с удручённым видом. Ничего, сама виновата. У меня не оставалось времени: пора было отбывать в Африку, и оставлять Алёну с братом я не собирался. Сестре предстояло отправиться со мной и Ирмой на чёрный континент. Там, под моим присмотром, она будет в большей безопасности, чем здесь.
Юшен уехала спустя полчаса, из которых большую часть потратила на сборы. Правда, очень быстрые. Проводив её, Матвей зашёл ко мне и сел возле окна.
— В чём дело? — спросил я, поскольку он не сводил с меня взгляда.
— Вы в большой опасности, господин, — проговорил камердинер. — И ваша сестра если вы привезёте её сюда, тоже в ней окажется. Не лучше ли оставить девушку там, где она находится?
— Возможно, ты и прав, старик. Но Алёна заслужила участи получше, чем стать разменной монетой в играх моего брата.
— Она ведь не часть вашего рода, господин.
— Станет, если захочет. Она совершеннолетняя и имеет право принимать решения сама.
— И что ей это даст? Простите, но у вас только титул, немного денег и этот старый особняк. Даже про связи я не говорю, ибо они оборвались, как только вы отказались вернуться на прежнюю должность.
— Ты прав. По сути, у меня нет ничего. По аристократическим меркам, разумеется. Но сколько ты знаешь людей, у которых было всё, и они это потеряли?
— Много, господин.
— Вот именно. Я надеюсь не на наследство, а на себя. Не волнуйся, старик. Твой воспитанник усвоил больше уроков, чем ты думаешь.
Матвей покачал головой.
— Я волнуюсь не за себя. Мне уже много лет. Но вы и ваша сестра…
Он не договорил. Подойдя, я похлопал его по плечу.
— Положись на меня. Занимайся прямыми обязанностями, а остальное предоставь мне. Как ты сказал, у меня есть этот дом, так приведи его в порядок. Больше от тебя пока ничего не требуется.
Камердинер поднялся.
— Разумеется, господин. Прошу прощения. Я не должен был заводить этот разговор.
— Ерунда. Ты часть моей семьи. Куда большая, чем Павел или даже чем был мой отец.
— Это слишком большая честь для меня, — камердинер поклонился и, отвернувшись, поспешил из комнаты.
У меня было ещё одно дело, с которым стоило разобраться перед отъездом. Список Ворона, который он привёз в Россию. Оставлять предателей, готовых поднять вооружённое восстание, нельзя, ведь это, по сути, бомба замедленного действия. Если мне не удастся предотвратить войну, они могут оказаться крайне неприятным фактором, учитывая, что большая часть из них отправится командовать частями армии.
Сегодня как раз была среда — условленный день, в который внедрённый в окружение Ворона человек должен был приходить в Летний сад и проверять, не оставлено ли для него послание. Если, конечно, у него будет такая возможность. Со смертью Ворона ничто не должно было ему помешать, так что я отправился туда.
Крот должен был являться после шести, так что пришлось подождать полтора часа, прежде чем он появился в конце аллеи. Шагал он медленно, изображая прогулку. Низко надвинутая шляпа скрывала лицо в густой тени, но я сразу узнал его по походке, ещё прежде чем он приблизился.
Сев на скамейку, крот достал из кармана кусок хлеба и принялся отщипывать от него куски, привлекая голубей. Птицы постепенно собирались перед нами, с курлыканьем подбирая падавшие на гравий крошки. Крот на меня не смотрел минут пять и продолжал делать вид, будто мы не знакомы, даже когда, наконец, заговорил:
— Ваше благородие, у меня нет полного списка. Только несколько имён.
— Уже неплохо, — ответил я. — Запиши их и передай мне.
Агент вытащил из кармана блокнот и набросал несколько строк. Затем вырвал страницу, аккуратно сложил и, дождавшись, пока мимо пройдёт парочка влюблённых, положил на скамейку между нами.
— Только два, — предупредил он.
Я забрал листок и, не глядя, сунул в карман.
— Кто-нибудь из людей Ворона остался в городе?
— Три человека. Они в растерянности. Не знают, что делать, и очень напуганы. Хотят убраться из страны.
— Им может быть что-то известно?
— Нет. Я уверен.
— Тогда пусть проваливают. Твоя миссия закончена. Можешь вернуться на службу в отделение.
— Рад слышать. Но не лучше ли устранить их? Я могу сделать это уже сегодня.
— Нет нужды. Пусть бегут.
— Как прикажете. Есть ещё один момент. Насчёт моего возвращения.
— Слушаю.
Агент бросил птицам последний кусок и отряхнул с рук крошки.
— У меня есть выход на одну организацию. Народовольцы. Ворон имел с ними связи. Поначалу.
— Хочешь к ним внедриться?
— Думаю, смог бы. Жаль отказываться от легенды, над которой я столько работал.
— Кажется, народовольцы не слишком опасны.
Изначально эти революционеры всего лишь издавали сетевые журналы оппозиционного толка. Они были убеждены, что страной должна править не аристократическая элита, а простолюдины, так как их больше. Мол, народ это не только дворяне, но и все остальные, которые находятся в экономическом и политическом рабстве. Аристократы — эксплуататоры, которых защищает монарх. И держится всё это на насилии. По мнению организации, русский народ является по своей сути социалистическим, общинным. Если бы ему дали волю, он мигом воспрянул бы и развился до невиданных высот духа и справедливого самоуправления.
Бред, конечно. Лютый идеализм, совершенно оторванный от реальности. Как и все убеждения подобного толка. Толпа, если и самоорганизуется, то всегда по первобытным принципам — то есть, на основе насилия, продиктованного правом сильного и угнетения слабых.
Постепенно «Народная воля» пришла к идее переворота с целью передачи власти народу с помощью учредительного собрания, избранного всеобщим голосованием. Среди основных пунктов политической программы значились выборность всех должностей, передача земли и заводов народу, свобода слова, печати и так далее, а также упразднение сословных ограничений. Иначе говоря, уничтожение аристократии и переделка всего государственного строя.
Разумеется, народовольцам очень быстро пришлось уйти в подполье, а затем они связались с террористами и переняли их методы «борьбы». Правда, денег у них было мало, и акции проводились редко, да и чаще всего неудачно. Тем не менее, на народовольцев охотились. Правда, те предпочитали бегать, да и ячеек было слишком много, чтобы переловить всех. В рейтинге Охранки «Народная воля» занимала не самое почётное пятое место. Видимо, её руководители решили, что пришло время подняться повыше.
— Так и было, — ответил мой собеседник. — Но теперь, когда Вождя не стало, народовольцы, по слухам, собираются принять эстафету, как они
