он сейчас дожидаться пока ты ему башку оторвёшь? Тебе сейчас нужно бежать. Хватай коня и скорее домой. Забирай жену и уходите. А о Борьке я позабочусь.
С трудом переборов эмоции, разум всё-таки взял вверх.
— Спасибо. Я не забуду тебе этого, — обнялись друзья. — И ему не забуду. Никогда!
Бородач ещё долго смотрел как тот, кого он должен задержать уходит в поисках коня.
— Что ж это я? Так нельзя. Пойду ка я в винодельню. Меня здесь не было… Я этого не видел, — быстрый взгляд пробежался по периметру. — Совершенно не видел.
***
Палящее солнце пекло голову, отказывающуюся верить в происходящее. Ещё час назад он был главой крупнейшего в области сельхоз предприятия, насчитывавшего одних только работяг с две тысячи человек, а теперь он преступник, несущийся прочь от места, коим он руководил более пяти лет.
— Ничего. Главное успеть забрать мою девочку. А там и видно будет, куда двинем.
Жена Гория была ощутимо младше его самого, однако супругам это не мешало. Сблизившись с молодой дочкой дворянина всего три года назад, мужчина уже не мог представить себе жизни без неё. Всё, что свершалось делалось ради неё. До встречи с ней тот, конечно, не был чист на руку, однако, когда дохода стало не хватать на прихоти избалованной аристократки пришлось находить новые способы обогащения. Больших трудов стоило увеличить производительность предприятия настолько, чтобы хватило и на выполнение плана, и на пополнение казны и на левую торговлю, которая, к слову, приносила баснословные деньги. Крупная прибыль быстро вытравила страх и совесть, мешавшие работать в первые месяцы. Вскоре масштабы этого дела позволили начать строительство дома мечты, коим руководила супруга. Разумеется, только оформление. За самой стройкой следил, ставший неизмеримо любимым, муж.
И хоть сейчас на него свалились большие неприятности, он точно знал, что ему делать дальше, ведь его любимая супруга носила под сердцем его дитя.
Вскоре среди бесконечного леса показался величавый особняк, выполненный из редкого для здешних мест синего дерева. Резные украшения трёхэтажного произведения искусства впечатляли своими масштабами… и стоимостью.
Страшная жалость сжало сердце. Придётся бросать. Всё нажитое столь тяжёлыми усилиями. Кроме того, каждый метр этого особняка включал труд его любимой женщины, которая иной раз лично принимала участие в работе, касающейся украшений.
Пробежавшись по саду, в котором жена должна была гулять в это время дня, обеспокоенный муж её не обнаружил. Какая-то тревога засела в душе. Кричать не позволяло странное предчувствие, будто стражи уже схватили его жену и поджидали его самого.
Тихий осмотр первого этажа ничего не дал, однако свежеприготовленная, наполовину съеденная еда ещё больше усилила тревогу. Обед был явно на две персоны.
Медленный подъем по лакированным ступеням прервался вздохами со стороны спальни. Стук сердца бил по вискам всё сильнее. «Только не это!» Повторял он себе. «Всё что угодно, только не это!»
С этой фразой муж одёрнул ткань и вошёл в спальню. Разбросанная по всему периметру одежда подтвердила опасения. Еще некоторое время Горий не мог поднять глаза на постель, с которой доносились истошные стоны и учащённое дыхание. Сил поднять глаза не хватило и вдруг режущие сердце животные звуки сменились женским криком.
— Ой! Горий! Что ты тут делаешь?
Двое оторвались друг от друга и уставились на пришедшего, прикрывшись одеялом. Только теперь он смог поднять глаза на жену и мужчину рядом с ней.
— Ты! — в этом мужчине узнавался барон Шремский. Крупный землевладелец некогда сватавшийся к его жене.
— Ты должен быть уже в тюрьме. Что ты тут делаешь? — негодяй посмел открыть рот.
Шок охватил Гория. А что он здесь делает? Ради чего пришёл? Долгое молчание сменилось проступающими слезами.
— Я… вас… убью…
Барон тут же встал на ноги и накинулся на хлипкого врага. Ему никак нельзя было попасться в таком виде и при таких обстоятельствах стражам, что вскоре непременно будут здесь.
Тяжелая нагая туша пыталась задавить своего противника, однако невменяемое состоянии того сменилось дикой яростью. Зверский крик вырвался из его груди, а за ним последовал звук нечто тяжёлого, падающего вниз по лестнице.
Накинув на себя простыню, жена выбежала из комнаты, где закричала от вида окровавленного любовника и нависшего над ним мужа. Тяжёлая ваза, размером с голову барона, вот-вот должна была встретиться с черепом.
— Стой! Не убивай его! — женский голос, переходящий на крик остановил его руку.
— Ты предала меня. Знаешь ли ты, что ты больше не жена управляющего? И этот дом больше не наш дом?
— Зна…знаю…
Гнев сменился очередным шоком.
— Это… я… я… отправила бумаги. — из-за слёз и истеричного заикания слова разбирались с трудом.
— Ты? Зачем? А Борис? Борис помогал тебе?! ОТВЕЧАЙ!
Ответом было подёргивающееся кивание.
Остался единственный вопрос, что его интересовал. Зачем? Зачем она предала его? Но вдруг взгляд жены перемещается с пола куда-то за спину мужа и воздух пронзает страшный женский крик. А потом резкая, всепоглощающая боль в спине и узор напольного ковра, ударившего в висок. Фигура окровавленного барона восстала над ним. В руке он держал кочергу от находящегося рядом камина. Ещё один удар… и темнота.
Сознание медленно выплывало из темени отключки. Боль охватывала всю голову, но особенно сильно мучала висок и затылок. Видимо туда и были нанесены удары. Руки, попытавшиеся дотянуться до страшно ноющей головы, встретились с непреодолимым препятствием — кандалами, плотно охватывающими запястья. Осознание этого возымело ободряющий эффект и мгновенно привело Гория в чувства. Нахлынувшие волной воспоминания о случившемся немедленно добавили к физической боли ещё и душевную.
"Зачем же ты так со мной, моя девочка?" — вертелось в голове. На протяжении какого-то времени в холодной одиночной камере только эта мысль была его спутницей. Ни стража, ни кто-то ещё не появлялись. И заключённого это не волновало. Его вообще больше ничего не волновало. Он понимал безысходность своего положения и единственное, что ему оставалось — это ждать суда.
Он был так расстроен, что в голову врывались разные мысли, которые через время начали складываться в единую картинку: он вспомнил свой дом, все три этажа которого были из дорогого синего дерева, с резными окнами и большой дверью; именно там он всегда чувствовал себя безопасно и спокойно. Когда он приходил, уставший после работы, его встречала жена — одна мысль сменилась другой: жена, беременная жена, их общий ребенок, которого они так ждали. Хм… ребенок, общий ребенок. Его жена часто бывала одна, он поймал ее на предательстве и измене. Вопрос, какое-то время крутившийся в подсознании, стал
