Через три часа я опустился на колени около крохотного речного родничка, бьющего из-под корней огромного дерева. Достав из рюкзака пару булочек, я одну бросил собаке, жадно пьющей воду чуть ниже, а сам кружкой черпнул ледяной воды, плеснув в нее водки из крышки фляги, и облокотившись спиной, не снимая рюкзака, стал аккуратно есть, макая булочку в воду, и стараясь не столько жевать сдобу, сколько ее рассасывать. Впрочем, доесть мне ее не дала собака, глядя на меня печальными глазами, и обильно пуская слюни.
— Сейчас, еще достану, — я снова полез в пакет. Блин, охота что-либо посерьезнее сожрать, но некогда. Завтраки из Мак-Дональдса жалко, пригодятся еще. Так что я вытащил еще пару булок. Блин, как же хитро придумано в этом Щучьем все — на самом деле, выжали бы до последнего цента, с голым задом отсель уехать бы пришлось.
Прекратив жевать, я прислушался к птичьему гомону, но стая каких-то то ли скворцов, то ли дроздов уже улетела. Я, конечно, нехило отмахнул, но расслабляться не стоит. Хотя, похоже, что в поселке на меня рукой махнули, ни собак не слыхать, ничего вообще. Моя псина ухом не поведет, разве на белку или недавно взлетевший выводок каких-то куропаток гавкнет негромко, для порядка. Поглядев на уже проглотившую свою вторую порцию собаку, грустно положившую морду на передние лапы и провожающую каждый кусочек булки печальным взглядом, я протянул ей оставшийся.
— Держи, проглотка. Доедай, и пойдем дальше. Что, думаешь, я зря тех ушлепков на воротах стрельнул? — Я почесал собаку за ухом. Поглядел на стоящую рядом винтовку. — Я так не думаю, псина. Они ладно не мне в спину шарахнули, хотя вполне могли. Да и закон этот их я не нарушил, они сами выстрелили первые. Но погляди на это так — я тем орлам, которые ловят таких как я, за воротами (а такие точно есть, к ворожейке не ходи, догонят на конях и кончат), четко дал понять, что за мной идти не стоит. Да и вообще, были бы здесь ребята из моей роты — спалили бы весь этот Щучий к бениной матери, а жителей на воротах их домов поразвешали. А то бизнес у них такой, из новичков смальце жать. Видишь ли, у них в борделе новички опущенные… Дожевала? Тогда пошли, подруга. Пара светлых часов, похоже, у нас точно есть.
На самом деле, наступал вечер. Верхушки деревьев были выкрашены солнцем в яркие, праздничные тона. Кто сказал, что осень уныла? Она не уныла, она задумчива.
Через пару километров под ногами слегка захлюпало.
— Болото, что ли? Странно, на склоне болот обычно не бывает? — я удивился, и пошел вверх по едва обозначенному уклону. Собака сунулась было вперед, но вскоре провалилась по брюхо, и прыжками выбралась обратно, отряхнулась и побежала догонять меня. Впрочем, скоро я понял, в чем дело.
— Бобры. Ты глянь, какая туша! — я остановился, и поглядел на проплывающего мимо по затянутой ряской запруженной речушке бобра. Блин, и где теперь перейти? Берега речушки топкие, точно как порося вымажешься, да и вплавь все барахло не перетащить. Хотя, зря наверх по течению пошел, вон плотину видать. Метрах в пятистах ниже.
Спустившись, и обойдя болото, я подошел к бобровой запруде и удивленно присвистнул. Длина плотины из веток и стволов деревьев была не меньше полукилометра, образуя нехилое такое озерцо.
— Гляди, понастроили! — я поглядел на нагромождение сучьев и веток, забитых глиной и илом. — Гидрострой, мать их. Ты как, сможешь пройти? — я обернулся к своей спутнице. Та внимательно глядела на две бобровые головы, торчащие из воды в метрах пятнадцати от нас.
Через плотину я перебрался достаточно спокойно, собака тоже. Основательное сооружение, внушительное. Посреди самой плотины было как минимум четыре бобровые хатки, похоже, здесь несколько семейств живет. Впрочем, чему удивляться. Лес здесь вековой, места глухие. Люди, несмотря на близость поселка, сюда еще точно не добрались, иначе бы перестреляли бобров на шкуры и мясо. Других то врагов у бобра практически нет, бобровую хатку даже медведь не разломает. Видимо, охотников не так уж и много, или хватает другой дичи.
Около получаса мы с собакой шли на юго-восток. Поднявшись на вершину небольшого холма, я осторожно выглянул снизу из-под куста, чтобы не светиться. И на некоторое время так и замер. Красотища, аж обалдеть. Широкая лента реки, ясное небо, по которому ветерок гонит небольшие облачка, яркие, чистейшие леса. Примерно в километре дорога, узенькая, мелькает между двумя холмами и прячется обратно в лесу. Обернувшись на северо-запад, примерно в сторону поселка, я удивленно присвистнул. Над лесом поднимались два столба черного дыма.
— Нехило! Это кто там так повеселился? — у меня даже слегонцухи поднялось настроение. — Похоже, нашу партию новичков запомнят в этом поселке надолго!
Снизу, со стороны лесной дороги, грохнул одиночный выстрел из дробовика. Следом за этим, чуть позже — дикий, отчаянный крик. Долгий, захлебнувшийся было, и снова мне за шиворот накидало мелкой ледяной крошки от этого крика. Собака вздыбила шерсть, и глухо зарычала.
— Что это? — недоуменно спросил я сам у себя, глядя в сторону, откуда доносился крик. — Если засада, почему никто не добьет? Самострел, в смысле несчастный случай?
Впрочем, скоро крики стихли. Снова стало тихо, только ветер шумел в кронах деревьев, осыпая все листвой, и птицы снова очнулись, и защебетали-зачирикали заново. Где-то и кукушка ожила, начав мерно отсчитывать кому-то года. А приблизительно над тем местом, где прозвучал выстрел, начал кружиться коршун, вскоре к нему присоединился еще один, и еще…
— Как думаешь, стоит сходить поглядеть? — я обернулся к собаке, уже успокоившейся, и положившей морду на лапы. — Тем более, что из города навряд ли кто сейчас к нам выберется.
На самом деле, к двум старым столбам дыма прибавился третий, более основательный. Блин, далековато я отошел, нифига не слыхать, даже ухо к земле приложив. Был бы поближе, глядишь, и стрельбу бы услышал, наверное. Но, с другой стороны, намного лучше быть подальше от этого поселка. — Пойдем. И не Хромка ты, а Герда. Умница, красавица, и преданная. Пошли, псина.
Осторожно, останавливаясь и прислушиваясь, мы спустились с холма, и пошли чуть правее узенькой просеки, по которой и проходила эта дорога. Она, кстати, намного менее езженная, чем с обратной стороны Щучьего, видимо, нечасто здесь бывают. Впрочем, а что здесь особо делать? Впереди горы, леса скоро хвойные станут, вон, темная зелень видна. На дрова намного лучше береза, вяз и бук, чем сосна или елка, прямо скажем.
Новопоименованная Герда остановилась, и глухо зарычала. Я аккуратно, снизу куста выглянул на дорогу. Там, метрах в сорока, лежал в луже крови мужик в шинели новичка. Рядом не было никого, если не считать то ли ласку, то ли хорька, замершего буквально в шаге от тела, и обернувшегося в нашу сторону.
