Бои в космосе – штука красочная. В основном для тех, кто смотрит издалека. Участие в подобном увеселении лучше принимать пассивное, спрятавшись где-нибудь в недрах корабля и не зная как идут дела.
Мне же предстояло наблюдать схватку воочию, дергаться от страха при каждом выстреле и застывать в ожидании неминуемой смерти, глядя на неумолимо приближающийся вражеский крейсер.
Перспектива вовсе не радовала.
Но деваться было некуда и я послушно полез в кресло. Оно изогнулось, подстраиваясь под фигуру, лодыжки и пояс обхватили гибкие ленты. Теперь я никуда не денусь при самом хитром маневре, и даже десятикратная перегрузка не сломает мне кости.
Капитан тем временем развил бурную деятельность. – Объявляйте боевую тревогу, – приказал он помощнику, – и вызовите ко мне старшего стюарда… Да, Джонсон?
Офицер с пункта связи сообщил командиру "Пегаса" нечто, заставившее его улыбнуться. – Все идет как надо, – сказал капитан, – ответ зелаврианцев на наше послание состоял большей частью из слов, которых нет в корабельном словаре. Теперь они разозлятся. А злой враг – глупый враг!
Он готовился к бою так, словно имел под командованием не гражданский звездолет, годный только отбиваться от пиратов, а мощный линкор, способный залпом уничтожить крупный астероид или превратить в дымящиеся развалины миллионный город.
Явился старший стюард, получил инструкции, что делать с пассажирами. Люди в рубке "Пегаса" работали в бешеном темпе, проверяя все системы звездолета. Малейший сбой системы жизнеобеспечения или навигации в грядущей схватке грозил стать гибельным.
И только я сидел без дела и смотрел, как растет звездочка, обозначающая на проекции крейсер зелаврианцев. Он медленно, но верно, с неотвратимостью лавины, нагонял нас. – Ага, отлично, – сказал капитан, когда сенсоры засекли, что противник выпустил первые ракеты, – проверяют нашу оборону… Включайте защитные поля!
Защитное поле не выдержит прямого удара импульсной пушки и не остановит ракету. Зато прикроет корабль от осколков, которые способны причинить немалый урон, а при удаче – отразит выстрел, пришедшийся по касательной.
Нос и корма изображения "Пегаса", висящего над виртуальным пультом капитана, окутались серебристой дымкой. Боевые корабли закрывают полем сто процентов поверхности. У нас под защитой оказались только двигатели и отведенная для людей часть. – Вот и они, – на сканере появились новые точки. Они перемещались с обманчивой неторопливостью, а на самом деле мчались с чудовищной скоростью. – Сейчас мы их!
Импульсные пушки сработали синхронно. Корабль чуть качнуло и в космосе расцвели огненные цветы взрывов. Десятка полтора ракет оказались уничтожены, остальные – сбиты с прицела.
Забавно, что название "ракеты" сохранилось за этим видом оружия чуть ли не с двадцатого века, хотя с реактивными предшественницами они имели очень мало общего. Отличия начинались с двигателей. – Почему бы нам ни выстрелить в ответ? – предложил я. – Зачем? – капитан посмотрел на меня как акула на вздумавшего учить ее плавать головастика. – У нас ракет раз в пять меньше, чем у них… Еще успеем!
Он отвернулся, а я ощутил, как позорно лязгают мои зубы.
Последующие минут пятнадцать стали одним из самых насыщенных периодов в моей жизни, которая, если мерить объемом памяти, была совсем короткой. Рявкал что-то капитан, корпус "Пегаса" вздрагивал при залпах импульсных пушек, метались по проекции сонмы разноцветных огоньков.
Я мало что понимал и мог только наблюдать, да еще, сцепив зубы, бороться с обессиливающим ужасом.
Потом корабль дернулся, словно лошадь, которой в задницу впился разъяренный шершень, меня рвануло к потолку, оказавшемуся почему-то полом, заскрипели страховочные ленты.
Гравитационная компенсаторная система, похоже, сошла с ума.
Изображение звездолета над виртуальным пультом капитана окуталось багровой дымкой. А когда та рассеялась, то алая метка осталась чуть ниже середины конусовидного корпуса.
Где-то далеко, на грани слышимости взвыли сирены. – Повреждение на пятнадцатом уровне, сектор семь! – рявкнул капитан. – Ремонтная команда, на выход!
В этот самый момент зелаврианцы привели в действие лучевую пушку – оружие, сам принцип которого люди до сих пор не поняли. Мощность вырвавшегося из чрева крейсера луча во столько же превосходила обыкновенный лазер, во сколько тот превосходит солнечный луч. – Ы! – только и смог сказать я, трясущимся пальцем указывая на чиркнувшую по проекции ослепительно-белую линию. – Промазали, жабы! – торжествующе крикнул капитан. – Включай "протыкач"!
Проекция звездной полусферы мигнула, точно исполинский глаз, и на ней появилось бесформенное серое пятно, похожее на полог из очень старой и плотной пыли, непонятно как попавший в космос.
Именно в это серое ничто и стремился "Пегас-17". – Оставшимися ракетами – пли! – капитан жутко рисковал. Отклонись звездолет от курса во время последнего залпа хотя бы на десятую часть градуса, он выйдет из подпространства совсем не у Новой Америки, а черт знает где, может быть даже в недрах сверхновой…
Корабль мягко вздрогнул всем колоссальным корпусом, от носа до оконечности, и в тот же миг изображение исчезло. С этого момента и до того, как звездолет выйдет в обычное пространство, от камер не будет никакой пользы.
Как и от всех остальных приборов. – Уф, прорвались, – сказал капитан, поворачиваясь ко мне. Его гладкий лоб покрывали бисеринки пота, а в голубых глазах плясало веселье. – Клянусь всеми богами Галактики, давно я так не развлекался! – Ага, – глубокомысленно кивнул я, тщетно пытаясь понять, что именно со мной случилось. Страх ушел, на смену ему явилось опустошение. Хотелось уйти куда-нибудь в темный уголок и там поспать. – С того самого года, как мы сожгли тот корабль у Урсана!
Впору было удивляться. Капитан обычного рейсового звездолета оказался причастен к одному из самых скандальных инцидентов последнего десятилетия. Наткнувшись на звездолет неизвестной разновидности, патрульный крейсер атаковал его и превратил в пыль.
После того как иссекайцы через посредников пригрозили уничтожить Землю и основные колонии, пришлось долго и униженно извиняться, а проштрафившихся офицеров подвергать показательному суду.
Как видно, подвергать не всех. Или очень уж показательному. – Мне придется писать рапорт о случившемся, – сказал капитан. – И как мне кажется, лучше я спишу все на пиратов, действовавших под прикрытием флага Зелавра. Все равно жабы никогда не признают, что крейсер имел место… О вас в рапорте не будет ни слова! – С чего такая доброта? – вяло удивился я. – Вы доставили мне развлечение, равному которому у меня не было много лет, – командир "Пегаса" вздохнул, почти печально, – и еще много лет не будет… А сейчас, господин Мак-Нил, вам лучше вернуться в каюту и отдохнуть!
