Плоть всколыхнулось туманной пеленой, расступаясь перед жгучими лучами. Белесое нечто протянулось вослед зарядам…
Охотник непонимающе заглянул в дыру на животе, образованную ударами. Сквозь нее виднелось немногое — тусклая фиолетовая дымка на траве и странно вывернутые ноги трупа. Через мгновение пробоина затянулась. И что теперь?
Шепот чуть усилился, замельтешили белесые лоскутья… и серость вновь вернулась к вялому течению.
— Эй… — выдохнул Николай.
Десантники, повинуясь оклику капитана, удалялись с места боя. Двигались прямиком на Охотника. Уклониться? Он замер в преддверии контакта с невысоким, крепко сбитым блондином, чье лицо укрывал тонкий слой земляного пепла.
Поворот, последующее касание…
Ощущения довольно странные и привычные до боли. Ни ряби, ни значительных всплесков — десантник на мгновение углубился в сосредоточие охотничьей энергии. Вспыхнули привычные краски, умолкли шорохи. Чужие мысли зароились в голове, легкий укол голода приласкал желудок, плечо восприняло давление ремня лима, а галька начала упорно терроризировать левую пятку…
Жизнь. Охотник попытался удержать контакт…
Десантник уходил. Медленно брел к точке общего сбора, а за ним клейкими лентами тянулись нереальные клочья охотничьего образа. Серость вернулась. Николай поспешил за бойцом к знакомому берегу тенистого пруда — месту сбора потрепанных «львов».
Морщинистые откосы темными глыбами парили в зеркальной глади воды, золотистыми бликами в отражении изредка мелькало солнце. Но стоило «львам» выбраться на прибрежный песок, и утренняя картина мира разительно изменилась. Первыми вестниками перемен прозвучали возгласы двух техников подле пяти черно-белых флайтов службы безопасности. Они воззрились на удивительное зрелище — исцарапанных, покрытых грязью бойцов, окровавленное тело оперативника на руках у капитана, отрешенные взгляды и неопределенные эмоции на лицах.
— Что происходит?!
— Развернуть периметр. — Игнорируя вопрос, Кристоферсон четким шагом проследовал в командный флайт. Рывком открыл входную мембрану, протиснулся на место пилота и замер, упершись руками в панель управления. Просидел минут пять — собирался с мыслями.
Вздрогнув по неведомым причинам, командир сквада принял вид образцового военного и играючи пробежал пальцами по сенсорам коммутатора. Судя по коду, на другом конце линии ожидалось крупное начальство — либо ангел безопасности Гранатов, либо один из замов. СВОК, например…
Перед десантником голубоватым мерцанием развернулся экран визор-связи — идеальный прямоугольник. отмеченный УКОБовской эмблемой. Далее стилизованное изображение сменило спокойное и деловое лицо Эдэи — картина, удачно дополненная темным фоном кабинетных стен и верхом идеально подогнанной формы.
Миниатюрный пожелтевший листочек березы скользнул по лобовому стеклу флайта. На секунду замер у левой боковой опоры и подхваченный ветром канул в зелени парка.
— Докладывайте. — Голос Эдэи звучал официально и сухо.
Кристоферсон неприметно вздохнул:
— Согласно вводной мы проверили сектор вокруг точки контакта… — последовала долгая пауза.
— Я слушаю, — напомнила женщина.
— Обнаружено девять объектов, восемь ликвидированы. Потеряли одного… — Капитан заметно напрягся. — Задание выполнено.
— Восемь из девяти… — Эдэя нахмурилась, отдаваясь мысленному анализу ситуации… и опомнилась под пристальным взглядом оперативника. — Задание будет выполнено, после того как «львы», капитан, сутки отдежурят на периметре.
— Сутки? — невольно вытянулся десантник.
— О любых изменениях докладывайте мне лично. Отбой.
— Но у вас завтра…
— Свадьба. — Эдэя слегка расслабилась. — Как выкроишь минутку, забегай в брифинг-зал.
— Постараюсь, — кивнул оперативник. По его виду заметно, что он вряд ли надеется выкроить минутку — неудивительно, учитывая текущий расклад: непонятные приказы, гибель подчиненного… Он скупо улыбнулся: — На всякий случай, поздравляю заранее.
— Принято. Конец связи.
Экран резко померк, отдав кабину флайта во власть изумрудно-золотистых теней близкого леса. Один из десантников стуком по входной мембране привлек внимание командования:
— Мы закончили.
Николай отступил от флайта. Попятился к берегу пруда, невидяще созерцая суету бойцов. Они точно за невидимой завесой — бесконечно далекие в чуждой жизни. Осознание, что надо искать хоть какое-то решение в сложившейся бесперспективности, кольнуло иглой. Есть ли в том смысл? Он услышал достаточно — в душе всколыхнулось нечто чуждое, точно пробудился дремавший зверь.
Охотник закричал — с полной выкладкой. Не на эмоциях, а скорее от отсутствия таковых.
Вновь усилился шепот, а с небес донесся слабый гул. «Усы» закачались…
— Тише ты, — прошипели за спиной.
Николай развернулся. И ни одна травинка не дрогнула под ногами.
На кусочке береговой линии присутствовал туманный образ — полноватый низенький мужчина в старомодном потасканном сюртуке из серебристой взвеси. Он испуганно посмотрел на небо, потом на димпа и выразительно прижал палец к губам.
— Сбавь обороты, услышат.
Николай рухнул на прибрежный откос — вроде как присел. Земля пока держала.
— Что, перемкнуло? — сочувственно спросил мужчина. Устроился рядом.
Неопределенно поведя рукой в воздухе, Охотник открыл рот, подумал, закрыл. И вдруг спросил:
— Ты кто?
— Погонщик я…
— Где я?
— Ты что по списку вопросы задаешь? — Мужчина сложил руки на животе и заинтересованно посмотрел на собеседника. Видно, поговорить не прочь, даже любит перемолвиться словечком. — Та не дергайся, шучу я так. Ты на другой стороне.
Картина не прояснилась. Мозг отказывался перерабатывать информацию, да и той информации — с зернышко.
— Ну как у монеты… Две стороны. На одной, вон те — присно суетные, а на другой… добро пожаловать — Погонщик широким жестом обвел тусклый мир. — Считай, обратная сторона…
— Я не мертв. — Николай посмотрел на пальцы рук, на указательном правой алела царапина. Правда, цвет столь же невыразительный.
— Раз так говоришь, — Мужчина затрясся, заперхал. То, что это смех, димп понял не сразу.
— Хватит ржать, с религией я только по картинкам…
— Чего? — Погонщик искренне удивился. — А при чем тут… Ты не понимаешь, да? Это. Другая. Сторона. Вообще ни разу не теология.
Он выжидательно уставился на Охотника. Не найдя понимания, фыркнул. Охотник коснулся травы — стебель прошел сквозь пальцы.
— Тогда что это?
— Походу, у нас проблемы с коммуникацией…
— Хорошо, чем занимаются Погонщики?
— А вон, видишь? — Мужчина ткнул в близко порскнувший белесый лоскут. — Когда попадают сюда, теряются. Приходится направлять, возвращать на стезю, так сказать. Это из официальной версии. Мало кто из Погонщиков старается. Нудно, пресно, надоело. Рано или поздно отклики и без понуканий оказываются там…
— Где?
— Там. — Толстячок украдкой кивнул в сторону «усов», точно боялся лишнего внимания.
— И что там? — терпеливо спросил Николай. Злости нет, без информации он рискует остаться за обочиной до скончания веков.
— Ты че, совсем отмороженный? — всполошился мужчина. Слетел на прибрежный песок, воровато огляделся. — Не принято о таком… услышат…
— Хорошо, и не таких ломали. — Николай припомнил слово, за которое уцепился разум. — Ты упоминал отклики. О них можно?
— Да без проблем, — успокоился Погонщик. — Люди угасают. Всегда думают, что в запасе вечность, но в итоге меркнут… по тем или иным причинам. Остается отголосок, который принимает другая сторона, а через некоторое время они завершают путь… я уже сказал где.
Николай глянул на исполинские тени усов. Разобраться в происходящем не просто. Но необходимо.
— Двери… — вскинулся он. — Меня привели сюда двери.
— Слушай, это индивидуально… Кто-то видит свет, кто — то тоннель. Облако, луч, черная карета, поезд ржавого Бо, болотная тропа, серый клипер… Но двери тоже норм.
