— Трудно сейчас говорить о будущем. Того, что мы с тобой запланировали — хватит на месяц не меньше. А там посмотрим.
Бывший тренер опустил взгляд.
— А вот думаешь, мне оно надо?
Руслан пожал плечами:
— Надо не надо, но справляешься ты неплохо, вождь.
— Да пошел ты, — беззлобно проворчал Алексей.
— Ну так и собирался! Давай, до завтра.
Он вышел от бывшего тренера и зашагал к себе. Проходя мимо эскалатора, услышал звуки разговора и почувствовал, что ноздри щекочет запах дыма и жареного мяса. Рот сразу наполнился слюной. Руслан посмотрел вниз: у забаррикадированного на ночь входа сидели трое караульных и жарили что-то на ржавом мангале. Холл освещали десять масленых факелов, прикрепленных к стенам. Выглядело это архаично, зато караульным не приходилось проводить дежурство в потемках. Света было достаточно, чтобы спокойно читать.
Один из дежуривших заметил его.
— Руслан! — позвал мужчина и призывно махнул рукой. — Давай к нам.
Причин отказывать не было. Пока он спускался по эскалатору, ему организовали табурет. Едва Руслан присел, как ему тут же вручили бокал и налили красного вина.
— Спасибо, — улыбнулся он и посмотрел на мангал. — Что тут у вас?
— Сашка голубей наловил, — ответил позвавший его мужчина.
— Голубей?
— Ага. Да надоели уже консервы за две недели. А это — дичь!
Все засмеялись.
— Вы меня простите, но я не успел еще со всеми познакомиться. Только вот Сашку и знаю, — сказал Руслан.
— Я — Петрович, а это — Валентин.
Петровичу на вид было под пятьдесят, но подтянутый, крепкий. Если Руслану не изменяла память, то здесь он находился вместе с женой — худощавой женщиной, звали, кажется, Галиной.
Валентин был полной противоположностью: круглолицый, полный, с медленными, вялыми движениями. Даже мясо жевал будто с ленцой.
Петрович вытянул руку с бокалом над мангалом:
— Ну, тогда — за знакомство!
Звякнули бокалами. Руслан пригубил вино. Сухое, терпкое, чуть с кислинкой, но приятным вкусом. Стало интересно, сколько стоила бы бутылка вина тридцатилетней выдержки… в нормальных условиях?
— Расскажи нам что-нибудь? — попросил Петрович. — Сам понимаешь — не часто приходится с космонавтами собутыльничать. Как там в космосе?
— Как?
— Ну да! Звезды, наверное, совсем близко? С инопланетянами общался?
— С ними вон Сашка общался, — хмыкнул Валентин.
— Не с инопланетянами, а с шаманами, — поправил парень. — И не общался, а обучался.
— Да без разницы, — сказал Петрович, снова разливая вино по бокалам.
— Ошибаешься! — многозначительно произнес Сашка. — Общаться — это просто посидеть, поболтать, вот как мы сейчас здесь, а обучаться — значит, перенимать опыт и знания.
— Ну и чему ты научился?
— Да много чему! — с вызовом ответил парень. — Я вот твою ауру сейчас вижу.
— Да ты чо-о-о?
— Да! Оранжевая она у тебя — значит, врешь много и жене изменяешь.
— Так! Ты это, — Петрович сразу сбавил тон и начал озираться, — лишнего-то не болтай. Лучше скажи, чему полезному тебя там учили?
— Ну… еще с закрытыми глазами по лесу ходить.
— Ночью, что ли?
— И днем тоже. Глаза закрываешь и идешь. Некоторые даже бегать могут, у деревьев же своя аура. Внутренним зрением ее можно видеть.
— Отличный навык, в нынешней жизни, когда электричества больше нет, может статься, и понадобится. За это и выпьем: чтобы все бесполезное в прошлом, теперь нам пригодилось!
Руслан снова сделал глоток и погрузился в воспоминания. Как любил наблюдать за планетой, фотографировать сверкающие в лучах солнца океаны, рябь облаков, вихри циклонов, оранжевую паутину светящихся в ночи городов. И вдруг осознал, что никогда больше не увидит этого, не испытает того великолепного чувства гордости за самого себя и за все человечество, достигшего таких высот развития. Ведь отныне, не то что космос, даже небо для людей недоступно. А летать Руслан любил, и мысль о том, что ему уже никогда не подняться в воздух, была почти болезненной. И в этот момент он в полной мере ощутил горечь сожаления. Столько лет прогресса, светлых мыслей, гениальных достижений… и все псу под хвост! Как же такое могло произойти?
— Ну, так что, здорово там, в космосе? — прервал его размышления Петрович.
— Холодно, — ответил Руслан. Настроение совершенно не подходило для романтики и красивых описаний. — Холодно и одиноко.
Собеседники молча смотрели на него. Они явно ожидали другого ответа.
— Ладно, мужики, я, наверное, пойду, — сказал он, поднимаясь.
На душе скребли кошки, тоска и злость смешались в тугой комок, от которого заныло в груди. Захотелось побыть одному. Он вошел к себе в отдел. На одном из прилавков стояли две свечи, кем-то заботливо принесенные и зажженные, пока его не было. Рядом лежали спички.
Он прошел к матрасу, лег и уставился невидящим взглядом в потолок, на котором играли неясные тени. Думать ни о чем не хотелось. Он с трудом подавлял в себе желание поддаться клокочущей внутри ярости от собственного бессилия. Но сорвать ее было не на ком. Даже система оповещения о чрезвычайных ситуациях к ночи замолчала. Сейчас бы пойти в спортзал и сбросить всю отрицательную энергию на тренажерах или боксерской груше. Но, похоже, о залах теперь можно забыть очень надолго, если не навсегда… Хотя…
Неожиданно он почувствовал, что злость отступает. Разум проясняется.
Почему забыть о спортзалах? Алексей же — тренер. Так и пусть займется физподготовкой! Это поможет обитателям торгового центра не только быть в форме — ведь мало просто выстроить оборонительный заслон, нужно самим уметь защищаться, — но и разнообразит быт, отвлечет от размышлений о рухнувшем мире.
И самому Руслану хватит уже думать о прошлом. Случившегося не изменить, но вот попытаться исправить — вполне возможно. А если постараться, то может быть, когда-нибудь и получится вернуться в небо.
Словно желая окончательно освежить его мысли, от прохода потянул легкий ветерок, пламя на фитилях свечей качнулось, тени заскакали по стенам. Глубоко вздохнув, Руслан потянулся, зевнул и вдруг краем глаза заметил высоко на стеллажах, почти у самого потолка, глобус. Если бы свечи горели ровно, то он вряд ли бы обратил внимание, но, пока огонь не успокоился, модель Земли то и дело оказывалась на самой границе света и тьмы.
Руслан достал глобус, сдул с него пыль, взял одну из свечей, поставил рядом и стал рассматривать шар. Сожаление об утраченных возможностях едва снова не ввергло его в уныние.
Но вдруг яркое, оглушающее и невероятно реальное видение обрушилось на него.
