стальным наконечником. Такую же, как у князя Всеволода. Они и мне пытались навязать эту дуру, но я предпочёл привычный меч.
— Ну, а вы позади, — сказал леший князю Всеволоду и старосте. — И надень шлем, князь. Мало ли что!
Князь Всеволод недоверчиво нахмурился, но спорить не стал. Надел на голову островерхий стальной шлем с кольчужной сеткой, закрывающей шею.
— Шагайте тихо, — предупредил нас леший, — и смотрите под ноги. На сухие ветки не наступайте. Спугнём зверя — уйдёт, и не заметим.
— Может, похоронить её? — неожиданно предложил староста, показывая на труп женщины. — По-человечески, а? Земля мягкая. Можно палками могилу вырыть.
— Убьём медведя — придёшь с сельчанами и похоронишь, — сказал ему леший. — Всё, идёмте!
Мы медленно продвигались вперёд, осторожно ступая по мягкому длинному мху. Отводили в стороны ветки, придерживая их руками, чтобы не хлестнули по лицу идущего следом.
По заросшему травой косогору спустились к лесному ручью. Прозрачная вода быстро бежала, вихрясь возле серых камней и затонувших брёвен, поросших зелёными водорослями. В воде сновали серые рыбёшки, с ладонь величиной.
Леший решительно зашлёпал на другой берег. Я вслед за ним ступил в ледяную воду. Просочившись сквозь швы сапог, она обожгла ступни холодом.
Перейдя ручей, мы вышли на песчаную отмель. Леший задержался на ней, показывая что-то Джанибеку. Я тоже подошёл взглянуть.
На мокром зернистом песке отчётливо отпечатался след. Набольшие косолапые подошвы и длинные борозды от когтей. След уходил вверх, на заросший лесом берег.
— Крупный зверь, — тихо сказал Чупав. — Осторожный.
— Ничего, — так же тихо ответил леший. — Мы к нему против ветра зайдём. Не учует.
Леший приложил палец к губам и стал подниматься наверх по травянистому склону.
На этом берегу ручья рос низкий березняк. Похожая на золотые сердечки листва обвисла, прибитая осенними дождями, но пока ещё держалась на ветках.
Да тут хер что разглядишь!
Кривые берёзы крепко сплелись ветками, словно боялись упасть поодиночке. Продираться через них было бессмысленно. На весь лес шум поднимем.
Леший подумал и повёл нас в обход березняка. Показал рукой на рыжие стволы сосен, которые возвышались над берёзами.
— Обойдём березняк вокруг, я поищу след. Если не найду — значит медведь в березняке и залёг. Тогда пойдём напрямую.
Джанибек наложил на тетиву лука стрелу с острым калёным наконечником.
Леший вдруг остановился и тревожно повёл носом. Я тоже принюхался и уловил резкий звериный запах.
Бля!
Берёзы затрещали под тяжёлой тушей. Зверь с рёвом выпрыгнул прямо на нас.
Староста отлетел в сторону от мощного удара когтистой лапой. Только грязные лапти мелькнули в воздухе. А затем медведь одним прыжком очутился рядом с князем Всеволодом и подмял его под себя.
Я отчётливо услышал, как скребут когти по стальному шлему.
Вот тебе и рогатина! Как ей ткнёшь, если зверь придавил тебя к земле?!
Я выхватил меч, и тут же над ухом дважды сухо щёлкнуло. Одна стрела впилась медведю в нос, вторая вошла глубоко в левый глаз. Зверь отчаянно заревел. В его рёве слышалось что-то жутко первобытное, почти человеческое.
Остриём меча я полоснул зверя по мохнатой жопе, почти отрубив ему заднюю ногу. Рядом крякнул Чупав и всадил в медведя свою рогатину. Кровь ручьями побежала по бурой шерсти.
Медведь резко извернулся, вырвав рогатину из рук Чупава. Огромная пасть клацнула зубами рядом с моей правой ногой. По спине побежали холодные мурашки. Я отпрыгнул в сторону и снова замахнулся мечом.
Ещё один сухой щелчок. Джанибек целился в правый глаз медведя, но промахнулся. Стрела вошла глубоко в мясистую щёку. Зверь взмахнул лапой и переломил тонкое древко стрелы. Уцелевшим глазом уставился на меня. Взгляд его был точь-в-точь как человеческий!
Я с силой рубанул мечом широкую лобастую голову.
Глава 2: Избушка на ножках
Мой удар не убил медведя, но на мгновение остановил его. Этого мгновения хватило Чупаву, чтобы схватить рогатину князя Всеволода и засадить её глубоко под левую лопатку зверя.
Медведь снова взревел. В груди у него что-то забулькало, захрипело. Тёмная, почти чёрная кровь потекла из оскаленной пасти, пачкая светлую манишку на груди. Уцелевший правый глаз подёрнулся матовой пеленой.
Я глубоко всадил меч прямо между жёлтых клыков. Лезвие пробило затылок и вышло наружу.
Леший подскочил к Чупаву и всем весом налёг на рогатину. Вместе они спихнули медведя с князя Всеволода. Огромный зверь мягко рухнул набок, несколько раз дёрнул в воздухе страшными когтистыми лапами и затих, вытянув морду.
Я бросил на хер меч и подбежал к князю. Всеволод весь в крови, лежал, заслоняя руками бледное лицо. Помятый шлем кое-как держался на его голове.
— Князь! — заорал я. — Ты жив?!
Бля! Мишка меня убьёт!
Князь слабо застонал и пошевелился.
Слава богам! Жив!
Опираясь на руки, Всеволод кое-как сел, расширенными зрачками глядя на меня.
— Ч-ч-то эт-то?... — попытался спросить он. Нижняя челюсть князя дёргалась, зубы громко стучали друг о друга.
Я присел рядом с ним на корточки.
— Ты цел?
Князь осторожно покрутил головой. Подтянул к животу длинные ноги.
— В-вроде. Охереть! Немой, у тебя выпить есть?
— Сейчас!
Я нашарил в кармане серебряную фляжку с дед Мишиным самогоном и протянул её князю Всеволоду. Он сделал жадный глоток, закашлялся. Самогон струйкой потёк по его сивой бороде. Князь со свистом втянул в себя воздух и уже твёрже повторил:
— Охереть!
Я оставил его приходить в себя, а сам пошёл посмотреть, что там со старостой.
Чупав и леший рубили молодые ёлки, делая носилки.
— У старосты рёбра сломаны, — озабоченно сказал мне Чупав. — Нести придётся.
Я взглянул на мужика. Лицо его было бледным, на грязном лбу выступили мелкие капельки пота. Староста держался за правый бок и дышал часто, прерывисто. Но крови на губах не было. Значит, лёгкое не пробито. А остальное заживёт.
— Понесём, — кивнул я, прикидывая — сколько нам шлёпать до деревни. Выходило порядочно. К ночи хрен доберёмся.
— Ч-что это? — в голосе князя Всеволода я услышал страх и быстро обернулся.
— А?
Ипать!
Медведя не было. Вместо зверя на залитом кровью мху лежал голый коренастый мужик. Голова его была разрублена, кучерявые чёрные волосы слиплись от крови. Из распахнутого рта торчала рукоять моего меча.
— Всеблагие боги! — прошептал староста и отвернулся, хрипло дыша.
От увиденного и от сладкого, тяжёлого запаха крови меня вдруг замутило. Я прислонился к сосне, уткнулся лбом в шершавую холодную кору, пытаясь прийти в себя.
— Перекидыш, — мрачно сказал Чупав, и повернулся к старосте.
— Знаешь его?
— Это Серёжка Чёрный. Тот, что по весне утонул.
— Значит, не утонул.
Чупав зло сплюнул себе под ноги.
— Понимаешь, князь, чем дело оборачивается?
Я вопросительно посмотрел на него.
— Откуда здесь перекидыш взялся?
— Ну, мало ли! — пожал я плечами.
— Раньше за этим Серёжкой
