— Дайте мне сказать вам кое-что,— тихо сказал Харк Раглон и Аркуде. — Я знаю, что у вас сейчас в головах. Страх. Страх перед болью и смертью, страх поражения. Груз вашей новой ответственности. Болезненное чувство, что вы фесово облажаетесь. И те двое не помогут вашим нервам своими высокопарными выкриками.
Он указал большим пальцем на Китлов, которые, в данный момент, объясняли неуверенным Херодианцам Имперское кредо. Раглон и Аркуда нервно рассмеялись.
— Забудьте о них,— сказал Харк. — Думайте вот о чем. О людях там, наших друзьях и товарищах, о наших собратьях Призраках, там, в боевой зоне, по уши увязших в наихудшем фесе. Думайте о них и думайте вот о чем... это вас они хотят увидеть больше всего. Не просто подкрепление. Призраки.
Самая лучшая фесова пехота, которую я когда-либо имел честь знать. Нет ничего, что они надеются увидеть больше, чем лицезреть эти пять взводов, врывающихся в бой, пылающих огнем и со страстью в сердцах, которые облегчат их ношу. Для них вы будете сбывшейся мечтой. Думайте о том, что это будет значить для них, и я обещаю, все ваши страхи будут ничего не значить. Они оба кивнули, уверенные и решительные. Харк похлопал каждого по плечу. — Вы отлично справитесь, сержанты. Донесите слова до ваших людей, подбодрите их. Харк пошел к Халлеру, ветеринару с Вергхаста, и Эулеру, седеющему старому Танитскому солдату. Они не нуждались в похвале, и его разговор с ними был более квалифицированной дискуссией о тактике и распределении людей. Он ответил на их вопросы, поблагодарил их за их отряды, и рассказал им шутку о женском монастыре Экклезиархии и фрукте с необычной формой, что заставило их смеяться так громко, что Китлы неодобрительно посмотрели в их сторону.
Наконец, он прогулялся до Варла. Для Призраков, Варл был солдатом солдат, остроумный, забияка, жуликоватый, но чрезвычайно хладнокровный под огнем. Он пробился сразу через звания из обычного боевого пса в командиры отряда, абсолютно честно, и был любим всеми. Он потерял плечо на Фортис Бинари, и у него была тяжелая аугметика, заменявшая его. Если и был жаркий центр в любой заварушке, то, скорее всего, Варл был именно там. Если в бараках была какая-то афера или смешной случай, Варл должен был быть на острие всего этого. Шутка про монашек и фрукт была одной из его собственных. Харк услышал ее всего лишь тридцатью минутами раньше, пока взвод Варла разминался.
— Готов? — спросил Харк.
— Я родился готовым, сэр,— ответил Варл, затем сделал паузу. — Это вранье. Я родился сексуально озабоченным. А стал готовым только когда был сопляком.
Харк рассмеялся, но он мог сказать, что Варла что-то беспокоило. — Что не так, Цег?
Варл выглядел так, как будто ему не по себе. Он постучал пальцем по микро-бусине в ухе. — Я настроился на местный канал, тактическую службу, прослушивая разговоры,— тихо сказал он. — Это все звучит так, как будто какое-то дерьмо происходит там внизу, как в наловых орехах. И на улице сегодня ночью такое настроение, как будто мы уже проиграли.
— Да, я чувствую то же самое. Я не хочу лгать, Я думаю, что все становится очень плохим.
— Я не только про это, сэр,— сказал Варл. — За последние пять минут пришел доклад. В нем говорится, что второй офицер Танитцев подстрелен.
— Подстрелен?
— Мертв, или тяжело ранен, они не уверены. И потом никакого подтверждения.
— Они имели в виду Корбека или Роуна?
Варл пожал плечами. — Может быть оба, они оба там. И еще, до того как первая волна подкреплений прибыла, Капитан Даур был вторым офицером. Корбек, Роун или Даур мертвы. Что-то из этого нанесло бы критический удар по боевому духу Танитцев.
— Ты ничего не сказал людям? — спросил Харк.
— Я не дурак,— едко ответил Варл, и Харк знал, что он заслужил упрек.
— Конечно, нет.
— Я просто хочу, чтобы мы туда выдвинулись. Добрались и разузнали,— сказал Варл. Он посмотрел на Калденбаха, который, с вездесущими Китлами, сейчас обращался к солдатам из личного отряда Лорда Генерала. — Я имею в виду, мы тут. Вся эта болтовня вокруг, чего мы ждем?
— Мы ждем,— сказал Харк, — чтобы Люго приказал выдвигаться. Секунду он подумал. — Пошли со мной,— сказал он.
Он пошли к полковнику. — Что такое, Харк? — спросил Калденбах.
— Мы можем выдвигаться, полковник? Мы выгрузились и готовы, и ночь еще не кончилась.
— Мы ждем приказа,— сказал Калденбах, бледный, суровый человек в свои пятьдесят с чем-то, с чистыми чертами лица и серыми прямыми волосами. Получив такое описание, как оно звучало, у тактической службы были проблемы отличить его жопу от локтя, и на это, по мнению Харка, понадобилось бы очень много времени.
— Хорошо, сэр,— мягко сказал Харк, — мои солдаты известны своей специализацией, как разведчики. Мы должны выступить вперед, чтобы подготовить дорогу для ваших войск.
Калденбах нахмурился. — Мне неизвестно о том, чтобы они были вашими солдатами, Харк. Когда я последний раз проверял, вы были комиссаром, а не... в звании полковника, например. Эта, не приветствуемая ссылка на необычный и непопулярный статус Гаунта, была плохо замаскированной колкостью.
— Мои солдаты известны своей специализацией, как разведчики, сэр,— быстро сказал Варл, идеально подобрав время, чтобы вклиниться, — и в последний раз, когда я проверял, я был в звании Танитского офицера. Я уверен, что Комиссар Харк одобрит.
Харк улыбнулся и кивнул.
Калденбах холодно посмотрел на Варла, и на Китлов, которые мрачно шептались друг с другом.
— Беспокоитесь о том, чтобы умереть, сержант? — спросил Калденбах.
— Беспокоюсь о том, чтобы служить Богу-Императору... и вам, сэр.
— Очень хорошо,— резко сказал Калденбах. — Выдвигайтесь. Мы останемся, пока не получим приказ. Вымостите дорогу для нас, если вы уж так хороши в этом. И оставайтесь в постоянном вокс-контакте. Варл отдал честь и поспешил прочь с Харком позади него. — Призраки Танита! — крикнул он. — Погнали! Игра началась!
Отряды Призраков устремились к нему.
— Отлично сделано, Цег,— прошептал Харк.
— Вы заставили его, сэр. Я был там просто, чтобы закончить с ним.
Призраки неслись вперед, вдоль вымощенного Круга, одетые в камуфляжные плащи, и рассредоточиваясь по узким улицам.
Пенто, Херодианский офицер, видел, как они исчезли. Последнее, чего бы он хотел для себя или своих людей, чтобы они преждевременно ворвались в битву.
Не так, казалось, как иномирцы в черном.
Офис писца был разбит и обрушился, все восемь этажей. Пыль и огонь рвались наружу из обрушившейся каменной кладки, и люди из пятого взвода побежали, ища укрытие.
Коренастый, крепкий, одноглазый и не такой мобильный, как его молодые солдаты, Агун Сорик распластался, и пыль над ним поплыла волной. В воздухе было полно обрывков бумаги, миллионы страниц примечаний разлетелись от взрыва.
— Шеф! Шеф! — Голос Вивво звучал сквозь дым. Сорик поднялся.
— Хватит гаково ныть, Вивво. Я еще не умер. Даже встав, Сорик не понял, как Вивво появился возле него.
— Мы должны найти этот гаков танк,— сказал Сорик.
— Собраться! Собраться! — прокричал Вивво, и разрозненные члены пятого взвода вышли из укрытия. Улица была разорвана в клочья. Белый булыжник покрывал все вокруг и большинство зданий на западной стороне были объяты огнем. Сорик захромал вперед, делая руками сигналы, чтобы солдаты шли вслед за ним. Затем он уселся на алебастровую плиту, снял свою маску и плюнул.
Казел, Маллор и Венар внезапно повернулись, прицелившись, когда засекли движение к югу от них.
— Двадцатый, семнадцатому! Не стрелять!
— Отставить, парни! — убедительно сказал Сорик, когда взвод Сержанта Мерина выскочил к ним из плывущего дыма.
Мерин был молодым, ловким серьезным Танитцем, с большим опытом, чем у всего фесова крестового похода. Поговаривали, что Роун готовил его, и это, во что Сорик верил, объясняло, почему дружелюбный ранее Мерин стал таким бесчувственным ублюдком. Он был откровенно амбициозным во всех плохих смыслах этого слова, и ходили грязные слухи, что во время миссии на Фантине, он открыл в себе жестокую, почти психозную часть своего характера. Говорили, что он убивал мирных жителей. Сорик об этом ничего не знал, да и не хотел бы знать, и не было никаких спорных вопросов в послужном списке этого прелестного мальчика. Но как кандидат для любого взвода, в который он мог бы вступить, он был последним человеком в списке, за исключением взвода Роуна, конечно же.
