* * *
Люк нервничал, хоть и старательно прятал свои эмоции. Перспектива знакомства с Императором пугала мальчишку больше, чем перестрелки, секретные объекты и Кессель. Вейдер еще раз просканировал настроение сына. Неужто в Восстании у учителя более пугающая репутация, чем у него? Хотя, скорее это просто волнение.
Милорд вспомнил, как на официальных приемах дети из знатных и важных семей представлялись Императору. Но с немногими Мастер предпочитал личные встречи. Тут же вспомнился немалый интерес Императора относительно дочери Исард. У Учителя всегда было превосходное чутье на таланты.
Лорд выбрал кратчайший путь. Люк следовал за ним, постоянно оглядываясь. Он не стал теребить сына. У него еще оставалось время проводить сына к Императору и отправиться на совещание.
В конце одного из коридоров они наткнулись на Таркина. Губернатор выглядел уставшим - последний месяц оказался для него трудным, он несколько сдал за это время, осунулся. Наверняка потеря Звезды Смерти сильно ударила по самолюбию гранд-моффа. "Но кто-то потерял, кто-то получил", - подумал Вейдер, делая шаг в сторону моффа и тем самым закрывая сына.
- Лорд Вейдер, какая неожиданность. Я думал, вы еще нескоро появитесь после вашей фатальной ошибки.
Как всегда, Таркин расплылся в своей очаровательной улыбке, а Вейдер, как всегда, пожалел, что не может свернуть ему шею или хотя бы придушить. По мнению учителя, Таркин был полезен, а расхождение во взглядах и характерах - совсем не повод устранять способного человека.
- Вы имеете в виду, что я все-таки не оставил вас на станции и отдал приказ о полной эвакуации? Тогда я действительно сожалею о своей ошибке.
Впрочем, дискуссии с губернатором иногда выходили интересными. Но сейчас Таркин несколько не вовремя.
- Вы не защитили станцию.
- Губернатор, вам следует напомнить, что это была ваша обязанность - защищать ее, а не убеждать всех, что ее невозможно взорвать. И, как вы отлично помните, я не был с вами согласен. Кстати, куда вас отсылают?
- Система Найтен, - сквозь зубы прошипел Таркин.
- Похоже, Император счел перспективной вашу идею использовать станцию для добычи ископаемых.
Губернатор на секунду задумался, к чему бы придраться.
- Вы что же, уже и несовершеннолетних в адъютанты берете?
Люк дернулся, явно собираясь что-то сказать.
- Вас так волнует мое окружение, губернатор. Может, мне заняться вашим? - произнес Вейдер, предпочтя опередить сына. - К сожалению, сейчас я спешу. Увидимся на совещании.
Интересно, их неприязнь друг к другу проходит на генетическом уровне? Сын определенно не понравился Таркину. Но, как и в случае с самим Вейдером, это было вполне взаимное чувство. Теперь благодаря Губернатору между ним и сыном стало больше общего еще на один аспект.
У Люка явно появились вопросы, но у Вейдера не было времени на ответы.
* * *
Как ни странно, с отцом он чувствовал себя более спокойно, чем если бы он пришел сюда один. После того как Вейдер ушел на совещание, ему сказали ждать здесь. Когда Император освободится, его проводят в тронный зал.
Галерея была полна богатых портретов. Он бесцельно бродил по коридору, разглядывая их. Изображения королей и королев в традиционном национальном одеянии. Сложные наряды, белый грим и традиционная капля крови на губах женщин. Сложно угадать даже возраст, настолько они все похожи. Но только одна из картин привлекла его внимание. Он узнал ее.
- Падме Амидала Наберрие. Бывшая королева и сенатор Набу. И твоя мать.
Люк резко повернулся.
- Ваше Величество.
Скайуокер тут же поклонился. Уроки этикета сделали свое дело.
- Рад с тобой познакомиться, юноша.
Люк удивленно приподнял бровь.
- Ты удивительно похож на отца.
- Вы хотели меня видеть, Ваше Величество.
- Мне было интересно. Ты сын моего ученика, а для него это важно. Волнуешься?
- Нет, - быстро сказал Люк, сглотнув.
- Мальчик, одаренному нельзя солгать.
- Но Кеноби мне соврал.
- Можно подать информацию с определенной точки зрения, можно исказить.
- То есть солгать можно.
- Ты любишь все усложнять, не так ли? Главное, кто и чего хочет. Это один из самых важных вопросов здесь... Это помогает определять союзников и врагов. Когда-то у нас с твоим отцом совпали ответы на данный вопрос.
Люк задумался. Чего хотел добиться Кеноби своей ложью? Зачем ему было натравливать его на Вейдера, причем ценой собственной жизни? Люк ни за что не смог бы убить отца. Внезапно к горлу подкатила тошнота. Что-то с каждым разом предположения становились все хуже.
- Кеноби хотел, чтобы я ненавидел отца, не так ли? - он решил остановиться на самой невинной версии.
- И чтобы вы оказались врагами. Но ты забываешь первую часть вопроса. Кто такой Кеноби?
- Джедай.
- Спроси отца о джедаях. Он компетентнее меня в подобных вопросах.
У Люка в голове уже крутился один вопрос. Слова сорвались губ раньше, чем он смог себя остановить.
- А чего вы хотите, Ваше Величество?
Вопрос прозвучал бестактно, но желание спросить было слишком велико.
Император лишь улыбнулся.
- Как я уже говорил, мне просто любопытно. Я знал твоих родителей с малолетства. Но главное в другом. Чего хочешь ты? И чего хотел ранее?
========== Мысли и тайны ==========
Чего он хотел? И чего хочет сейчас? Тут стоило согласиться с Императором - это действительно важные вопросы.
Люк вспомнил комнату для допросов и другой вопрос: "По каким идеологическим соображениям вы присоединились к Альянсу?" Он сейчас понял, что, по сути, так и не дал ответа. Как выразился Император, сказал правду с определенной точки зрения. Он называл причины, но они не были главным ответом. Почему он не уехал с Ханом, когда тот ему предлагал? Он предпочел что-то сделать, попытаться изменить... Вот только такое не говорят врагу, а Исард он тогда считал врагом. Император, безусловно, был в курсе так называемого допроса и видел его запись.
Знать бы еще, чего он хочет сейчас. И вопрос, про который Люк совсем забыл. Кто он? Не повстанец - это очевидно. Нет, все намного проще: он сын Дарта Вейдера. И Император оценивал Скайуокера именно как сына ученика.
Палпатин понимающе улыбнулся, уводя разговор в другое русло. Император когда-то очень хорошо знал его мать. В отличие от самого Люка. Это было несправедливо. Где-то защемило под сердцем. Но, по крайней мере, у него есть возможность узнать отца.
