***
В то утро, открыв глаза, в первый раз с энтузиазмом и надеждой встретил новый день. Получилось! В первый раз за все время получилось. Уже не просто отделить свое «настоящее» сознание от происходящего в той жизни, но и активно повлиять на события. Пусть и с неимоверным напряжением, но… Три шага по каменному коридору к узкому, как бойница, окошку, взгляд на пыльную пустыню. Мое тело сопротивляется, стремится немедленно отправиться выполнять приказание сюзерена, графа Артуа, но я держу его на месте. Упирающейся рукой вытягиваю из ножен меч, стараюсь рассмотреть отполированную сталь на свету. Удалось. Тем временем пришедшие из будущего вместе с сознанием силы стремительно тают, и вот уже я «прошлый», задвинув в ножны клинок, быстро направляюсь по каменной лестнице вниз, к своему отряду. Задержка никак не отразилась на последующих событиях, она даже не запомнилась командиру наемников, словно выпала из восприятия меня «прошлого», но я «нынешний» ее запомнил. Я теперь все помню!
Обязательная зарядка, бритье, умывание, завтрак. Приподнятое настроение заметила и жена, неожиданно ласково заинтересовавшись причиной. Не стал давать пустых обещаний, но намекнул на возможное улучшение. Как итог: вполне спокойно побеседовали за кофе со свежей выпечкой, чем несказанно порадовали Олю.
Дневные приступы только укрепили решимость изменить судьбу. Пробивающее грудь, перерубающее позвоночник и выходящее из спины копье, разорвавшая горло тяжелая мушкетная пуля… Достало! Хорошо, что в маленьком кабинете я один, и без разрешения уже давно никто не заходит, даже начальник штаба и главный инженер. И еще лучше, что пока хватает сил не орать от боли во все горло.
Предчувствие, что сегодня все получится, вечером укрепило радующее любого настоящего мужчину событие. Подкрасившись и воспользовавшись дорогими духами, дочка отправилась на дискотеку, а благоверная исполнила-таки супружеский долг, и была вознаграждена «девятым валом».
М-да, судя по страстным стонам и активным ответным движениям, не такая уж она и старая для всего этого. Зря на себя наговаривала.
Но спать я все равно отправился в дочкину комнату – вдруг, сегодня не выйдет?
***
– Сир, левое крыло осмотрено, никого нет.
– Хорошо, Жерар. Возьми парней и отправляйся в подвал. Идти плотной группой, заглядывать в каждый уголок. В уголок, а не в каждую бочку, ты запомнил?
Поправляя перевязь с мечом, подчиненный улыбается:
– Откуда здесь бочки, господин капитан? Проклятых сарацин карает их собственный Аллах, запрещая пить вино. О, как бы я хотел хоть на полчасика оказаться в моей прекрасной Бургундии, у бочонка молодого перье с добрым кубком в руках!
– Надеюсь, мы еще нагрянем к тебе в гости, дружище, да с полными кошелями золотых, чтобы попировать вволю. Там и вино твое отведаем. А пока займись все-таки подвалом.
– Да, сир!
Позвякивая железом доспехов, Жерар вышел, а я, в ожидании доклада, окинул безразличным взглядом достаточно богатые покои. Весь этот замок говорит о неплохом достатке, но совсем не радует моих наемников. Нет золота, нет и тех, кто смог бы о нем рассказать. Похоже, защитники донжона ушли через потайной ход, успев припрятать все самое ценное.
Кто здесь жил? Молодая жена хозяина замка или его дочь? Не спеша пересекаю большую комнату, осматривая обстановку…
Точнее, это моя очередная реинкарнация, капитан наемников, достаточно беспечно скучает в покоях средневекового замка где-то на территории современной Сирии, а я, незримо соединившись с его сознанием и телом, держусь наготове и чутко контролирую обстановку. Хватит умирать!
Слишком мирно все вокруг выглядит, и слишком расслабился уставший капитан. Самое то, чтобы получить предательский удар в спину.
Вот!
Проходя мимо большого ростового зеркала из неплохо отполированного листа металла, краем глаза улавливаю движение гобелена за спиной и начинаю действовать. Тех сил, которыми располагает переместившееся из будущего сознание, хватает, чтобы, разворачиваясь, выхватить меч и совершить колющий выпад. Попал!
Твою мать!..
Капитан снова перехватил управление над телом, но отточенный клинок уже до середины оказался погруженным в грудь одетой в дворянское мужское платье девушки. Звякнул об плиты пола выпавший из ослабевшей ручки маленький кинжальчик. Какой-то бесконечный миг мы смотрели друг другу в глаза, а в голове билась пришедшая извне мысль: «Все неправильно!» Словно живые картины перед внутренним взором мелькают яркие сцены.
Вот Энжели наносит не смертельную, но серьезную рану. Течет алая кровь, я падаю на пол, боль вызывает стон. В ужасе от содеянного, девушка бросается перевязывать капитана наемников.
Вот наше возвращение на благодатную землю Франции. Половина отряда полегла в боях, но остальные богаты. Я богат вдвойне – золотом и молодой красавицей-женой, уже носящей под сердцем нашего первенца.
Тихая семейная жизнь в отремонтированном фамильном шато. Детей уже четверо, супруга располнела, стала властной зрелой женщиной, у меня пробивается седина, но наша любовь неугасима.
Наверное, сам дьявол надоумил сюзерена объявить войну соседу, потому что мой дом оказался первым на пути чужих солдат.
И вот та самая безнадежная битва в воротах замка, во время которой болт арбалетчика…
Своим сознанием понимаю: это должно было прийти завтра. Сегодня не третья, а вторая ночь. Я ошибся и только что убил…
Глаза девушки потухли. Моя несостоявшаяся жена в этой реинкарнации и сверхдальняя прабабушка подполковника Михайлова, соскользнув с пробившего сердце клинка, безжизненно рухнула на пол. Со страшной силой ударил раздирающий тело скрежет, его дополнил пронзающий и дробящий само сознание визг. Реальность перед глазами пошла волнами, смялась, а потом рассыпалась на миллион зазубренных осколков, сбросив лишившуюся тела душу в надсадно воющую ледяную черноту.
***
Раз за разом повторяющийся музыкальный перелив вонзается в мозг, не давая раствориться в пучине забвения. Господи, как же мне плохо! Попытка приоткрыть глаза отозвалась взрывом боли в раскалывающейся голове и жутким приступом тошноты. Только когда желудок перестали сотрясать мучительные спазмы, понимаю, что лежу на боку, упираясь скулой в край кровати. Такое ощущение, что ноет каждая клеточка тела, а комната рывками вращается перед слезящимися глазами.
Кажется, спальня. Я раздетый в постели, рядом с которой наблевал целую лужу.
Вернувшееся обоняние немедленно доносит отвратное подтверждение. Встрепенувшийся от едкого амбре желудок тут же отправляется на второй заход, мучительно выворачиваясь наизнанку.
