Уяснив, что на его стороне планеты была ночь, он решил приостановить дальнейшие внешние исследования, пока не будет больше света, и обратился опять к остаткам своего корабля.
Он и не ожидал, что осмотр как-то подбодрит его, но он совсем помрачнел, когда осознал, размеры разрушения. Твердые металлические части в машинной отделении изменили свою форму под напряжением, которому они подверглись. Почти твердая конверсионная камера главного двигателя была искорежена, не было и следа от газовых трубок, очевидно, они были пульверизированы ударом и смылись водой. Ни одно живое существо определенного размера не могло и надеяться пройти через подобное живым, неважно, как бы хорошо оно ни было защищено. Мысль была утешительной — он сделал все возможное для Хозяина, хотя это и не было эффективным.
Наконец, убедившись, что ничего полезного не осталось в корабле, Охотник решил, что ничего больше нельзя сделать в данный момент.
Он не мог начать действительно активную работу, пока у него не будет больше запаса кислорода, что значило, пока он не выйдет на открытый воздух.
Отсутствие света тоже было тяжелой помехой.
Он расслабился в сомнительном прибежище покалеченного корпуса и ждал, пока шторм не кончится, и не придет день. При свете и спокойной воде он чувствовал, что сможет достичь берега без посторонней помощи. Шум волн предполагал какое-то препятствие, что говорило, что берег не слишком далеко.
Он лежал так несколько часов, и ему вдруг пришло в голову, что он, возможно, на планете, которая всегда обращена одним полушарием к солнцу, но он понял, что в этом случае темная сторона будет почти наверняка слишком холодной для воды, чтобы она могла существовать, как жидкость.
Казалось более правдоподобным, что штормовые облака закрывают дневной свет.
С той поры, как корабль упал в грязь, он оставался недвижим. Движения наверху ощущались в течении и вдоль дна, так что Охотник мог чувствовать, но это совсем не могло пошевелить наполовину погребенную массу металла. Уверившись в том, что корпус прочно застрял на месте, потерпевший крушение поразился, когда его убежище дрогнуло, как будто тяжелый удар слегка изменил положение.
Он сейчас же послал исследовательское щупальце. Он сформировал глаз, на его конце, но темнота все еще была сильной, он возвратился к простому осязательному исследованию.
Вибрации навели его на мысль о очень сильном царапании по обшивке металла, и что-то живое появилось возле вытянутого щупальца. Существо продемонстрировало свою чувствующую способность, просто схватив придаток в рот, хорошо оснащенный пилообразными зубами.
Охотник прореагировал нормально, то есть он позволил части себя вступить в прямой контакт с этими неприятельскими лезвиями, чтобы перейти в полужидкое состояние, и в то же время он послал большую часть своего тела в странное существо. Он быстро принимал решения, и, очевидно, размер вторгшегося существа вынудил его совершить безрассудный поступок. Он оставил разрушенный корабль совсем и послал все свои четыре фунта желеподобной плоти туда, где, как он полагал, будет более удобное общение.
Это была восьмифутовая акула с головой в виде молота. Она, возможно, удивилась и, возможно, пришла в раздражение, но в общем у нее было слишком мало ума, чтобы испугаться. Ее страшные челюсти схватили жадно то, что на первый взгляд казалось твердым телом, но только для того, чтобы дать дорогу большему количеству воды.
Охотник не сделал попытки избежать зубов, так как не боялся механического повреждения от этого существа, но он серьезно воспротивился усилиям рыбы проглотить ту часть его тела, которая была уже в ее пасти.
У него не было намерения отдать себя желудочному соку, так как, не имея кожи, он не смог бы вынести это даже временно.
Как только активность акулы возросла, он послал исследовательский псевдококон к уродливой грубокожей форме и через несколько мгновений обнаружил пять жаберных щелей на каждой стороне шеи существа. Этого было достаточно, больше он не исследовал. Он действовал с искусством и точностью, порожденными долгим опытом.
Охотник был многоклеточным существом, подобно птице или человеку, несмотря на очевидное отсутствие структуры. Индивидуальные клетки его тела, однако, были гораздо меньше, чем те, которые были у земных существ, сравнивая в размере с наибольшей протеиновой молекулой.
Для него было возможно сформировать из своей ткани конечности, полностью с мускулами и чувствительными нервами. Вся система была достаточно хороша для исследования через капилляры более ортодоксального существа, не мешая серьезно его циркулирующей крови.
У него не было трудности незаметно ввести себя в тело акулы.
Он в данный момент избегал нервы и кровеносные сосуды и проник в те мускульные и внутренние щели, куда мог достать.
Акула сразу же успокоилась после того, как существо в ее пасти и на теле перестало посылать осязаемые послания в ее маленький мозг. Ее память, несмотря на все намерения и цели, была несуществующей. Для Охотника, однако, успешное проникновение было только началом сложной деятельности.
Прежде всего и наиболее важно — кислород.
Здесь было достаточно драгоценного элемента, наполнявшего площадь клеток его тела на несколько минут жизни самое большее, но он всегда мог быть включен в тело существа, которое тоже поглощало кислород, и Охотник торопливо послал сублимакроскопический придаток между клетками, которые формировали стенки кровеносных сосудов, и начал грабить в кровяных клетках их ценный груз.
Второй необходимость было видеть.
Его новый хозяин, безусловно, имел глаза, и Охотник начал искать их. Он мог, конечно, послать достаточно своего собственного тела наружу акульего тела, чтобы сконструировать себе глаза, но он не мог бы избежать сопротивления существа такому действию.
Кроме того, естественные органы зрения были обычно лучше, чем те, которые он мог сделать сам.
Его исследования были прерваны до того, как он зашел слишком далеко.
Крушение произошло, как он предположил, довольно близко к земле. Неожиданная встреча с акулой имела место в совсем мелкой воде. Акулы не слишком любят перемены, и это совершенно непонятно, почему эта была очень близко к берегу. В течение борьбы монстра с Охотником она отчасти была подтолкнута, отчасти сама подплыла еще ближе к берегу, и теперь она старалась вернуться в глубокую воду.
Продолжавшаяся бешеная активность акулы после того, как в системе кровообращения появился еще один потребитель кислорода, привела к созданию необратимой ситуации.
