поступления, подумаю об этом завтра, как говорила известная специалистка по решению проблем Скарлетт О’Хара. Сегодня надо заняться кое-чем другим. Самой одновременно приятной и тяжёлой обязанностью, которую я взвалил на себя, стало преподавание орочьим детям основ арифметики и грамоты.
Письменность я разработал с нуля, на основе русского алфавита, благо, он неплохо подходил к языку. Всё по принципу «как слышу — так и пишу», разве что начертание некоторых букв пришлось упростить, чтобы их проще было чертить примитивными стилусами или ножами. И хоть это обучение отнимало каждый день по несколько часов, оно было одним из самых важных вложений времени и сил.
Сначала орки крайне неохотно отдавали своих детей в учёбу, но вскоре убедились в пользе этого начинания, и на уроках стали появляться даже взрослые, и мне вспомнились первые годы советской власти с их ликвидацией безграмотности. В конце концов, если каждый будет уметь считать и писать, никому от этого хуже не будет.
Так что я учил орчат грамоте, с местной спецификой, разумеется, шаманы занимались политической подготовкой, рассказывая о древних вождях и наших извечных врагах — Священном Союзе, а сотники взяли на себя боевую подготовку, обучая прибывающих ежедневно новобранцев. Орда понемногу росла и крепла. Основу государства мы заложили, и теперь нужно было сохранить его в этих постоянно меняющихся условиях.
Нужно было, конечно, спускаться вниз и переселяться на новые земли как можно скорее, я это прекрасно понимал. Но что-то меня останавливало всякий раз, когда я об этом думал. Мне не хотелось оставлять в тылу эту гниющую язву в виде гномьих шахт.
Можно было, конечно, переселиться всей Ордой, оставив позади эти неприветливые горные кряжи, навсегда позабыть о них, как позабыли о степях, которые когда-то покинули, но я так не мог. Мне казалось это позорным и трусливым бегством, и мне не хотелось уступать ни пяди земли.
Так что первым делом я хотел разобраться с этой угрозой, гномьи шахты мозолили мне глаз при каждом взгляде на карту.
Несколько беспокоила этическая сторона вопроса, потому что я понимал — вопрос с гномами придётся решать окончательно, но очень быстро всё моё морализаторство разбилось о воспоминания про гномий хирд на окраине деревни. Что, если бы мы их тогда не разбили в бою? Уверен, у них не возникло бы вообще никаких моральных терзаний, а всю деревню сравняли бы с землёй, не оставив в живых вообще никого. Они боялись нас до усрачки, и это осознание пришло ко мне, как внезапное озарение.
Раньше я как-то не придавал этому значения, а теперь вдруг понял. Всеми ими двигал страх, животный ужас перед ожившим ночным кошмаром, кровожадными и коварными орками, зеленокожими монстрами, и никто из них даже не пытался действовать каким-либо другим образом. Насилие рождает насилие, и я не знаю, кто первым начал эту войну, но мог легко представить, как какой-нибудь изящный эльф кривит лицо при виде орочьих торчащих клыков и выпускает стрелу орку в спину. Исключительно по той причине, что мы, орки, не попадаем под утончённые эльфийские стандарты. И это, скорее всего, не изменить.
В итоге я решил отправиться в гости к нашим друзьям гоблинам и попытаться лично разведать обстановку под землёй. Мне было интересно посмотреть, что находится в тех заброшенных тоннелях, соединяющих гномские шахты и гоблинские пещеры, и почему гоблинам запрещено туда ходить.
С собой я взял добрый запас факелов, верёвку, немного еды и длинный железный нож, на случай, если придётся с кем-либо сражаться. В тесных коридорах особо не размахнёшься ни палицей, ни топором, поэтому я предпочёл нож. Кажется, такие ножи называли скрамасаксами, но для меня это был просто длинный нож без гарды. Самое то, чтобы вспарывать противникам животы в тесноте замкнутого помещения.
Разумеется, я отправился не один, идти со мной в пещеры вызвался Улдук. Как вождь и хан, я, конечно, мог и не идти лично, а просто отправить туда разведчиков в приказном порядке, но я и сам желал размяться. Я засиделся без дела, а строгать болты и ковать оружие орки теперь могли и без меня.
Так что я раздал указания на время моего отсутствия, собрал пожитки и отправился к пещерам вместе с Улдуком.
Снег хрустел под ногами, морозный утренний воздух щипал лицо. Прекрасный день, чтобы провести его на свежем воздухе, но я отправляюсь под землю, в затхлые и сырые коридоры, причём неизвестно на какой срок и неизвестно, кого я там повстречаю.
Улдук, как обычно хмурый и неприветливый, шёл позади. Он вызвался сам, взвалив на себя основную ношу, и тихо ворчал, оскальзываясь на камнях под тяжестью мешков.
Наконец, мы добрались до входа в пещеры, и я привычно шагнул под низкие своды. Гоблины по-прежнему были нашими союзниками, и я не раз посещал их деревню. До деревни я мог дойти уже и без факелов, просто по памяти. Тоннель, прямой, как линия метрополитена, шёл вглубь горы под небольшим уклоном, и вскоре впереди показались мерцающие огоньки гоблинской деревни. Коридор заметно расширили и спрямили, чтобы возить по нему припасы, торговля с гоблинами не прекращалась с того самого момента, как мы впервые побывали в их посёлке.
Деревня гоблинов находилась в просторной зале, и часовые окликнули нас, едва мы с Улдуком показались из коридора.
— Эта гоб, деревня! Кто идёт, гоб? — взвизгнул караульный.
— Хан Ундзог, — отозвался я.
— Хан пришёл, гоб! — тут же воскликнул гоблин.
В деревне тут же оживились, забегали, начали имитировать бурную деятельность, как тараканы на кухне, когда ты резко включаешь свет в три часа ночи. Я такое раболепие не любил и не одобрял, но лучше пусть преклоняются перед вождём, чем затевают восстания.
Костры и факелы мерцали, разгоняя кромешную тьму, горящие в темноте глаза гоблинов неотрывно следили за нами, заставляя всякий раз нервничать и вздрагивать, когда ты натыкался на ещё один взгляд. Под землёй было неуютно, орки предпочитали открытые пространства, но раз уж наши враги — подземные жители, придётся потерпеть неудобства.
Гоб вышел к нам спустя несколько минут, смешно ковыляя на коротких ногах и опираясь на древко копья. Вождь гоблинов выглядел надменно и величаво, словно царь во дворце.
— Пива пока нет! Есть только грибы, гоб! — заявил он, думая, что мы снова пришли торговать.
— Мы не за этим, Гоб, — сказал я, невольно подражая их манере речи.
Гоблин наклонил голову и заинтересованно посмотрел исподлобья. Мы, орки, нечасто спускались под гору, в основном только ради торговли или чтобы позвать гоблинов на
