и даже несколько расслабились, но ощущение взгляда из темноты всё равно преследовало каждого из нас.
— А если гномы навстречу пойдут? — спросил я.
— Нет, — отрезал гоблин. — Страшно, гоб. Тоже жрут.
Ну да, логично. Только если они не отправятся вдруг в карательную экспедицию на расчистку шахт от неизвестных вредителей. Но после памятной битвы в день провозглашения Орды гномы сидели тише воды и ниже травы, вообще не высовываясь на поверхность, и что-то мне подсказывало, что на подобные зачистки у них тоже не хватает силёнок.
Тоннель несколько раз повернул, ещё несколько боковых ответвлений осталось позади, и я пометил стены кусочком угля, чтобы потом не заблудиться. Как сказал мне Лок, боковые ветки здешних коридоров шли до самых корней гор, и лучше бы нам туда не заходить. Жаль, у нас нет динамита. Я бы подорвал все эти шахты к чёртовой бабушке вместе с их обитателями, будь то гномы, дварфы, кобольды или иные подземные жители.
Вдруг впереди, за крутым поворотом, послышался какой-то звук, и мы синхронно замерли, вслушиваясь во тьму. Треск чадящего факела, выжигающего кислород, действовал на нервы. Звук повторился, вдруг послышалась раздражённая гномья речь, гортанная и грубая, даже грубее орочьего наречия. Кажется, мы подошли к границам их владений. Ладно хоть нас не ждут с этой стороны, а вот наземные входы наверняка укреплены на совесть.
Я вслушивался в звуки гномьего голоса, не понимая ни слова, но, кажется, гном что-то раздражённо втолковывал кому-то ещё. Интонации были именно такие. Будто он раз за разом повторяет прописные истины и изрядно этим недоволен. Я жестом приказал своим спутникам затаиться, отдал факел Улдуку, а сам улёгся на холодный каменный пол и попробовал подползти ближе к повороту. Хотелось заглянуть за угол и посмотреть.
Голос стал чуть разборчивее, но я всё равно не понимал ни слова. Я осторожно высунулся из-за угла. За ним оказался небольшой коридор и ещё один поворот, и оттуда, из-за поворота, лился приглушённый жёлтый свет, а на стене коридора вытянулись длинные чёрные тени. Кто-то стоял прямо напротив выхода. Одна тень точно принадлежала гному, широкая и приземистая, а вот другая, наоборот, была удивительно тонкой и длинной. Это был не гном, а кто-то совершенно другой. Я замер, полностью обратившись во слух.
Гном заговорил снова. Настойчиво и твёрдо, видимо, запрещал собеседнику ходить в этот тоннель. Тот стоял, скрестив руки на груди, очевидно, отказываясь даже слушать о каких-то запретах. Неловко получится, если сейчас нам навстречу отправится ещё кто-то. Я начал отползать назад, невольно шкрябнул ножнами по каменной стене и издал несколько отчётливых шорохов. Не быть мне пластуном.
Голос моментально умолк, оба невидимых собеседника насторожились, но идти и проверять не спешили. Дурная слава этих тоннелей теперь играла мне на руку. Можно было бы, конечно, рвануть вперёд вместе с Улдуком, быстро заколоть обоих и смыться обратно по тёмным коридорам, но на такой риск я не мог решиться. Лучше повернуть назад. В конце концов, поставленную задачу я выполнил и путь в гномьи шахты теперь открыт.
Я постарался подняться на ноги как можно тише и вернулся в коридор, где меня ждали Улдук и Лок. Оба напряжённо вглядывались в темноту, Улдук пытался разогнать густой мрак взмахами факела. Оба вздрогнули, когда я подошёл к ним сзади.
— Уходим. Гномы здесь, — еле слышным шёпотом приказал я, и на лицах моих спутников ясно читалось неимоверное облегчение.
Мы отправились назад, снова вступая на ничейную территорию, запретную для тех и других. Возвращаться оказалось гораздо веселее, мы все заметно выдохнули и ослабили бдительность. Это и стало нашей ошибкой.
Видимо, мы стали идти слишком громко и беспечно. Когда мы проходили мимо одного из боковых тоннелей, внезапный порыв ветра загасил наши факелы, и без того трепетавшие из последних сил. И пока Улдук возился с огнивом, я увидел десятки красных горящих глаз, смотрящих на нас из темноты.
Лок хрипло взвизгнул, я тут же выхватил кинжал из ножен, Улдук наконец сумел высечь искру и запалить новый факел, последний из оставшихся. В этот же момент на нас из бокового коридора прыгнул огромный паук, хищно щёлкая острыми хелицерами и перебирая мохнатыми лапами. Размером он был с упитанного ротвейлера. Паук приземлился на каменный пол рядом с гоблином, который замер от страха.
Двигалось чудовище стремительно, и Лок никак не успел бы отреагировать, если бы Улдук не ткнул горящим факелом пауку прямо в глаза. Тот отшатнулся, и я полоснул кинжалом вдогонку. Клинок только скользнул по хитиновой броне, не причинив никакого вреда. Паук попятился назад, гипнотизируя нас всех горящими красными глазами и дрожащими челюстями, с которых сочился яд.
Улдук снова ткнул факелом в сторону паука, который опять попятился от огня и света, больно бьющего по глазам.
— Лок, беги, — прошипел я, толкая оцепеневшего гоблина.
Тот припустил со всех ног, оставляя нас с этим пещерным арахнидом наедине. Паук дёрнулся, поджимая лапы и готовясь снова прыгнуть, но мы с Улдуком одновременно ткнули оружием, заставляя паука снова пятиться назад. Он оступился, быстро восстановил равновесие и шмыгнул обратно в непроницаемый мрак бокового тоннеля.
Улдук махнул факелом, разгоняя тьму, коротко хмыкнул. Мы постояли ещё немного, напрягая все органы чувств, готовые встретить возвращение паука огнём и железом. Арахнид не показывался.
— Уходим, — сипло приказал я, и мы начали пятиться по направлению к выходу в гоблинские пещеры.
Тут-то паук и выскочил снова, не желая отпускать добычу. Выскочил не один, ещё с одним пауком поменьше. Я полоснул воздух кинжалом, попал по глазам меньшего из двух, брызнул едкий ихор, паук упал на камни, дёргая лапами в короткой агонии. Улдук ткнул факелом в большого, тошнотворно завоняло палёным, но арахнид, щёлкая жвалами, продолжал атаковать, в слепой ярости прыгая на жгучее и причиняющее боль пламя факела. Я ткнул кинжалом в паука, хитиновая броня треснула с мерзким хрустом, и клинок погрузился в белесые липкие внутренности.
Улдук добил арахнида, разрубая его примитивный мозг, и с шумом выдохнул, хватаясь за предплечье.
— Цапнул, тварь, — прошипел он.
Пасть дохлого существа продолжала сочиться ядом, и я схватил Улдука за руку, всматриваясь в неглубокий укус, похожий на две пятирублёвые монеты. Орк скалил зубы и морщился, но пока выглядел неплохо. На всякий случай я отрезал мохнатую голову меньшего из пауков, завернул в тряпку и сунул в сумку. Может, гоблины знают, как лечить яд этих тварей.
— Пошли, живее, — сказал я. — Пока другие не пришли.
Если это что-то вроде яда чёрной вдовы, то Улдук отбросит копыта за считанные минуты.
