скомкав в руках белые панталончики и прикрываясь ими, что, впрочем, было возможно лишь спереди, да и то в ограниченной мере.
— Это часть клетки, — ответила она. — Она здесь не заканчивается. Осторожно, здесь должно быть опасно, но вы… ты… вы… как вы могли⁈
— Не сейчас! — прошептал он, прислушиваясь. То, что здесь опасно, он отлично чувствовал и без ее подсказки. Из темных коридоров так и веяло угрозой.
Глава девятая, в которой тени сгущаются
— Вы… ты… знаешь, куда здесь идти? — спросил он, полуобернувшись к Наде, на которую старался не смотреть, чтобы не раздражать еще сильнее.
— Откуда? — она огрызнулась. — Я никогда здесь не была. Но он говорил, что, если кто и выберется из основной комнаты, все равно погибнет. Его заберут тени.
— Какие еще тени? — переспросил Герман.
— Я же говорю, понятия не… Ааа!! — она отчаянно вскрикнула, вскинув вперед и выронив панталоны.
И было отчего. Всего в десятке шагов от них от стены отделился дрожащий черный призрак, лишь отдаленно напоминающий человеческую фигуру. Это в самом деле было похоже на тень — карикатурно искаженную косыми лучами солнца. Тень эта тянула неестественно длинные руки в сторону незваных гостей, пропорции ее искажались еще сильнее, голову совсем перекосило. Она издала не то всхлип, не то хриплый стон и стала медленно приближаться к ним. Надя вновь взвизгнула и отпрыгнула назад, а Герман машинально сделал шаг в сторону, преграждая тени путь к ней. Тень снова протяжно вздохнула и стала тянуть чудовищные скрюченные руки уже к нему.
Эти ладони с неестественно вытянувшимися длинными пальцами отделяло от его лица всего несколько дюймов, когда он сделал шаг назад и стал отчаянно сжимать и разжимать уже свои пальцы, стараясь вновь вызвать в них щекочущее ощущение силы. Но все было тщетно — сила не отзывалась снова. Может быть, полученного дара хватило лишь на то, чтобы взломать стену клетки, и теперь нужна новая порция?
Тень была совсем близко. Герман сделал шаг назад, затем другой. Надя вскрикнула, он понял, что если сделает еще хоть пару шагов, то коснется черной стены.
— Вдох! Глубокий вдох сделай! — крикнула она.
Герман вспомнил, что действительно слышал о таком приеме, уже почти ощущая прикосновение черных полупрозрачных пальцев на своем лице, он изо всех сил судорожно вдохнул и почувствовал, как пальцы снова наливаются силой. Он сомкнул их, и тончайший сияющий луч снова вырывался вперед на аршин, вспоров живот и грудь тени. Та издала усталый вздох, распалась на несколько частей и растаяла в воздухе.
— Откуда ты знаешь про вдох? — спросил он, наклонившись к Наде и протянув ей руку. Ноги слега тряслись, в пальцах все еще пульсировало щекочущее ощущение силы.
— У нас был один человек, в «Последней воле», — произнесла она, нехотя протянув ему руку. — Бывший помещик. Отпустил пятьдесят душ на волю. Он рассказывал, как обращаться с магией, а ты… ты что правда применил ее впервые в жизни?
Герман подумал секунду и кивнул.
— Но… как это возможно?
— Это невозможно, — ответил он, повернулся к ней спиной и пошел дальше по коридору.
— Нет, подожди, — проговорила она в спину. — Нам надо понять, как ты…
— Нам надо выбраться, — ответил он, не оборачиваясь.
Он уже жалел о том, что сказал ей. Если они выберутся, она станет очень опасным свидетелем. С другой стороны: вряд ли она побежит писать на него донос в Жандармское управление…
— Я понимаю, но… — она догнала его и попыталась заглянуть в глаза.
— Я не знаю! — раздраженно вскрикнул он. — Может быть, в этой клетке все работает иначе. Что мы он ней знаем? Может быть, в ней магия есть у всех…
При этих словах Надя на секунду задумалась, а затем попробовала сложить пальцы так же, как он. Естественно, у нее ничего не вышло.
Попытки ее, однако, были прерваны появлением новой тени, сгустившейся прямо из воздуха. Эта была меньше прежней и походила на худосочного низкорослого человечка с длинными и тонкими руками. На черном, лишенном черт его лице сияли два синеватых неподвижных глаза.
На сей раз Герман среагировал молниеносно: выбросил вперед руку, из пальцев которой с тонким вибрирующим звуком появилась шпага. Вот только и тень теперь оказалась проворнее: увернулась от тычка шпагой, взмахнула веревкообразной рукой, стараясь достать Германа.
Надя с визгом отшатнулась, а то не миновать бы ему толкнуть ее, уворачиваясь от черной культи. Однако же отпрыгнуть назад он успел, едва не коснувшись при этом стены. Тень отчаянно заверещала, принялась молотить руками, словно мельница — крыльями, однако Герману удавалось держаться от нее подальше, благо коридор здесь был попросторнее изначальной комнаты. Он стал уводить ее прочь от севшей на пол и сжавшейся в комок Нади, и это почти получилось — отступали они до конца коридора, где он сужался до размера дверного проема.
Герман оглянулся на секунду и чуть не споткнулся — прямо за проемом зияла черная пропасть. Дна ее видно не было. Была она совсем неширокой, не больше шага, но он едва не ступил в нее, удержавшись лишь чудом.
Тень явно загоняла его в пропасть почти сознательно, заметив же его секундное замешательство, ринулась вперед с новыми силами. Герман же резко упал на пол, поднырнул под сомкнувшимися черными руками, и с отчаянным криком выбросил вперед руку c сияющей шпагой. Раздался уже знакомый вздох, и тени не стало.
— Идем скорее! — крикнул Герман и перескочил через пропасть. Надя сперва будто не слышала его. Затем поднялась и двинулась в его сторону походкой сомнамбулы, невидяще глядя перед собой. Кажется, силы и здравый рассудок окончательно ее покинули, и она непременно свалилась бы вниз, если бы не окрик Германа, перегнувшегося через яму, выставив вперед руки.
После этого она перескочила через пропасть, но вперед двинулась все так же, как во сне. Появление следующей тени — крупной, похожей на огромного циркового силача — заставило ее вновь прийти в себя и отшатнуться. С этим противником, однако, Герман справился быстро. Один тычок, и клубящаяся тень рассеялась. И только после этого он осознал, что в комнате, где они оказались — пустой, с черными клубящимися стенами и ровным каменным полом — нет выхода. Даже того, через который они вошли.
Он снова попытался ткнуть в стену шпагой, затем снова, снова, но ничего не происходило. Все это было похоже на чудовищный кошмарный сон, и больше всего на свете Герману сейчас хотелось проснуться. Открыть глаза в своей заваленной книгами и хламом комнатушке, услышать, как внизу Матрена гремит посудой и ругается с дворником, как цокают по мостовой копыта извозчичьих лошадей, как гудит вдалеке заводской гудок.
Но сон не проходил. И чтобы он прошел, Герман отчаянно рубил шпагой черное марево — другого способа избавиться от наваждения он не видел.
— Ну, хватит, — пророкотал откуда-то сверху голос, и Надя вновь вскрикнула. Герман узнал — это был голос того, кто заключил их в клетку. — Всему есть предел! Пора заканчивать.
Герман машинально вскинул голову вверх, пытаясь разглядеть обладателя голоса в вышине. Но черные стены уходили куда-то вверх, теряясь в вышине. Здесь было не совсем темно, но в то же время и источника света видно не было, за исключением его опалесцирующей шпаги. Казалось, он просто научился видеть в темноте, словно кошка.
— Мерзавец! — взвизгнула Надя, тоже задрав голову вверх. — Я выберусь отсюда и убью тебя! В ту же секунду.
К этому она прибавила несколько крепких непечатных слов.
— Не выберешься, — спокойно ответил голос. — И не такие не выбирались. Да и меня уже нет рядом с вами. То, что вы слышите — просто слепок моего сознания, отразившийся в клетке.
— Мне плевать, слепок это или нет! — прошипела Надя. — Я тебя убью! Слышишь! Убью!
— Успокойте ее, молодой человек, — проговорил голос. — Умирать следует в хорошем расположении духа, приведя в порядок все свои мысли.
— Успокойтесь сами, — ответил Герман, поигрывая шпагой перед собой. — Будь в вашем распоряжении еще тени, особенно будь их много, они бы все были уже здесь. Но раз их нет, а вы вступили в переговоры, значит, вы уже проиграли.
— Это не переговоры, мой дорогой жандарм, — в голосе послышалась легкая усталость и… кажется, злорадное предвкушение? — Я не просто так
