протянул Рип.
- Ага, - не менее значимо согласился Эйсай.
- Удачи, - закончил император.
Соленый воздух приятно освежал легкие. Пахло водорослями, йодом и чем-то еще. Издавая резкие крики, в небе носились бело-черные птицы.
Почти неестественная, подернутая рябью волн морская синь, тянулась до самого горизонта.
Волны набегали на берег, шумели, облизывали ноги в ботинках для пустыни и с легким шелестом отступали обратно.
- Как ты думаешь, это Кара-Сах? – обращаясь к бескрайнему океану, прошептал Винклер.
Звено к звену собралась цепь,
собралась цепь.
И капля к капле слились соки,
для жизни соки.
И дерево Шааб взошло,
поднялось дерево.
В прозрачных, как роса плодах,
созрели шаабка.
И звезды были лесом их,
там жили шаабка.
В плодах прозрачных, как слеза
сидели шаабка.
Но цель близка, упав с небес -
плоды раскрылись.
Спросил Отец: - Здесь хорошо?
Мы будем здесь!
Сказали шаабка.
Священник - дряхлый старик с непрерывно трясущейся головой сощурил подслеповатые глаза.
- Храм закрыт, служба… в-вы!!
Баалин усмехнулся. Не зря он велел разослать сое изображение во все храмы с приказом повесить его на самом видном месте - над алтарем.
Переступив тут же уткнувшегося в доски пола представителя местного духовенства, Баалин прошел внутрь. Позади довершали бой с грязью святоши в пурпурном.
Портрет - написанный маслом в полный рост, как ему и положено висел над алтарем. Не очень-то и похож. Впрочем, старик-священник узнал, и то ладно.
Баалин огляделся - да, это явно не его резиденция - центральный храм.
***
Вход в подвал оказался на заднем дворе. Благо к нему вел настил из досок.
Лестница скрипела нещадно, и в унисон с ней скрипел глас местного жреца.
“…кая честь!”, “… я недостойный…”, “Вы, Величайший…”
Баалин не слушал, но и не прерывал - пусть восхваляет.
Приятно.
Друзья сидели на берегу. Эйсай поднимал камешки, выбирая самые плоские, и нехотя швырял их в воду, считая круги на поверхности. Рип важно просеивал песок между пальцами.
Небольшой кучкой невдалеке лежала амуниция.
- Искупаться, что ли, - нихонец зашвырнул очередной камень.
- А если вместо воды здесь какая-нибудь кислота?
- Вода, натуральная Н2О, я уже пальцем пробовал.
- Па-альцем! С каких это пор у тебя палец вместо анализатора?
- Не веришь, возьми пробу, анализатор в рюкзаке.
- Неа, лень. И вообще, кому из нас купаться хочется?
- Да я, собственно, передумал. Кто знает, какие твари тут водятся.
Друзья помолчали еще некоторое время.
- Как ты думаешь, куда на этот раз нас занесло? – не выдержал Эйсай.
- Кто знает, но уж не в пустыню - сто процентов.
- Да, на бескрайние пески явно не тянет. Наверное, какая-нибудь Океания. Что скажешь, Рип, ты же у нас учился на капитана, есть планета с таким названием?
- В известной галактике, по меньшей мере, полторы сотни планет от края до края заполненных водой, или другой жидкостью. И десятка два из них носят название Океания. Выбирай любую.
- Я думал, хотя бы имя у каждой планеты свое. Неужели фантазии не хватает?
- Фантазии хоть взаймы давай, а вот упрямства больше. Как считают жители многочисленных Океаний: почему именно мы должны переименовывать свою планету? Чем мы хуже Океании в соседней системе? Да, они назвали планету на сто лет раньше, зато у нас покрыто водоемами девяносто процентов площади, а у них каких-нибудь восемьдесят восемь. Какая же это Океания – аж двенадцать процентов суши! Почти сплошь болота, но через каких-нибудь пятьсот лет – это будут вполне пригодные места, а у нас и через тысячелетие земли не прибавится.
- Ну и что? – Эйсай оставил камни.
- А то, планеты столетиями судятся друг с другом. Выискивая старые карты и новые аргументы.
- Хорошо, что Нихония одна. Во всяком случае, о другой я не слышал, - Эйсай почесал затылок. – Слушай, а может эта планета и вовсе необитаема! И названия не имеет. Может мы первые люди на ней? – Эйсай тут же воздел руки и утробным голосом начал. - Я, как человек, открывший тебя, нарекаю эту планету… Эйсаиею.
- Чего!
- Эйсаиею. А чего? По-моему неплохое название. Или ты хотел, чтобы я назвал ее Винклериею, или Рипеею. Дудки! Я первый придумал и первый назвал. Теперь этот мир в веках будет носить мое имя.
- Чудесно. Осталось только сообщить кому-нибудь об этом событии, думаю пернатую фауну, - Рип указал на птиц. – Ты уже осчастливил.
- Тебе просто завидно. Слушай, мы же может в далеком прошлом?
- Может.
- Я просто подумал… Ты почти капитан… Часом не встречал в атласах планеты с таким названием?
- С каким?
- Да Эйсаия же!
- М-м, дай подумать. Знаешь, теперь я, кажется, припоминаю…
Эйсай придвинулся ближе.
- Ну, и?
- Мы проходили на втором… нет, на третьем курсе. Была одна планета и, точно, ее звали Эйсаиея, или Эйсаия, точно не…
- Не врешь! – глаза нихонца блестели. – Ты не разыгрываешь, это правда?
- Как я могу?
- Здорово!.. Постой, ты сказал, была. Почему была? Что с ней случилось? Она взорвалась, разлетелась на части, в нее врезалась комета?
- Да нет, ничего такого. Наверное, она и сейчас есть, просто жители решили переименовать…
- В кого? – глаза из счастливых сделались как у побитой собаки.
- В Океанию!!!
- Да ты… - ответ Эйсая потонул в хохоте Винклера. Через секунду и нихонец присоединился к нему.
- А я почти поверил, - Эйсай вытирал выступившие слезы.
- Здравствуйте, вы тоже победители? – прозвучал у них над головами звонкий голос.
Друзья, вздрогнув, разом подняли головы. Эйсай тут же пожалел о неосмотрительно оставленном оружии.
- Прекрасный денек, не правда ли? – на добрых полтора метра над ними возвышался покрытый блестящей чешуей… ящер, из самых ужасных кошмаров. Пасть чудовища была приоткрыта, и путешественники получили возможность в полной мере насладиться великолепными белыми (мечта дантиста) зубами, каждый с палец длиной.
- Конечно, вы победители, - подытожило существо, и пасть его несколько раз аппетитно щелкнула.
«Облизывается, сволочь», - Эйсай кинул взгляд в сторону кучи амуниции.
- Какой я глупый, - продолжал ящер, - иначе как бы вы нашли дорогу сюда.
Наверху кучи, даже рукоятью к Эйсаю, лежал бластер. Нихонец прикинул, успеет ли допрыгнуть, прежде чем чудовище дожует его ногу (одной ногой придется пожертвовать). Винклер также не
