Уходить совершенно не хотелось. Я осознавал риски, прекрасно понимал, что совершенно не ориентируюсь в окружающих опасностях, тем более, судя по поведению «охотников» эта была и для них неизвестная и смертельная опасность, и где-то в глубине души, чем-то донельзя прагматичным и рациональным, считал, что перенос по якорю — сейчас единственное верное решение. Надёжное и безопасное.
Но какой-то псих, радостно улюлюкающий под свист ветра в ушах, пока аватар летел с высоты нескольких этажей, считал совершенно иначе.
Похоже, я сильно застоялся. Чужие эмоции и впечатления, получаемые через Бездну от моих жильцов, как оказалось, совершенно не то, что я могу испытать сам. Грубый эрзац. Обманка.
И вот сейчас, погружаясь в волну эмоциональной нестабильности, хлебнув адреналина полным ковшом, живущий где-то внутри меня псих требовал продолжения банкета.
Почему нет?
За спиной шевельнулись крылья, давая Шлейфу импульс и настраивая его на максимальную чувствительность и плотность, вытесняя последние крохи запаха Королевы, а также запуская смонтированный в пространстве Шлейфа энергоузел, который я совсем недавно смог полностью скопировать с генератора носорогоподобного Ур’Рея, трофея, полутанного ещё в пещерах Айны. Следом за Шлейфом, часть вычислительного кластера была принудительно перенаправлена на управление монокристаллическим кронштейном с установленным на нём пулемётом, единственным оружием, которое я установил в этот выход и на систему управления огнём. Стандартные процедуры управления меня не устраивала, она сильно отставала по быстродействию от моего разогнанного сознания. Приходилось тратить вычислительный ресурс установленного в свёрнутом пространстве Шлейфа кластера.
Думаю, этого хватит, чтобы пободаться с теми, кто так неудачно вышел на охоту и заимел наглость спугнуть мою дичь.
«Не забывай про меня, вождь!» — азартная мысль Петра мягко вторглась в сознание, — «я в этом бою с тобой! А Тра от расстройства сейчас поисковика сожрёт, пытаясь хоть что-то у него выпытать о том, что тебе встретилось. Если не хочешь его смерти, убей там всех быстро!»
Ёмкая и быстрая мысль так пока и не ушедшего на воскрешение Петра теплом поддержки подтолкнула меня в спину, давая ощущение надёжности и уверенности. Теперь я не один. Теперь мы тем более повоюем!
Удар! Ноги упруго гасят набранный в падении излишек скорости, и на остатках набранной энергии я выстреливаю тело в сторону от места падения. Медленно обрушивающийся остов дома уже не мешает во всех деталях рассмотреть того, кто так бесцеремонно меня потревожил и даже этого не заметил.
«Вот это срань!»
Не то слово! Передо мной, чуть пригнувшись, явно готовясь к рывку за трактором, замер здоровенный амбал. Ростом явно больше трёх метров, одетый в какую-то рванину и лохмотья. Босые ступни, размера эдак стосемидесятого растоптанного, покрытые густой коричневой растительностью, лысый бугристый череп, смотрящийся неуместно мелким на короткой и толстой шее и совершенно непропорционально мелким на плечах, размахом, наверное, равным росту этого искажённого. Он реально выглядел абсолютно квадратным! Мощные длинные руки были заняты оружием, но, если бы оказались пусты, то амбал мог бы совершенно органично упираться ими в землю и даже не наклоняться при этом. Оружие, которое амбал держал с явно видимым усилием, внушало трепет. Понятно, почему он такой неповоротливый и почему ему так мешают ещё не обрушившиеся дома. В огромных лапах это чудовище сжимало металлический дрын квадратного сечения и длиной ощутимо так превышающей его рост. И мне, родившемуся и выросшему в городе металлургической славы, не узнать в этом дрыне квадратную заготовку, отливаемую на машинах непрерывного литья, было решительно невозможно. Несложно было и оценить её вес. Этот здоровяк держал в своих лапищах квадратный «лом» весом более тонны!
И сейчас, судя по прищуренным глазёнкам, нахмуренным монументальным надбровным дугам и в предвкушении облизываемым губищам, тёмно-коричневым грязным пятном выделяющимся на бледной морде, амбал явно прикидывал, как бы было поудобнее и побыстрее доставить этот «лом» до места «драки»… Доставить и применить! И на броню трактора в предстоящем столкновении я бы даже ломаной монетки не поставил!
«Если стрелки прямо сейчас не перенесут огонь с кошатины на действительно опасную цель, то шансов уйти у них не будет»
С мыслью Петра я был согласен целиком и полностью. Быстрая и ловкая кошатина отвлекала на себя стрелков, давая возможность этому медлительному, но смертельно опасному именно для защищённой техники здоровяку, подобраться поближе. А пулемётчики, рьяно поливающие неуловимую цель и вскапывающие пулями землю, бетон и мусор, ещё и подняли в воздух нехилую пылевую завесу, ещё сильнее облегчая задачу как кошке, так и амбалу.
Что делать мне?
Стрелять в кошку, давая возможность огромному искажённому разогнаться? Этим я смогу прикрыть командира группы, которому до защищённого сталью трактора оставалось чуть меньше двадцати метров, что при живой и активной кошке было равно бесконечности.
Или, не рискуя, сразу стрелять в амбала? Я совершенно не мог заранее оценить прочность его шкуры и сколько времени мне понадобится на то, чтобы лишить его мобильности. Мне были неизвестны его динамические характеристики, и так могло статься, что даже единственный выстрел, который я потрачу на кошку, приведёт к гибели группы.
«Я бы сначала накрыл амбала, а по результатам первых выстрелов решил, что делать дальше. Вероятность, что кошка будет бить отдельного бойца сразу наповал — невелика. Выгоднее покалечить и заставить группу его защищать и пытаться вытащить»
Логика в мыслях Петра была. И она гармонировала с моими мыслями. Амбал сейчас опаснее для «охотников», чем кошка, хотя бы потому, что кошку пулемётчики видят, её ведут, её пытаются контролировать. Для защищённого трактора она не опасна, а значит, и группа это тоже должна понимать, атака направлена на командира. Зная место и направление атаки и видя атакующего — отбиться шансов на порядок больше, чем когда вот такая машина смерти с железным дрыном наперевес вылетит из пылевой завесы и ударит в борт трактору.
Весь этот клубок размышлений и обмен мыслями разворачивался в разогнанном сознании настолько быстро, что вокруг всё замерло, в ожидании.
Действия же, к огромному моему сожалению, такими же стремительными как мысли, не были. Пока кронштейн разворачивался в боевое положение, выводил пулемёт на ударную позицию и первый заострённый цилиндр из сверхтвёрдого сплава, разогнанный электромагнитным полем, покидал направляющие, гигант уже рванул в сторону ничего не подозревающих «охотников».
Его рывок был запредельно мощным. Мышцы на ногах искажённого вздулись от нагрузки и я успел заметить, как на поверхности кожи на короткое мгновение проявился какой-то чёрный рисунок. Ступни гиганта в момент рывка погрузились в грунт на несколько сантиметров и, рванув вперёд, он просто взрыл две хорошие такие канавы.
Первая пуля попала немного не туда, куда я целился, но мимо не прошла. Вместо колена опорной ноги она попала в мясо той ноги, на которую гигант в данный момент не опирался, пробив ногу навылет и не нанеся какого-то серьёзного урона. Небольшая корректировка данных для расчёта упреждения, и короткая очередь бронебойных боеприпасов пытается раздробить колени рвущегося к своей цели амбала.
Все пули нашли свою цель, но эффект был совершенно не тот, на который я рассчитывал. В момент попаданий бледная кожа искажённого покрывалась уже виденным мною чёрным рисунком и пули, способные пробить стальной дрын, который гигант пёр в руках, бессильно разбивались на мелкие осколки об непреодолимую для них преграду.
Гигант яростно заревел и ещё немного ускорился, стремясь как можно быстрее добраться до своей цели. Было понятно, что мою стрельбу он ощутил, и её результаты ему явно не понравились.
Вот только и мне они тоже совершенно не понравились!
Результат столкновения твёрдосплавной пули, разогнанной до гиперзвуковой скорости, с живой плотью должен быть совершенно иным!
