причём Крион относится напрямую к верховным органам Содружества, а не Герума, поскольку считается планетой фронтира. Далее лежит часть галактического рукава, малоисследованная и населённая враждебными формами жизни. На языке Аорна их зовут алиши, русского эквивалента нет, ближайший — чужие.
Образ инопланетянина из старого боевика «Чужой», с учётом его близости к Криону, не прибавил у Максима уверенности, что степень риска — средняя.
— То есть, по замыслу, Крион — опорный пункт на случай попытки вторжения, — вещал киборг. — Но между автономиями, что неудивительно при наличии стольких изолированных островов, возникли конфликты. В результате находившиеся в жаркой зоне добились повторного включения криоустановок на максимум. Опущу подробности, скажу лишь, что они выстудили планету феноменально. Привели к земному смыслу слова «крио», то есть холод, тогда как на местном языке «криос» означает «цветущий». Отныне мировой океан покрыт льдом. Положительные температуры только в тропиках, ближе к экватору.
Максим, всего несколько недель промучившийся на северной авиабазе Союза и куда более привычный к африканской жаре по возвращении на Землю, внутренне поёжился. Перспектива экспедиции на холодную планету никак не согревала душу.
— Почему же сами не отключили холодильники? Привыкли моржевать?
— Столь сильное вмешательство, а сами установки потребляли и выделяли массу энергии, создало мощные перепады температуры и давления. Центр управления климатом неизвестно где, сведения утрачены. А если и найти, вход может быть завален. Конечно, большая часть этих установок постепенно вышла из строя. Но низкая температура на планете поддерживается, потому что ледяной панцирь отражает гораздо больше лучей местного солнца, именуемого Рахес.
— Всё же не понимаю. А если уцелевшие рахесфигачить по одной?
— На Крионе их охраняют. Представьте, из каждой возносится в космос столп энергии, миллиарды джоулей в микросекунды. Часть растекается вокруг, там — нормальная жизнь. Сады, огороды. В теплицах, конечно. Дальше — ледяная пустыня, очень сложные условия существования. В общем, никто не пожертвует своим источником, потому что отключение одного-двух ни на что не влияет. Даже эксперименты повсеместно запрещены. Придётся глушить все. Полностью или частично.
— Орбитальный штурмовик…
— Запрещено! Планета, хоть её человечество практически потеряло глобальное руководство, не считая номинального, числится за канцелярией Содружества. Геруму допустимо вмешиваться только по-мелочи. Особо не привлекая внимания. Обстрел климатронов с орбиты — верх наглости, нас накажут санкциями.
Обсуждение политики далёких планет, в сотнях парсек от Земли, происходившее в обычном земном онкологическом центре километрах в десяти от Минска, показалось бы полной чушью.
Если бы не воспоминания об Аорне.
За три года в Африке и три года после неё даже Аорн стал восприниматься как… Ну, примерно как результат наркотической интоксикации. Накурился, и галюники врезались в память, словно самая настоящая реальность. Макс порой чувствовал себя едва ли не персонажем «Звёздных войн», то ли Чубакой, то ли Люком Скайуокером.
— Допустим, большой пушкой стрелять запрещено. Ну а ты сам? Или другие киборги? Вы же сильнее меня. Обрабатываете информацию в миллиарды раз быстрее. Имеете доступ к любым базам знаний. Способны выглядеть как угодно, маскироваться хоть под человека, хоть под блоху.
— Не получилось, — откровенно признался «Смит». — Пробовали несколько раз. Во-первых, в традициях Криона — ненависть к нам, искусственным существам. С похолоданием пришла деградация. Слишком продвинутая техника вне закона. Придумали методы, как отличить человека от робота.
— Капча?
— Вроде того. Протыкают ножом и смотрят: потечёт кровь или жидкость из сервопривода.
— Чтоб сказать: ты был настоящим человеком, покойник. Хороша капча.
— Поймите. Человеческому обществу свойственна самостабилизация. Вы, люди, умудряетесь приспособиться и выживать в самых немыслимых условиях. Крионцы откатились на столетия назад, теперь отстают во многом даже от Аорна. Не страдают. Именно это уникальное свойство людей, противоречащее формальной логике, нам не понять и не подделать.
— Ты объяснил, почему на Крион должен лететь человек. Но почему я, из такой дали?
— Потому что вы — даже среди людей редкость. На Земле показывают фильмы про персонажей со сверхспособностями, суперменов и супергероев. У вас их сразу две — навлекать на себя неприятности на ровном месте и выживать в созданных своими руками невыносимых условиях.
Максим откинулся на скамье.
— Позволь, угадаю. То есть людей вы уже нанимали. И те не справились.
— Большинство не погибло, — заверил «Смит». — Поэтому задание по опасности сочтено средним. Часть эвакуировали, когда они признали провал. Некоторые, не поверите, вполне прижились. У экватора или дальше, работают на нас или сами устроились, но главную проблему тоже решить не в состоянии. Максим! Мы знаем вас достаточно хорошо. Простите, что угадаю некоторые ваши мысли, но таким образом сэкономлю время обоим.
— Валяй.
— Первое. Вы тяготитесь неприметной ролью, исполняемой здесь. Очевидно, заместитель директора аэроклуба ДОСААФ, катающий над Минском пассажиров в кукурузнике Ан-2, как-то бледно выглядит после роли в событиях, изменивших историю на целой планете.
— Если думаешь, что это мотив броситься в авнтюру, то — нет. Пока у тебя в арсенале запасён только один аргумент — снять с моей головы заботу о детях, оставив её жене, предварительно вылечив. Но мне проще самому их вырастить, чем засовывать башку в пасть тигру.
«Смита» это ничуть не смутило. Если в его программном обеспечении вообще заложена опция смущаться.
— Второе. Вы сильно преуменьшаете в разговоре со мной свою привязанность к детям. А также — остатки чувств к бывшей супруге, невзирая на то, как она с вами поступила. Странное явление «любовь», основанное на понятном инстинкте размножения, у вас не вполне исчезло.
Тут киборг попал не в десятку, а чуть промазал. Скорее в семёрку-восьмёрку. Макс прекрасно понимал, что его роман с Инной — самый нелепый и неправильный в жизни, а эта женщина — в корне ошибочный выбор. Но рождение детей изменило многое. Если не всё.
Он раздражённо буркнул:
— Даже обсуждать не хочу.
— Как хотите. А вот на третий аргумент не найдёте возражений. Кроме Ан-2, вы поднимаетесь в воздух на двухместном Як-52. Но редко. Чтобы прокатить и покувыркать до тошноты богатого клиента. Пилотажным спортом вам заниматься не дают. И это после МиГ-29, «Рыцаря»… Даже устаревший «Рейнджер» и африканская «Дакота» — просто монстры рядом с авипарком клуба. Или там что-то ещё?
— Пригнали восстановленный У-2. С тряпичной обшивкой крыла, начала 1930-х годов постройки, — не стал отпираться Макс, уставший биться головой о стену, увенчанную невидимым плакатом: «У ДОСААФ нет средств на новый самолёт!»
Свои деньги, припасённые в Африке, ушли на покупку квартиры семье, потом отдельной квартиры, когда ушёл из семьи, а ту кинул им. Недёшево обошлось лечение Инны. Оно должно быть бесплатным для гражданки Беларуси, но вот реабилитационные процедуры между госпитализациями, «особенная» диета, помощь сиделки… Остатка хватит максимум на набор «сделай сам» для сборки чего-то сверхлёгкого.
— Вот! А с липовыми украинскими документами или российским паспортом, не подкреплённым лётным дипломом и книжкой о часах, проведённых в воздухе, ничего круче Ан-2 вам не доверят. Снова — в Африку? Или в ЧВК? А может к наркобаронам — возить нелегальную дурь из Латинской Америки в Северную?
— Ни за что.
— Теперь представьте себе мир, где мало свободной ото льда воды. Не проложить тоннели под горами, отрезающими друг от друга обитаемые участки суши. По льду особо не погоняешь, там ледяные поля часто двигаются и трескаются, покрываясь торосами. Угадайте с первого раза, какой транспорт на Крионе основной.
— Воздушный?
— Именно. Планета самолётов и лётчиков. Чтобы выполнить наше задание, надо летать. Обследовать планету. Заводить связи. Искать крупицы информации — где найти тот узел управления, чтоб отключить все охлаждающие установки разом. Поэтому Крион вам подходит больше, чем Земля. Не только для задания. Для жизни, которую вы измените к лучшему.
Макс трижды хлопнул в ладоши. Гуляющие пациенты недоумённо оглянулись на него, затем пошли дальше.
— Аплодирую. Не скажу, что ты меня убедил. Но, по крайней мере, сформулировал, зачем мне лететь на Крион. Теперь колись, на что он вам сдался? По описанию — дыра-дырой.
— Именно. Но, как я говорил, она — крайняя в части космоса, контролируемой Содружеством, чиновники которого не желают прислушиваться к предупреждениям, что с той стороны возможно вторжение. В правительстве Федерации, наоборот, уверены: оно неизбежно. Пусть не сейчас случится, лет через пятьдесят-сто по земному исчислению. Крион нужен нам как форпост обороны, а покрытый льдом он утратил прежнее назначение. Не менее важно, чтоб не стал плацдармом для
