– Нет, не в Москву. – Глеб обвел невидящим взором улицу. – Я не знаю… За границу?
– Что там без денег делать-то?.. А с деньгами и здесь можно жить… – Он едва заметно вздохнул. – Нет смысла нам с тобой, Глебушка, ехать куда-то. Наша стезя – рисовать картины. Пусть не гениальные, но это занятие близкое нашей горемычной душе. Бог позволил нам жить этим, и на том спасибо.
Философия Ефимыча, такого же детдомовца, как и он, была грустной, обреченной, но справедливой. Глеб понимал это. Но чем больше думал об этом, тем больше ему хотелось вырваться из болота.
Через день после разговора, вынося поздно вечером мусор, он опять услышал музыку. Странную, загадочную, ни на что не похожую. Королев замер перед ржавым мусорным контейнером. Музыка раздавалась из-за дощатого покосившегося забора. Как и прежде, она поиграла несколько секунд и растворилась. Кто-то явно издевался над Глебом.
Около минуты он стоял с ведром в руке, а затем выдал:
– Это же новый радио-хит! Ну и дерьмо твои картины!
Чтобы высыпать в контейнер мусор, ему пришлось взобраться на шатающийся ящик. Музыка грянула снова настолько внезапно, что Глеб едва не ухнул в помои.
– Проклятье!
Он отбросил ведро и перелез на контейнер. Похожие на музыку немелодичные звуки продолжали доноситься из-за полотна забора. Духовые выдували несколько нот, затем резко обрывали мелодию и продолжали уже другой отрывок на октаву выше или ниже. Бессмысленный набор рваных отрезков.
Королев схватился за верх забора, торопясь подпрыгнул, пока музыка не исчезла. Ему удалось закинуть тело на гребень. Замерев на секунду, он перевалился и упал вниз. Сугроб мягко принял его.
Музыка продолжала звучать впереди из кромешной темноты. Глеб никогда не бывал на этой стороне забора и не представлял, что здесь находится. Проваливаясь по колено в сугробы, он упрямо двинулся на звуки во тьму, на всякий случай вытянув руки вперед, чтобы не разбить лицо о неожиданный столб или угол чего-нибудь большого и железобетонного.
Чем дальше он шел, тем почему-то музыка не становилась громче, что странно. Источник звуков не приближался, но и не отдалялся. В конце концов все закончилось. Он не успел. Странная музыка оборвалась.
В отчаянии Глеб повалился на снег, окунув волосы в снежную пену. Из-за тучи робко выглянула луна, озарив землю белым светом…
Глеб поднял голову, оглядываясь. От внезапной догадки по телу прокатилась холодная колючая волна.
Он встал. Стряхнул снег с волос. Нижнюю челюсть перекосило от холода, зубы дробно стучали.
Со всех сторон его окружали пустоши, укутанные ровным снежным покрывалом. Светящиеся окошки домов остались далеко позади.
Музыка появилась внезапно, играя все также тихо, издалека. Но теперь Глеб видел, что ей неоткуда раздаваться.
– Есть единственный способ проверить, – прошептал он и сдавил уши ладонями.
Музыка не исчезла и не сделалась тише.
Глеб закричал.
Слышать то, чего не слышат другие – верный признак надвигающейся шизофрении. Королев был поражен этим открытием в себе. В течение следующей недели, он слышал доносящиеся из ниоткуда звуки несколько раз. За это время не мог заставить себя взяться за кисти и не выходил из дома, питаясь одним рисом. Он надеялся, что затворничество вылечит. Что музыка однажды пропадет так же внезапно, как и появилась.
Буднично минули Новый год и Рождество, а музыка возникала снова и снова. Духовое гудение и ритмичные барабанные удары болью врезались в мозг, заставляя страдать от осознания собственного бессилия и неполноценности. Иногда в эти моменты он прижимался к батарее, сдавливая голову руками, иногда кричал, пытаясь заглушить музыку. Однажды, несколько раз ударил по лбу доской от мольберта – хладнокровно, размеренно, превозмогая боль. Не помогло. Музыка словно не ведала о существовании Глеба и играла себе где-то там, незнамо где.
Нужно показаться психиатру. Всего лишь. Рассказать про музыку, он выпишет лекарство, и она исчезнет… Вроде все просто. Только скажет врач, что лекарство нужно вводить внутримышечно, и положит в стационар. Мысль о том, что придется существовать в одной палате с блеющими и мычащими пациентами (возможно до конца жизни!), была невыносима. Ведь он же не псих! Он не жует комнатные растения и не пляшет голым посреди гастронома. Только ощущает апатию к окружающему миру… Да еще эта чертова музыка не дает покоя.
Самую дальнюю вылазку он сделал за пособием по безработице. Получил в сберкассе жалкие крохи, на которые опять накупил риса. После чего вернулся домой. И музыка снова пришла издалека. Только Глебу показалось, что она сделалась громче.
Последнее трудно определить. Нужно сравнить, но с чем? Куда воткнуть штекер от магнитофона, чтобы посмотреть, на сколько децибелов отклоняются стрелки индикаторов?
И еще ему показалось, что музыка стала звучать дольше. Но это можно проверить.
В следующий раз он заметил отрезок по секундомеру, результат записал прямо на стене графитовым стержнем. Число, время по Екатеринбургу и данные замера – 1 минута 19 секунд. Через два дня на стене появился уже столбик записей, по котором можно было с уверенностью сказать, что с 20-е по 22-ое января музыка возникала восемь раз и средняя продолжительность ее выросла на двадцать секунд…
Его болезнь прогрессировала. Далекие отрезки симфонии какофонического оркестра приближались, становясь все дольше и громче. Но почему?
– Это приближается липкая унылая псина, по имени Шизофрения, – произнес он, выпрямившись и бросив графитовый стержень под ноги. Тот жалобно хрустнул. – Что мне делать?
Выход оставался только один. Который больше всего не нравился Глебу.
Врач оказался настолько молодым, что Королев усомнился в его квалификации. Казалось, что щуплый черноволосый юноша нацепил чужой халат, чтобы сыграть роль психиатра в плохом школьном спектакле.
– Вы слышите голоса? – с интересом спросил он.
– Нет, именно музыку, – уточнил Глеб, пристроившись на краешке стула.
– Она раздается в голове?
– То есть? – не понял Королев.
Парень поправил воротник, кашлянул.
– Видите ли. Существуют галлюцинации и псевдогаллюцинации. Галлюцинации – это когда вы слышите несуществующие звуки. Как бы извне. Псевдогаллюцинации – когда звуки раздаются у вас в голове.
– Мне кажется, что она музыка звучит снаружи. Но я не могу отыскать ее источник.
Молодой человек кивнул. Никак не поворачивался язык, назвать его психиатром.
– Вы принимаете спиртное, наркотики?
– Нет.
– У вас имеются зубные пломбы с использованием металлических элементов? – Поймав изумленный взгляд, он пояснил. – Ну, знаете, известно несколько случаев, когда в кислотной среде рта генерировался слабый ток, и металлические болты и коронки начинали работать как антенна. Они принимали сигналы ближайшей радиостанции и передавали ее на слуховой нерв.
