Картоз обернулся, ожидая реакции графа, который, разумеется, все слышал.
– Пусть подают пиво, – махнул рукой Виндорф. – И кур жареных. Куры-то у них не прокисли?
– Не прокисли, ваша светлость! В сухарях и золотистой корочке! – крикнул из коридора слуга.
– Пусть несут, и будет у нас деревенский обед.
Спустя несколько минут граф уже хрустел поджаренной курицей и потягивал белое пиво из высокого запотевшего бокала. Секретарь скромно сидел у окна на узкой лавке и тоже пил пиво из фаянсовой кружки.
– Плебейское пойло, плебейская еда, а до чего вкусно, – признался Виндорф. – Надеюсь, при дворе не дознаются, что лорд Ортзейский пьет пиво с куриными потрохами. Скандал будет.
– Не дознаются, ваше сиятельство, а если и дознаются, мы на все отповедь дадим.
С первыми лучами солнца над убежищем стали виться мухи. Они садились Клаусу на лицо, заставляя его отмахиваться и прятаться в вороте куртки. Однако это лишь добавляло мухам азарта, и они не отставали от Клауса до тех пор, пока он не поднялся и не сел, чтобы оглядеться.
Рядом храпел Ригард, и утренние мухи ему совершенно не мешали.
Клаус сбросил с себя ветки, выбрался из ямы, служившей приятелям убежищем, и подошел к высокой ели справить нужду.
Вокруг, радуясь солнцу, пели птицы, но Клауса ничто не радовало. Ему предстояло как-то налаживать жизнь, ведь возвращаться в город было нельзя.
После скорого двухсуточного марша, который приятели совершили, чтобы не попасться в руки тем, кто, возможно, был послан по их следу, ноги слегка побаливали.
Поначалу они шли по дорогам без опаски, но потом случайно заметили солдат лорда Ортзейского – раньше, чем те увидели беглецов.
Перепугавшись, приятели ушли в непроезжую местность и двинулись по узким тропинкам, отчего их путь становился путаным и слишком длинным.
– Эй, Клаус, я жрать хочу! – крикнул из ямы проснувшийся Ригард. – Сил уже нет терпеть!
Он выбрался из убежища и поскреб всклокоченную голову.
– Сегодня я попытаюсь поймать рыбу, – пообещал Клаус и, приведя в порядок штаны, достал из кармана куртки намотанный на щепку конский волос.
– Что это? – спросил Ригард, подходя ближе.
– Это конский волос, я его на дороге нашел.
– И что ты им будешь делать?
– Сделаю петлю, пойдем ловить вьюнов.
– Вьюнов? Да тут до реки миль пять будет!
– Мы не к реке пойдем, а к озеру – до него меньше полмили станет. Это там, – сказал Клаус, указав на густой ельник.
– Откуда ты знаешь, что там озеро?
– Лягушек слышал, да и крачки озерные оттуда прилетали.
– Ишь ты. – Ригард покачал головой. – А я ничего не заметил.
– Это понятно. Ты на готовое привык, а для меня река много значила. Я, как воды натаскаю, обычно снова на реку возвращался и рыбачил. Когда на сомика, а когда просто петлей.
– Такой же? – спросил Ригард, следя за тем, как ловко Клаус вяжет узелки на конском волосе.
– Да. Только дома делал из шелковой веревочки. Она и вяжется проще, и подлиннее будет. Ну все, идем, заодно и помоемся.
– А чего мыться-то? На свадьбу, что ли, едем?
– Ну хотя бы пот смыть, мы же двое суток, почитай, на ногах.
– Что двое суток, я помню, за это время мы только щавеля поели да пару голубиных яиц выпили, – пожаловался Ригард, шагая за Клаусом, который безошибочно шел к озеру, видя и слыша то, что Ригард не слышал и не видел.
В городе его образ жизни значительно отличался от жизни Клауса, вся работа его сводилась к тому, чтобы встретить мать возле дома бургомистра и помочь ей донести до дома объедки с господского стола, а иногда одежду или обувь, которая не годилась домочадцам бургомистра, но была в хорошем состоянии.
Иногда, если болел закупщик, Ригард бегал на рынок или ездил на осле в ближайшую деревню, чтобы выгадать в цене, тогда за какие-то два дня удавалось заработать серебряный полуталер. Но такое случалось редко.
– Даже не знаю, как мать теперь без меня обходится, – сказал Клаус и вздохнул. – И кто ей воду таскать будет?
– Так она только на себя работать будет, тебя-то кормить не надо, – утешил приятеля Ригард.
– Ну… Тоже верно, – согласился Клаус. – Нужно, как обустроимся, подать им в город весточку.
– Эх, и где же мы обустроимся?.. – вздохнул Ригард и сбил ногой мухомор.
Озеро, к которому они вскоре вышли, растянулось мили на полторы, заполнив некогда бывший здесь глубокий овраг. Вдоль заросшего камышом берега плавали дикие утки, в ряске сновали лягушки, а распустившиеся над черной водой лилии нервно вздрагивали, когда их стеблей касались медлительные сомы или стремительные щуки, искавшие в зарослях поживу.
– Рыбы тут много, – сказал Клаус, останавливаясь на берегу.
– Это ты по кругам на воде определил?
– Нет. На том берегу несколько рыбачьих мостков, видишь?
– Не-а.
– Ну и неважно. Если мостки имеются, значит, рыбаки сюда часто ходят.
– И наведут на нас солдат лорда…
– Не наведут. Рыбаки по вечерам приходят или с раннего утра.
– А сейчас чего делают?
– В поле, наверно. Кстати, в случае крайней нужды мы можем и в батраки податься, – сказал Клаус и стал спускаться к воде, вспугивая из травы кузнечиков.
– Да ты в своем уме? Как Эдгар с Дирком, что ли?
– Да, как Эдгар с Дирком.
– Я дерьмо коровье вычищать не буду! – решительно заявил Ригард.
– Твоя воля, – пожал плечами Клаус и стал раздеваться, бережно укладывая одежду на траву. – Только они за деньги работают, а ты скоро будешь готов даже за еду дерьмо чистить. Только представь – вареная картошечка, да политая свиным салом со шкварками и жареным луком. А потом еще толстый ломоть сыра, такой, что из него масло сочится… А еще хлеб от свежего каравая, с корочкой. Представил?
– Да… – признался Ригард и судорожно сглотнул.
– А теперь представь кучу навоза, которую нужно перекидать в тачку и вывезти на огород, а потом можно помыть руки, и милости просим к столу. Каково?
Ригард шумно вздохнул. Перед такой яркой картиной он коренным образом изменил свое мнение и был готов перекидать пять куч навоза, не то что одну.
Клаус разделся до подштанников и стал заходить в воду, раздвигая перед собой высокий камыш.
– Стой тут да смотри в оба, когда рыбу начну выбрасывать.
– А чего на нее смотреть?
– Чтобы обратно в воду не ускакала…
– Ага, понял. А есть что, сырую будем?
– На другую пока не заработали.
Клаус сделал еще шаг, и стена камышей за ним сомкнулась.
– Как вода-то? – спросил Ригард.
– Холодновата, конечно, особенно в камышах… Но дальше потеплее будет…
Чтобы видеть Клауса, Ригард поднялся повыше и стал смотреть, как его приятель поймал руками несколько стрекоз и, выйдя на чистую воду, побросал их в качестве приманки.
