– Это здешняя шпана? – спрашиваю я у нее, кивая на зал. Чтобы она меня услышала, приходится кричать.
– С чего ты взял? – доносится ответный крик. – Шпану из рабочих районов сюда не пустят. Это все отпрыски богатых родителей. Студенты, инженеры, брокеры, клерки. Этно-холл – очень дорогое место. И модное.
Губы ее приятно щекочут мое ухо. Снова склоняюсь к ней.
– Тогда почему они так одеты?
– Это последний писк. После серии репортажей про тебя всю военную одежду расхватали. Включая старую форму на распродажах на вес.
– Ты серьезно?
– Конечно. Через день покажут еще кого-нибудь. Если он будет в шортах, то наутро все будут с голыми ногами щеголять.
– Чудно.
– Тусовка, – пожимает она плечами.
И пока мы так перекрикиваемся, где-то высоко зажигаются яркие огни. И ослепительные лучи начинают метаться по залу, выхватывая из темноты белые лица с зажмуренными глазами. И люди, совсем маленькие отсюда, деловито выходят на сцену и усаживаются за свои инструменты. Что-то пробуют. Где-то ковыряются, издавая неприятные звуки. Толпа приветствует их новыми волнами аплодисментов и свиста. Я не могу удержаться. Тоже свищу, вложив два пальца в рот. Краем глаза замечаю удивленный взгляд обычно невозмутимого Мариуса.
Странно, что я совсем не чувствую Триста двадцатого. Такие зрелища ему тоже должны быть в новинку. И покалывает в плечах. Показалось? Нет, вот опять.
– Триста двадцатый?
– Слушаю.
– У меня щиплет плечи. Твоя работа?
– Веду обмен с ближайшим шлюзом Сети. Работа над приоритетной задачей продолжается. Задействовано 90 процентов вычислительной мощности. Второстепенные задачи отключены.
Озабоченность моего двойника наполняет меня. Становится стыдно. Как я мог быть таким легкомысленным? Пока я расслабляюсь и аплодирую, он один ищет решение проблемы. Проблемы нашей с Мишель безопасности. Я не могу стоять в стороне, когда речь идет о Мишель.
– Я могу помочь?
– Да. Если разрешишь задействовать свой мозг для потоковых вычислений, я решу задачу быстрее.
– А я не буду выглядеть идиотом в это время?
– «Да» и «нет» ты будешь говорить вовремя. И улыбаться тоже.
– Хорошо, – я сажусь поудобнее. С улыбкой киваю Мишель. Публика вновь начинает бесноваться. Главного исполнителя все еще нет на сцене. – Я готов.
И мир превращается в бесцветную, едва шевелящуюся воронку без звука.
– Нет, я не могу это надеть, – лениво растягивая слова, заявляет высокий худой мужчина с копной ослепительно-белых волос. Отбрасывает от себя ворох одежды. В одном белье усаживается перед большим, во всю стену зеркалом. Демонстративно закидывает ногу на ногу.
– Но, сэр, вы надевали этот костюм на прошлом концерте, – пытается возражать костюмер, полная женщина в брюках и свободном свитере до бедер.
– Именно поэтому и не могу. Вы должны были позаботиться о доставке моего гардероба. Я не желаю выходить на сцену как какой-то статист – в одних и тех же тряпках.
– Сэр, – терпеливо продолжает привыкшая ко всему женщина. – Ваш гардероб здесь. Вчера вы сами распорядились подготовить именно этот костюм.
– Почему вы со мной вечно спорите, Марго? – обиженно дует губы звезда. Морщится: вечеринка, закончившаяся в седьмом часу утра, все еще дает о себе знать. – И вообще: не видите – я нездоров?
– Сэр, так какой костюм вы желаете?
– Пожалуй, принеси этот, – он шевелит пальцами в воздухе, вспоминая. – С открытой спиной и сандалиями на ремнях.
– Зеленый, сэр?
– Нет, красный. С широкими рукавами. Местная публика обожает красное и плиссированное. Латино, что с них взять.
– Латино были на Ла Плате, сэр, – напоминает костюмер, собирая разбросанную одежду.
– Да? А мы где?
– Мы на Зеленом Шаре.
– О, черт! – Филодор жадно пьет холодное пиво из горлышка. – Моя голова! Где мы, говоришь?
– На Зеленом Шаре, сэр.
– Какая разница. Тащи зеленую рубаху.
– Вы просили красную.
– Красную? А, ну да. Конечно. Точно, ее. И шевелись: публика ждать не будет.
– Одну минуту, сэр, – женщина с кипой одежды в руках выскакивает в коридор. «Чертов алкоголик», – бормочет она на ходу.
– Мисс, это надолго? – спрашивает у нее встревоженный администратор – седой худощавый мужчина в смокинге.
– Кто его знает. Может, минут в пятнадцать уложимся. А скорее всего – полчаса, не меньше, – меланхолично отвечает костюмерша. Ногой распахивает нужную дверь. Сбрасывает прямо на пол цветную кипу. Сосредоточенно грызет ноготь, быстро вращая огромную вешалку с развевающимися на ней тряпками.
– Так… это не то… отлично, штаны… опять не то… это в чистку… ага, вот!
И она спешит обратно.
– Пятнадцать минут? Полчаса? – восклицает администратор. – Мисс, у меня публика зал разнесет, если мы через пять минут не начнем.
– Ничего не могу поделать, – пожимает та плечами. – Это зависит не от меня. Я даже вот как скажу…
– Да?
– Если через полчаса он не выйдет из гримерки, делать ему на сцене будет уже нечего. Он третью бутылку пива приканчивает. После шестой его начнет в сон клонить. Или на подвиги. Если его потянет на подвиги, тогда зал разнесет он.
– Господи! – хватается за голову мужчина. Спохватывается. Берет себя в руки. Быстро оглядывается вокруг. Замечает слоняющегося без дела осветителя. Прикрикивает на него: – Чего разгуливаешь? Марш на место!
– Марго, я не могу надеть эти сандалии, – веско изрекает звезда, доставая из холодильника следующую бутылку. – У меня мозоль на пальце. И лак облупился. Чертовы киношники снова сделают крупный план. Как на Йорке. Будет скандал.
– На Новой Каледонии, сэр.
– Что?
– Я говорю, скандал был на Новой Каледонии. Позвать гримера?
– Зачем?
– Убрать мозоль, зачем же еще? – удивляется женщина.
– Это слишком долго. Неси туфли. Знаешь, те, с синим отливом.
– Под них не подойдут эти брюки, сэр.
– Хорошо, неси другие.
– И рубаха, сэр. Эта не подойдет к синим брюкам.
– Ладно, неси белую. С широким воротом. И галстук.
– Ну что? – снова перехватывает костюмершу администратор.
Она пожимает плечами.
– Четвертая бутылка, – говорит женщина на ходу.
– Эй, есть кто живой? – раздается из гримерной. – Принесет мне кто-нибудь мои таблетки? И нормального пива, а не этой мочи!
Слышится звон разбитого стекла. Вытирая испарину со лба, администратор мчится на поиски импресарио звезды. Волны возмущенного рева из зала доносятся, словно отголоски грозного прибоя.
– Марио! – кричит мужчина в свой коммуникатор. – Давай группу на сцену. Запускай свет. Начинаем. Скажи им – пусть делают что хотят, но полчаса без лидера продержатся. Скажи им, если выстоят – лично от меня – бесплатный поход в «Крошку Таню».
