— Чем плохо быть филидом? — усмехнулся Этлен, — Нет, я и не думаю сменить клинки на свитки и амулеты. Просто я стар. Очень и очень стар. А прожитые годы дают опыт, наблюдательность и, в конце концов, время для раздумий.
— Много думать будешь — на клинок напорешься, — отмахнулась сида.
— Э, нет, феанни, если бы я меньше думал, давно уже высох бы где-нибудь на карнизе в ущелье. А так хожу, дышу, дерусь. — Улыбка старика стала совсем лукавой. — Даю тебе ненужные советы. Лезу не в свое дело.
— Так, по-твоему, я не следую твоим советам?
— Конечно, нет.
— А, это ты опять…
— Опять. Я слишком хорошо знаю, что тянет тебя, феанни, на прииск Красная Лошадь.
— Я этого не скрывала! — Довести высокородную сиду, вдову ярла Мак Кехты, до румянца могли немногие вещи в этом мире, но слова телохранителя задели ее за живое. — Красная Лошадь — исконная вотчина Мак Кехты, а значит, принадлежит мне по правде и совести. А самоцветы нужны нам для борьбы с салэх!
— Да? А я так себе думаю…
Договорить Этлену не удалось. Из зарослей донесся громкий выкрик боли, треск ломаемого кустарника, а затем крик пестрого пересмешника — знак тревоги.
Фиал рванулась в сторону. Увы, по мнению телохранителя, недостаточно быстро, о чем свидетельствовал ощутимый толчок в плечо, который и добавил феанни скорости. Она покатилась под защиту окружавших поляну деревьев, успев сжать пальцы на теплом прикладе изящного самострела, наблюдая, как медленно, словно в тягучей патоке, падает потник, накрывая прогоревшие угли, а Этлен длинным прыжком «рыбкой» скрывается во тьме. Слабый свет звезд не отразился от матовых лезвий двух мечей, но они уже продолжали руки старика.
Лежа на спине, Мак Кехта уперлась ногой в крюк самострела, взводя тетиву. Краем глаза она отметила, что юноши-сиды вскакивают без излишнего шума и суеты — уроки Этлена не пропали даром. Один за другим молчаливые тени исчезали в лесу. Такие случаи были тщательно продуманы и отрепетированы — кому охранять коней, кому зайти в тыл напавшему врагу, кому отвлекать на себя его внимание.
Бельт лег на желобок самострела. Фиал осторожно поднялась на ноги и огляделась. В лесу слышался шорох палой листвы и похрустывание сухих веточек под подошвами сапог. Издали доносились слабые голоса. Что же произошло? Где опасность?
Вступить в схватку ей не пришлось. Раздавшийся из лесу хриплый крик хохлатого коршуна послужил сигналом отбоя тревоги. А вскоре к погасшему кострищу вышел и Этлен с близнецами, бывшими в охранении в эту ночь. Лойг поддерживал на весу правую руку, а Дубтах заметно прихрамывал и потирал кулаком поясницу.
— Что случилось? — Голос Мак Кехты мог, если была на то необходимость, звучать как звенящий клинок лучшего закала.
— Прости, феанни, — в один голос произнесли близнецы, при этом Лойг низко склонил голову, как бы подставляя шею под удар возмездия, а Дубтах встал на одно колено.
— Я назначу в дозор кого-нибудь другого, — проговорил Этлен, хитро прищурившись. — Порасспроси пока их, феанни, что да как…
И растворился во мраке среди стволов.
— Дубтах, приведи в порядок костер, — тоном, не терпящим возражений, приказала предводительница, — Лойг, садись и рассказывай.
Пока первый из братьев отбросил в сторону начавший тлеть, издавая немилосердную вонь, потник и, сложив «домиком» сухие веточки, принялся раздувать угли, второй присел, продолжая баюкать руку.
— Я виноват, феанни. Я первый его увидел и излишне понадеялся на свое мастерство…
— Кого «его»?
— Вначале я подумал, что это зверь. Некрупный медведь из черных с рыжей мордой. Он был лохмат и вонял за десяток шагов. Только потому я его и заметил.
— Хорошо же ты следил за нашей безопасностью…
— Если феанни прикажет, я паду на меч, — вздернул подбородок юноша.
— Не прикажу. Здесь каждый на счету, и нет места дурацкой гордости. Продолжай.
— Потом я решил, что это салэх. Он подкрадывался на двух ногах…
— Горный тролль, — на миг оторвался от своего занятия Дубтах.
— Какой тролль! — возмутился Лойг. — Всем известно — тролли пяти локтей в высоту!
— Тролли — это сказки певцов, — оборвала его Мак Кехта. — А в этом салэх-медведе не было, значит, пяти локтей?
— Ниже меня. И шел так неровно, словно пританцовывал. Больной, наверное…
— Больной… — Дубтах вновь потер поясницу.
— Я хотел ударить дротиком, но сучок хрустнул под ногой, и он меня услышал.
— Хороши оба, — усмехнулась Фиал. — Один смердит, другой трещит валежником.
— Дальше все было так быстро, — продолжал Лойг. — Вместо того чтобы бежать в сторону или назад, он кинулся на меня…
— Толковый салэх, — проговорил Этлен, неслышно выступивший из тьмы в круг, освещенный отблесками пламени. — На его месте я поступил бы так же. Сколько вас можно учить? Атакуют — сокращай дистанцию, ныряй под удар. Противник этого не ждет, и в том твой шанс.
— Да, он так и сделал. Поймал дротик позади наконечника и крутанул меня мимо себя.
— А я бы еще и по затылку наподдал, — нахмурился старик. — Учишь вас, учишь…
— Я услышал, как закричал Лойг. — Дубтах подложил в костер пару веточек потолще. — Кинулся на помощь.
Юноша замолчал, смущенно сопя. Даже неяркий свет бегущих по сушняку оранжевых язычков огня давал возможность разглядеть румянец на его щеках.
— Продолжай, продолжай, — ободрила его Мак Кехта.
— Это не салэх и не сид. Это тролль. А может, демон. Я даже не успел замахнуться.
— Позволь-ка я попытаюсь угадать. — Этлен присел, по привычке вытягивая больную ногу. — Думаю, он подсел под тебя, подхватил за пояс и кинул себе за спину. Так?
Дубтах кивнул.
— Мастер. — Телохранитель потер подбородок. — И у него теперь есть дротик?
Снова кивок.
— Так я и думал. А после он убежал?
— Да.
— Хотя мог успеть убить вас обоих, пока подбежит подмога. И даже по два раза каждого, учитывая превосходство в мастерстве…
— Что-то я не пойму, — прервала его Фиал. — Кто же это был?
— Кто знает? Не зверь. Это точно. Возможно, салэх. Я слышал, у них стали появляться истинные мастера клинка.
— А что мастер клинка делает один в лесу? Или нам ждать армию в гости?
— Что он делает в лесу? Загадка, которую нам, боюсь, уже не разгадать. Второго шанса себя изловить он не даст.
Близнецы виновато склонили головы.
— Он опасен? — Мак Кехта невольно оглянулась назад, в непроглядную тьму.
— Не думаю. Вернее, не опаснее космача или медведя. Но в краях, где бродят такие салэх, я бы удвоил осторожность.
— И все же я не понимаю, откуда…
— Никто этого не понимает, феанни. Не ломай голову. А вы, оба, — Этлен строго глянул на провинившихся братьев, — быстро спать. Завтра мы с вами особо займемся боем без оружия. Не для того я взялся вас учить, чтобы какой-то приблудный салэх за одну ночь вывел из строя сразу двоих.
Молча, не произнеся ни слова, юноши повиновались.
Когда шорох их шагов стих, телохранитель задумчиво произнес, глядя в костер:
— Не один ли это из тех салэх, что вырезали отряд Лох Белаха?
Сида вздрогнула.
— Я знаю, феанни, что, а вернее, кого ты ищешь в окрестностях Красной Лошади. Лох Белах сам был мастером клинка, и его воины тоже подбирались один к одному. Куда же они исчезли?
— Ты думаешь, Этлен?..
— Да, я думаю, там, где по лесу бродят дикари с такими навыками рукопашной, мог пропасть и отряд посильнее, чем у него. И посильнее, чем наш.
— Да пусть они будут хоть трижды мастера, — взвилась Мак Кехта, — я накормлю их сталью и заставлю подавиться собственными кишками!
Этлен покачал головой:
— Интересно было бы мне сразиться с ночным гостем хоть на мечах, хоть без оружия.
— До сих пор у тебя не возникало сомнений в собственном мастерстве.
— Непобедимых не бывает, — отрезал воин. Посидел немного, вздохнул и, поднимаясь, добавил:
— Пора отдыхать, феанни. Ложись. А я проверю, как там наша охрана.
И уже на границе света и тьмы обернулся и взглянул сиде прямо в глаза:
— Заметь, феанни, он их пощадил. Грязный, вонючий, зверообразный салэх сохранил жизни двум пытавшимся его убить перворожденным. Есть над чем поразмыслить, верно?
Отроги Облачного кряжа, прииск Красная Лошадь, ленивец, день пятнадцатый, вскоре после рассвета
Утро начиналось как всегда.
Скрипнул топчан за перегородкой из корявого горбыля. Шорох одежды. Шлепанье босых ног по земляному полу. В сенях приглушенно брякнуло ведро и осторожно, без удара, притворилась дверь. Гелка убежала к реке по воду.
Пора вставать. Рассвело.
Я откинул шкуру, заменяющую одеяло. Чем хороши полуземлянки, так это прохладой. Даже в последний летний месяц холодный воздух, тянущий из устья шурфа сквозь щели в притворенной ляде, вынуждал ежиться и торопил побыстрее напялить на себя одежонку. Странно подумать, что еще год назад легкий сквозняк вызывал раздражение и досаду. Вот уж воистину — все познается в сравнении.
