установить прицелы на это расстояние и вести одиночный огонь.
