Прямо на глазах Сева покрывается волдырями, как после ожогов. Но вместо бесцветной жидкости за ними виднеется красная кровь. Некоторые пузыри лопаются и кровь мерзко растекается по его телу, впитываясь в спортивные штаны.
Что самое неприятное — волдыри лопаются так, будто созданы для того, чтобы разбрызгивать свое содержимое на несколько метров вокруг. Поврежденная рана сразу же затягивается, а на ее месте появляется новый волдырь. Мне приходится отступить на несколько шагов.
Трибунам уже не так весело. Множество учеников покидают зал, не в силах выдержать такую картину. Большинство из них — побледневшие и трясущиеся девочки. Многие зажимают рот руками, округляют глаза. Никто из них не думал, что в школе для неодарённых может происходить такая дичь. Да, школа жестока, но раньше она свою жёсткость скрывала, заливая в уши сладкую ложь. Но теперь… Что же изменилось? Почему в яме всем показывают несчастные результаты жестоких исследований?
— Помогите ему! — кричит какая-то старшекурсница. — Помогите, что же вы смотрите?!
К ней тут же подходят стражи, выводят вон под возмущенный гул присутствующих. Но больше желающих выкрикнуть свое мнение не оказывается.
Звучит громкоговоритель:
— ВНИМАНИЕ! Сохраняйте спокойствие! Ситуация под полным контролем администрации школы! Всеволод Гнушко прошел комплексные исследования перед боем! Несмотря на кажущийся диструктивизм его тела, с ним все будет в порядке! Как и со всеми зрителями и участниками боя! Стражи школы не допустят несчастных случаев! Также, мы предпримем дополнительные меры безопасности!
Вместе с этими словами под ногами начинает вибрировать пол.
— Вы серьезно? — шепотом спрашивая я пустоту.
Купол поднимается. Тот самый, под которым мы бились с Патриком. И он намного меньше, чем красная граница в яме. Меня осознанно лишают пространства для маневров.
Очередной пузырь на коже Севы лопается, и я отступаю… уткнувшись спиной в стеклянную перегородку.
Кровавые капли шипят на полу, дымятся, оставляя довольно глубокие дыры. Достаточно одно взгляда, чтобы понять, как будет печально, если эта кислота попадет на меня.
Сжимаю кулаки. Резко поворачиваю голову, смотрю на закрытую ложу.
Исталы… они поступают до отвращения верно. Им нужно показать всему миру, что будет с теми, кто вторгнется на их территории. Как они из обычного пацана, пробудившегося месяц назад, могут сделать настоящего бойца, внушающего ужас на поле боя. Я сомневаюсь, что у Севы такие впечатляющие способности в зельеварении. Кто-то ему очень сильно помог…
Перевожу взгляд на парня. Все его тело способно самоисцеляться, а жизненно важные органы прикрыты непробиваемой костяной броней. На поле боя таких еще экипируют — напялят бронежилеты, пропитанные суммой.
Сева оглядывает трибуны, корчит недовольную рожу:
— Что вы так пялитесь, а?! Я сильный! Самый сильный!!! — опускает голову. — Опять эти взгляды… Ну почему… почему… почему… Киба, все видят, что я сильный… Почему на меня так смотрят?.. Почему на меня не смотрят, как на тебя, когда ты дрался с Патриком? Это… несправедливо…
Пожимаю плечами:
— Ты превратился в урода и вызываешь только отвращение и жалость.
— Заткнись!
Надо вывести его из себя:
— Не жди, что тебя пригласят на вечеринку. Разве что шутом. Будешь скакать в клетке и плеваться кислотой, как Чужой. Джуны с омерзением на лице отойдут от тебя подальше. Вальты будут смеяться громче всех. А Сэм Блэк из Новусов затыкает тебя палкой со словами «Ну булькни еще разок».
Губы Севы трясутся, глаза округляются, грозясь вывалиться из отверстий, предназначенных для них природой. Он шипит, брызгая слюной:
— Я убью тебя, Киба… Убью… Убью… Ненавижу!!!
Бросается на меня. Несколько пузырей на его вытянутых в мою сторону руках угрожающе вздуваются. Отлично, быстротой он не одарен. Отклоняюсь в сторону, прыгаю на несколько метров и…
… морщусь от жжения. Маленькая капля попала на тыльную сторону ладони, лениво прожигая белоснежную перчатку. Секунда, вторая, третья, пятая…
Сжимаю зубы.
По руке стекает кровь…
Кап…
Кап…
Значит, мой костюм выдержит секунд пять-десять…
— Больно, Киба? — злорадничает Сева. — Ну больно же?!
— Ты про это? — показываю руку, стараясь не морщиться от сильной боли. — Чешется немного…
Думай, Эйн Соф…
В человеке примерно пять литров крови. В мелком Севе, может, литра четыре. Ему достаточно потерять литр, чтобы ослабнуть и свалиться без чувств. Но… что-то не так… Он не кажется обессиленным. Наоборот, пышет злобой. Он что, самовосстанавливающая машина? Откуда берет энергию на исцеление? Как компенсирует потерю крови? Если голубые тролли в Варгоне черпали эфир из воздуха, то здесь это невозможно…
Есть только одно объяснение этому. Исталские зелья. Они намного опаснее, чем я думал. Судя по всему, каким-то образом они обходят ограничения сосуда. Работают по принципу эфира. Тяжелый и дорогостоящий в производстве, но… Исталы не просто так получили статус одного из великих кланов. Я давно понял, что они умеют пользоваться всеми направленностями суммы, используя предметную сумму жидкого. Только вот цена такой силы велика. Организм реагирует соответственно — саморазрушается. Поэтому я с осторожностью отношусь к этому искусству — даже ласточку пью с опаской, каждый раз чувствуя, как организм отторгает чужеродное варево. Не просто так приходится справляться со страшной тошнотой. Желудок пытается избавиться от яда.
— Киба… — хрипит трясущийся от злобы Сева. — Умоляй о пощаде… Плачь… тогда я не убью тебя. Я хочу, чтобы ты унижался. Если ты будешь предо мной унижаться, то на меня посмотрят по-другому… по-другому… Сам подумай… Да…
Сева опять несется на меня неуклюжей каракатицей. Легко уворачиваюсь, отбегаю от него в сторону.
— Бегаешь? Ну бегай, бегай…
Сева расковыривает особо крупный волдырь на руке и размахивает ей во все стороны! Кровь везде… На полу, на куполе. Вот только она на этот раз не шипит…
Так…
Похоже, я понимаю. Он умеет активировать свою кровь, как и любой предметник. Если я наступлю на нее, то она прожжет мне стопу.
Сева спокойно ходит туда-сюда, разбрызгивая свою кровь во все стороны. Вроде и понемногу, но в целом пол-литра он уже из себя выдавил, и я не вижу даже бледности на его лице. Хоть убей, не верю, что это ему не аукнется. В лучшем случае станет инвалидом, в худшем — сдохнет. Какими бы не были Исталские зелья, человеческое тело можно обмануть лишь временно…
Отлично… вся область под куполом заляпана кровавыми кляксами и подтеками.
Сева заканчивает расстановку ловушек, довольно скалится:
— Посмотрим, как теперь побегаешь…
Достаю из кармана протертую пыль из куколки шелкопряда.
Сева надвигается, резко, как позволяет его неуклюжее тело, подается вперёд, на меня, разбрызгивая очередную порцию кислоты.
Нити, обвязанные вокруг подмышек, реагируют на мою команду сжаться. Меня подбрасывает вверх, а Сева по инерции врезается в стеклянную стену.
Я же теперь нахожусь прямо над его головой. Будто в воздухе вишу…
В прошлый раз я уже бился с Патриком в подобных условиях и понял, что недостаток моих нитей заключается в своей… структуре. Немного тренировок в имении Патрика, и я научился делать их липкими за счет уменьшения прочности и прозрачности.
Трибуна ахает. Она замечает, в чем дело…
Паутина.
Самая настоящая паутина, бликующая в свете прожекторов, оплетает все внутри купола.
Сева вздергивает голову, орёт:
— Спускайся, Киба! Смотрите все, Киба трус! Убегает от меня! Спайдер-мен гребанный!!! Ненавижу!!! Хватит бе…
Сева замирает на месте, хватается за горло, начинает кашлять… «Вата» в его легких расширяется.
Ну вот и всё…
Или… нет.
Сева исходит кашлем и… выблевывает какую-то белесо-кровавую субстанцию, в которой я различаю размякшие комки ваты.
Какого?..
— Кхе-кхе… — хрипит Сева. — Какая… мерзость… Что это за… А-а-а-а… Вот оно что. Я понял! Слышите, люди! Я понял! У меня мозгов не меньше, чем у Киб… кха-кха!!! Он мне свой шелковый пух в легкие засунул! И изменил их объем! Но меня предупреждали, что так может быть! Меня много о чем предупреждали!!!
