Когда Комендант, постоянно задиравший голову и озирающийся вокруг, увидел что-то в темном небе и нелепо и неумело начал прятаться в самых глубоких тенях на карнизе, вот именно и только тогда Тень скользнула к нему, сзади подсекла его, высокого, заткнула его открывшийся рот кулаком и круговым, сильным быстрым движением открыла его кровяные жилы на шее. Мягко опустила задергавшееся тело на камень карниза и села на его ноги, и даже руками придерживала их, чтобы судорожный скрежет сапог Коменданта по гладкому камню Крепости не насторожил принцессу Гигар. И замерла. Она знала, теперь надо было подождать десять ударов сердца. Дождь усилился, и теперь стал лучше виден силуэт принцессы Гигар, вышедшей из чего-то почти невидимого. Оттуда же полился мутный желтый свет, который сделал хорошо заметными капли дождя и Принцессу. На ней не было брони. Она выгружала из глубины невидимого в двух небольших сумах что-то тяжелое.
Тело Коменданта перестало напрягаться и содрогаться – он умер. Нащупав рукоятку его боевого кинжала, и уже почти вытянув его из ножен, Тень передумала – все надо делать по правилам и не сердить Судьбу еще раз: врага убивают его же оружием. И легчайшим шагом полетела вперед, левую руку выставив перед собой, а в правой отведенной держа нож-кадык. Ей оставался один последний выверенный прыжок, когда она наткнулась на невидимое – тяжелое и крепкое, вместе с тупой болью изменившее направление ее полета, поэтому и удар руки оказался недостаточно сильным – он не уронил, а только толкнул принцессу в спину.
Оказывается, эта девочка кое-что умела – она еще только падала вперед, но согнула ноги и устояла, а не упала навзничь, и ее правая рука уже потянулась к кинжалу; она еще только ловила рукоять кинжала, а левую неживую руку уже выставила вперед и разворачивалась лицом к Тени. Молниеносный выпад принцесса парировала неживой рукой – и нож, встретившись с твердым, едва не вывернулся из пальцев Тени. Но маховый нижний удар ноги принцесса не ожидала, пропустила его и, как подкошенная, рухнула на колени. Тень ушла от ее быстрого встречного кинжала и успела полоснуть ножом по кисти принцессы – еще минута, и, даже если нож не перерезал сухожилия, обескровленная кисть выронит кинжал. Но принцесса могла закричать. Тень отшагнула назад и, вытянув голову, тихо напомнила принцессе, сидящей на коленях лицом к ней:
– Чуги не кричат от боли и страха смерти, принцесса Гигар!
Она видела, что принцесса кусает губы, силясь подняться на ноги, что ее глаза бесстрашно полны решимостью сопротивляться, что она опирается на неживую руку, силясь подняться. Но нет, девочка, у тебя еще слабые ноги, без опоры на обе руки тебе не встать. Она короткими шагами крутилась около Принцессы, выжидая время и выбирая позицию для полосующего удара по лицу – ослепить.
– Почему, Тень? – часто дыша, спросила Принцесса, копя силы, чтобы подняться с колен.
Этот вопрос сбил подготовленное движение Тени.
– Воля Императора, – на миг задумавшись, ответила Тень и удовлетворенно усмехнулась, увидев вспыхнувшую в глазах принцессы ярость. И сделала обманный, медленный выпад – как бы попытавшись отрезать ей ухо. Принцесса резко отклонила голову, открывая длинную гладкую шею. И Тень в нижнем стремительном наклоне с оттягом рассекла ей горло – любимым ударом, неотразимым – косо, сверху вниз, на всю длину. Принцесса медленно повалилась лицом вниз, на камень карниза, еще живая, пытающаяся вздохнуть. Выдернув из слабой руки принцессы кинжал – это ее «Женская Честь»!- возликовала Тень, она перевернула тело принцессы на спину, заглянула в тускнеющие глаза, и, очень надеясь на то, что принцесса услышит ее, прошептала ей в ухо то, что так хотела, но не успела выкрикнуть ей в лицо, оскорбительное и мстительное:
– Мне нужен твой муж, принцесса.
Она погрузила кинжал в сердце принцессы и неторопливо провернула его в ране. Раз и другой. Принцесса слабо всхлипнула или вскрикнула, когда кинжал, омываемый родничком темной крови, вышел из раны. И перестала дышать.
«Каддет!» ушла в небо ментограмма.
Он вскочил с кровати, мокрый от внезапного пота. Сердце билось в пересохшем горле, лицо горело, руки дрожали. Он только что получил ментограмму Стрелы, окрашенную кровью, без живой мелодии и резко оборвавшуюся. Так умирают. Это последний росчерк стрелы в бездонном небе. Она умерла.
«Кадет! Стрела умерла,- сухо подтвердила Неспящая. – Умерла. Сейчас спаси Малыша, Кадет! Немедленно!» – это был жесткий приказ, императив Неспящей.
Да, Малыш! Еще до того, как заболело его сердце, как он почувствовал в нем растущую раздирающую пустоту, а разум осознал всю безвозвратность и горечь случившегося, до того, как проснулось возмущение несправедливостью Судьбы и яростный гнев, он услышал, что в соседней комнате заплакал Малыш. Нянька что-то успокаивающе забубнила ему, запела, но Малыш плакал, срываясь на судорожные рыдания – он тоже принял ментограмму.
Кадет взял его на руки, обнял, прижался губами к его маленькой Неспящей, напрягся, быстро входя в короткий управляющий транс. Это было против правил, это делать было рано и нельзя было делать без подготовки, но Кадет знал, что если сейчас быстро не залечить эту рану в подсознании Малыша, она останется там навсегда, калеча сознание. Цена его поступка была огромной, а вина – непростительной с точки зрения холодного рассудка – сейчас он выдирал, стирал из подсознания Малыша глубинную память о Стреле, ее последнюю и единственную ментограмму сыну. Лишал его детских воспоминаний о матери – запахе ее волос, молока и нежном волшебном голосе. Стирал следы ласковых прикосновений ее рук. Убирал из-под ног Малыша опору. Превращал его в сироту с пустотой в сердце там, где у всех живет неумирающая память о маме его детства. Превращал в сироту, обязанному только самому себе. И все это нужно было сделать ради того, чтобы у Малыша в будущем не было слабины, сродни той, что была у Кадета – несправедливого, иррационального чувства вины за то, что он имел мать, знал и любил ее и потерял – и недополучил ее любви, жил сиротой.
– Что случилось? – дергал его за руку подскочивший Монах, бледной тенью существующий на краю его сознания. – Скажи, что случилось, Каддет?! – Но Кадет смыкал потоки сознаний.
До рассвета еще оставалось много времени, она успеет.
Тень раздела Принцессу, разрезав всю ее одежду на узкие полосы, сбрасывая их в одну кучу. Работать было легко, потому что помогал желтый свет из открытого невидимого. Когда тело обнажилось, Тень сорвала с шеи принцессы ожерелье и сунула его за пазуху, затем попыталась снять широкий браслет, но он не поддавался ножу, а застежку браслета она не нашла. В правом рукаве платья обнаружилась какая-то короткая тяжеленькая трубка.
