Кирта бер'Вог была адептом учения о том, что Мировой Змей на самом деле самка, а каждый мир – это отложенное ею яйцо. Что в корне противоречило основному постулату веры, исходя из которого Бузборос – вне всяких сомнений, Змей-Самец – пожирал миры, и Орда, захватывающая их, являлась святым воинством, провозвестницей воли Его. Гильдия признала секту, к которой принадлежала Кирта, еретической, а сама Кирта была изгнана отцом из Ставки еще в те времена, когда темники имели там больший вес. И все равно вестницы были не просто доставщицы срочных сообщений, секретных депеш и пакетов, их клан постепенно становился диверсионно-разведывательным центром Орды, вытесняя обычную разведку.
Эйзикил при появлении вестницы отодвинулся глубже под навес, молча наблюдая за происходящим.
Поставив мотоцикл на подпорку, женщина перекинула ногу через седло и выпрямилась. Сняла шлем, повесив его на торчащий позади седла крюк, тряхнула головой. Тихо звеня, закачалась серебряная подвеска в ухе – цепочка длиной с мизинец, на ней крошечные крылья-сигуры.
На коленях вестницы были выпуклые пластины с шипами, на запястьях – пристегнутые ремешками облегающие кожаные сумки-конверты, где хранились донесения. На ремне и бронекожаной жилетке – сумка для депеш побольше, а еще несколько ножей, метательных стрелок и три сигура нормального размера.
Коротко стриженные прямые волосы делали ее похожей на молодого красивого мужчину… если бы не грудь. И широкие бедра, и узкая талия.
Максар помнил эти бедра – причем когда они не были обтянуты бриджами. И грудь тоже хорошо помнил.
Вестница шагнула к машине. Взгляд скользнул по водителю, капитану Сафону, бойцам на заднем сидении, Максару бер'Грону, темнику… Вернулся назад к командеру.
Ее глаза блеснули, когда вестница узнала его.
Максар очень надеялся, что не выдал себя, что живая половина его лица осталась неподвижна. Анга. Они очень хорошо знали друг друга в те времена, когда он еще не был командером.
Ее взгляд стал презрительным.
Он ожидал этого. Максар молча рассматривал вестницу, вспоминая ее прежней – еще совсем девчонкой, не вступившей в клан Кирты бер'Вог. А ведь потому они и расстались тогда – из-за настойчивого желания Анги стать вестницей. Он был против.
И что она теперь будет делать? Ведь помимо командера, пусть и оскверненного, ей просто не к кому больше обратиться. Капитан Сафон не обладает нужными полномочиями, рядовые – всего лишь рядовые, а Эйзикил… По одежде Анга сразу поняла, кто это. Никакая вестница без крайней необходимости не станет говорить с одним из тех, кто для главы ее клана был заклятым врагом.
Анга обратилась к Максару – с той особой отрешенно-напевной интонацией, с которой вестницы докладывали свои сообщения:
– В Главном лагере был перехвачен поток сигналов между двумя машинами экстра-связи. Два отряда договаривались о встрече. Судя по некоторым признакам, это терианцы и земляне.
– Они знают язык друг друга? – спросил Эйзикил так тихо, что Анга вынуждена была податься вперед. – Ну конечно, в отряде землян пеон… Не так ли?
– Его имя Явсен? – добавил командер.
– Неизвестно. Ясно одно: отряд еретиков находится здесь же. Это не была экстра-связь, они на Земле.
– На Земле! – повторил темник.
То, что терианцы уже в городе, было неожиданно. Пусть даже они не могли переправить сюда значительные силы, но если какая-то их часть здесь, и к ней добавятся местные воины, да еще те отряды повстанцев, которые смогут проникнуть через мерцающие Ока…
Надо действовать быстрее.
– Где они договорились встретиться? – спросил Максар. – Вы показывали запись переговоров кому-то, кто знает город? Аборигену?
– Были определены координаты, – по-прежнему ровным, напевным голосом произнесла вестница, – здесь это место называется Борисовские Пру-ды. К северо-востоку отсюда.
– Мы едем туда. – Максар выпрямился, шагнул из-под навеса, и тогда Анга сказала:
– Нет, вы не едете.
Она равнодушно смотрела ему в лицо – но в глубине ее глаз было злорадство. Максар бросил Ангу, как только узнал, что она окончательно решила вступить в клан вестниц, кажется, еще и избил тогда – почитание женщин не было развито среди мужчин-варханов. В их обществе уважали только силу и смелость, вероломство и коварство. Анга была очень настойчива в своем намерении пройти испытания, во время которых гибли примерно треть претенденток, и в то же время боялась предстоящего. Вероятно, тогда она нуждалась в поддержке, но Максар не стал поддерживать ее – зачем? Он просто завел другую любовницу, двух, ведь наследник одного из крупнейших кланов Ангулема мог позволить себе подобное, даже не будучи командером.
– Мы поедем туда, – повторил Максар и обратился к затаившемуся под лавкой пленнику: – Ты знаешь эти Бо-ри-совские пру-ды?
– Приказ от Косты бер'Маха тебе лично, – произнесла вестница. – Немедленно прибыть в Главный лагерь. Немедленно… оскверненный.
Последнее слово она презрительно выплюнула, словно это был комок чего-то гадкого, случайно попавший ей в рот.
В следующую секунду Максар очутился на земле, еще через мгновение одной рукой он сдавил смуглую кисть, скользнувшую к сигуру на ремне, а вторая, сжатая в кулак, врезалась вестнице в лицо.
Он не сломал ей нос, как недавно землянину, но всмятку разбил губы. И на этом не остановился – повалив на спину, ударил еще трижды. Наклонился и произнес:
– Ты можешь обращаться ко мне 'командер бер'Грон', девочка. Только так. Теперь повтори приказ Косты!
Кончик ножа, который Максар выхватил из ножен на ремне, проколол кожу на шее Анги. Лицо вестницы распухало на глазах. Шамкая разбитыми губами, давясь и сглатывая, она повторила приказ бер'Маха: командеру Максару немедленно прибыть к Центавросу.
Выяснилось также, что Анга направляется к Красному лагерю с приказом выслать небольшой развед-отряд, который должен будет наблюдать за встречей терианских повстанцев с местными воинами и, при возможности, следить за их перемещениями.
– Благодарю за сведения, вестница, – сказал Максар. Он чувствовал облегчение – понимание того, какое сильное чувство испытывает к нему бывшая подруга, уменьшило его боль. А может, помогло то, что он дал выход гневу?
Максар опустился на одно колено и, приблизив губы к уху лежащей навзничь Анги, добавил тихо:
– Я ни разу не вспоминал о тебе все это время.
